Неужели это он? - Дайана Кобичер Страница 23

Сидней демонстративно вздохнул.

— И почему это считается, что мы, англичане, чопорные и церемонные, а вот жители континента отличаются простотой нравов? Ну пойдем скорее, Доминик. Могу поспорить, ты очень даже не прочь выпить чашечку чаю в таком славном доме.

Доминик по-прежнему одолевали сомнения.

— Чай у нас в доме пьют, сидя в больших мягких креслах перед жарким камином, — продолжал соблазнять ее Сидней, зная, что перед камином она точно не устоит.

Дверь им открыла немолодая, но все еще стройная женщина, которую Сидней почтительно приветствовал.

— Доминик, познакомься с Кенди, нашей экономкой.

Доминик улыбнулась, протягивая руку. Кенди крепко пожала ее, улыбнувшись в ответ.

— Позвольте ваше пальто, — сказала она. — Пойдемте, я покажу, где вы можете привести себя в порядок, если нужно.

Без лишних слов Доминик последовала за Кенди в крохотную комнатку, в которой, однако, было все, что может понадобиться женщине, желающей хорошо выглядеть и уверенно себя чувствовать. Спустя некоторое время причесанная и припудренная Доминик вернулась в холл, обнаружив Сиднея там же, где оставила его несколько минут назад.

Открыв массивные двойные двери, он осторожно положил Доминик руку на плечо, и они вошли в гостиную. Красивая седовласая дама, сидевшая в кресле у камина, встала им навстречу.

— Мама, познакомься с Доминик ван Блоом. Она приехала на стажировку в галерею «Тейт», изучает музейное дело.

Миссис Харпер, которой это уже было известно, с улыбкой протянула девушке руку. Сид смотрел, как они обмениваются рукопожатием и улыбаются, и вдруг заметил, что и сам тоже улыбается. Женщины друг другу сразу понравились — это было видно. Значит, все хорошо, подумал он.

Миссис Харпер велела подавать чай. Доминик, которая никак не могла прийти в себя после гостеприимства Барнхемов, насторожилась, ожидая чашку с жидкостью неопределенного вкуса и цвета. Но опасения ее оказались напрасными: вскоре гостиную наполнил неповторимый аромат свежего чая, а на подносе появились сандвичи, фруктовые пирожные и горячие булочки со сливочным маслом. Какое это было наслаждение: сидеть у жаркого камина, слушая тихую беседу матери и сына.

Миссис Харпер и не думала устраивать девушке перекрестный допрос, она ограничилась несколькими неизбежными при первой встрече вопросами. Разговор был неторопливый и непринужденный, словно они трое знали друг друга всю жизнь.

Однако не стоит злоупотреблять чужим гостеприимством, напомнила себе Доминик и, когда старинные настенные часы пробили шесть, сказала, что, к сожалению, ей пора возвращаться в Лондон. Она объяснила, что ей надо подготовиться к завтрашним экскурсиям. Это было чистым враньем, так как по понедельникам галерея закрыта для посетителей. На ее счастье, Сидней и его мать не вспомнили об этом, так что все обошлось.

Попрощавшись с миссис Харпер и поблагодарив ее за чай, Доминик встала, приняла пальто из рук Кенди и направилась к машине, сопровождаемая Сиднеем и Брюсом.

В глубине души она надеялась, что Сидней предложит ей посидеть еще, она бы, конечно, не согласилась, но было бы приятно это услышать. Какая же я неблагодарная! — тут же начала она казнить себя. Человек потратил целый день, разъезжая со мной по Англии, хотя вполне мог бы заняться чем-нибудь более для себя интересным.

Когда Сидней припарковал свой «порше» возле гостиницы, Доминик открыла рот, собираясь произнести благодарственную речь, которую всю обратную дорогу репетировала. Однако едва она начала, он немедленно перебил ее:

— Домино, пожалуйста, избавь меня от своих любезностей, которые ты, не сомневаюсь, во множестве заготовила. Я провел с тобой чудесный день, путешествовать с вами, юфрау ван Блоом, одно удовольствие: вы говорите только тогда, когда вам есть что сказать, в вас бездна здравомыслия и, главное, вы тихи как ангел, моя милая…

— В самом деле? — растерялась Доминик, не совсем уверенная, что услышала комплимент. Может, она имеет дело с проявлением знаменитого английского юмора? Может, на самом деле он имеет в виду, что она слишком много болтает? Потому что сегодня она, обычно замкнутая и напряженная с посторонними людьми, была чрезвычайно разговорчива.

Сидней Харпер помог ей выйти из машины и проводил до дверей отеля.

— Если у меня не случится чего-то неожиданного, в следующий уикенд я вам покажу еще какой-нибудь кусочек Англии, хорошо?

Он открыл дверь и какое-то мгновение смотрел на нее сверху вниз, а Доминик глядела на него сияющими глазами, в восторге, что снова увидит его. Тут Сидней наклонился и неожиданно для самого себя поцеловал ее запрокинутое лицо. После этого он осторожно, но властно втолкнул Доминик внутрь и закрыл дверь, прежде чем она успела сказать что-нибудь. Впрочем, особого значения это не имело, так как Доминик от растерянности лишилась дара речи.

В эту ночь, лежа в постели, она вспоминала его поцелуй. Доминик пыталась не потерять свое знаменитое здравомыслие, уверяя саму себя, что в наши дни поцелуй самое обычное дело, все целуют друг друга… Только это был не такой поцелуй, и в глубине души она это прекрасно понимала. Иначе бы откуда взяться той слабости в коленях, от которой она чуть не сползла на тротуар. Больше такого не должно повториться. Надо выбросить эти пустые мечты из головы! Все! Больше она об этом думать не будет!

Доминик, наверное, была бы потрясена еще больше, узнай она, что Сидней Харпер в это самое время тоже ворочается без сна в своей постели и в голове его царит точно такой же хаос. Сидней ругал себя последними словами за то, что позволил себе этот поцелуй, а также за то, что фактически назначил ей свидание в следующий уикенд. Дальше так продолжаться не может, твердо сказал он себе. В конце концов, он не должен отныне не только встречаться с Доминик, но даже просто видеть ее.

Сказать себе «я не буду больше об этом думать» гораздо легче, чем сделать это на самом деле. В этой простой истине Доминик убеждалась всю следующую неделю. Однако с приближением выходных ей удалось взять себя в руки: она решила, что будет вести себя с Сиднеем так, словно ничего особенного не произошло. Подумаешь, какой-то поцелуй! Если помнить все поцелуи, которые были в ее жизни, то…

Более того, Доминик приказала себе не принимать больше его приглашений показать ей кусочек Англии. Она скажет ему, что собирается провести уикенд с друзьями. Нет, это не пройдет… Он прекрасно знает, что у нее нет никаких друзей в Англии. Лучше сослаться на простуду… Головная боль слишком слабая причина… Разве что сильная мигрень?.. В конце концов, совсем не факт, что он снова пригласит ее, успокаивала она себя. Ведь если Патрисия уже вернулась из Филадельфии, то он наверняка будет проводить с ней все свободное время. Совершенно естественно, что мужчина проводит выходные с посторонней женщиной, вдохновенно врала она сама себе, если его невеста отсутствует. Стоило Доминик подумать о Патрисии, как она начала злиться.

Настала суббота, ее последний рабочий день. С самого утра Доминик была как на иголках. Под любым предлогом она пыталась как можно реже отлучаться из отдела, чтобы не пропустить звонок Сиднея: должна же она объяснить ему, что у нее сильнейшая мигрень… В шесть вечера она не выдержала и спросила у Фими, не звонил ли ей кто-нибудь. Фими ответила, что никто не звонил… Доминик вдруг поняла, что сейчас разрыдается прямо вот на этом месте, на глазах у изумленных коллег, и, развернувшись, она поспешно покинула комнату.