Куртизанка - Дора Леви Моссанен Страница 23

Она жестом предложила ему занять место напротив себя.

— Альфонс, я пригласила к нам ювелира-перса. Пожалуйста, распорядись сделать необходимые приготовления к его приезду.

— Перса? — переспросил Альфонс.

Интересно, как и где она наткнулась еще на одного перса? Альфонс поднялся с места и подошел к двери, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. Вернувшись, он налил немного вина в специальный кубок, предназначенный для того, чтобы пробовать вино на вкус, прежде чем подавать на стол. Его выковал кузнец по особому заказу, и Альфонс прикрепил его к цепочке, которую она ему подарила. Он покатал вино на языке, прежде чем наполнить ее бокал.

— Кто этот человек? — поинтересовался он, и нижняя губа у него задрожала. — Неужели мне придется страдать еще сильнее и терпеть рядом с собой перса-соперника?

— Нет, — откликнулась она, протянула руку и легонько сжала его пальцы, давая понять, что ценит его остроумие. — Это не то, что ты думаешь. Ты всегда будешь единственным, желанным, моим персом. А этот мужчина приедет к Симоне — он ювелир шаха. Он тебе понравится, вот увидишь. Я только надеюсь, что он не обманет ее ожиданий и интереса, который она питает к мужчинам. А потом нам будет легче приобщить ее к семейному делу д'Оноре. У нее есть все необходимое, чтобы стать maitresse en titre [27]. Когда-нибудь она будет представлена при дворе. Ее будут развлекать, как королеву.

Знаком отпустив слугу, прислуживавшего им за столом, Альфонс подвинул тарелку с молодыми побегами спаржи к мадам Габриэль. Он не хотел, чтобы Симона овладевала профессией, которой посвятили себя Габриэль и Франсуаза. Он рассчитывал, даже надеялся на то, что Симона, незаконный отпрыск этого жалкого негодяя, баварского графа, самостоятельно выберет себе будущее, пусть даже это и не понравится ее бабушке. И вообще, Франсуаза наверняка не выносила бы этого золотого ребенка в течение положенного срока, если бы не влюбилась без памяти в этого несчастного труса. Но стоило ему узнать, что она беременна, как он тут же удрал с какой-то гризеткой, даже не с дамой полусвета, у которой наличествовало бы хоть что-то, отдаленно похожее на стиль. К счастью, Симона не унаследовала ни желтую кровь отца, ни капризный характер матери. Зато ей достался в наследство дерзкий и непокорный характер, которым отличалась ее бабушка (эти скрытые способности Альфонс разглядел еще в те времена, когда ее ныне небесно-голубые кудри и лазурные ресницы были цвета выдержанного вина).

Альфонс собрался с мыслями и вернулся к реальности.

— Этот вопрос имеет и для меня большое значение, Габриэль. Вам что-то известно об этом ювелире?

— Bien sur, cher [28]Альфонс. Он не похож на мужчин-французов, с которыми до сих пор сталкивалась Симона. Он носит на лице трагическое выражение, как будто у него разбито сердце. Симона наверняка сочтет его романтичным. Но самое главное — он должен будет уехать из Парижа вместе с шахом, так что ни о каком длительном романе не может быть и речи. Это будет всего лишь кратковременная любовная связь, страсть на одну ночь, чтобы Симона вкусила своего первого сексуального наслаждения. А потом она станет более благосклонно относиться к другим своим поклонникам. — Взгляд мадам Габриэль остановился на Альфонсе, и у того возникло такое чувство, будто на него обрушился ливень сапфиров. — Я хочу, чтобы Симона изведала то, что было между нами. Все было просто замечательно, не правда ли, топ cher?

Он смотрел, как она отпила вина, положила в рот кусочек спаржи, и удивлялся своей привязанности, которая не только не угасала, но, кажется, становилась еще сильнее с каждой ее победой или поражением. Справедливости ради следует отметить, что, находясь рядом с ней, ему приходилось страдать едва ли не чаще, чем радоваться. Он безрассудно тратил на нее свое состояние, отказался от намерения добиться успеха на поприще коммерции и согласился стать ее дворецким, только бы быть с ней рядом. Каждый вечер, садясь в свой экипаж, она разбивала ему сердце, собираясь лечь в постель с другим мужчиной. Крестики, которые он лезвием бритвы вырезал на стене своей спальни, отмечая количество ее любовников, оставили след на большом пальце его правой руки и незаживающую рану в его душе. И все равно, невзирая на то, что он верил в реинкарнацию, каждый вечер он молил Аллаха о том, чтобы тот отпустил его душу вслед за Габриэль, куда бы она ни отправилась.

И вот сейчас она разговаривала с ним не как с любовником, а как с доверенным другом, в совете которого нуждалась.

— Я должен предупредить вас, Габриэль, что культура Персии сильно отличается от того, к чему привыкла Симона.

— Но я ведь тоже француженка, — отозвалась женщина. — И я никогда не пожалела о том, что узнала тебя.

— Это не одно и то же. Мужчины-персы могут быть очень предвзятыми и самоуверенными, особенно когда речь идет о женщинах. Вы не понимаете моей культуры, Габриэль. Я же постарался принять вашу и никогда не навязывал вам своей. Я не хочу, чтобы Симона страдала.

— Как раз это и понравится ей больше всего. Загадка доселе неизвестного. Сплошная экзотика.

Альфонс больше ничего не сказал. Может быть, Симона влюбится в этого перса. Может быть, ювелир окажется столь же восприимчивым, как и он сам когда-то. Может быть, он женится на Симоне и обеспечит ей честное и достойное существование. Обнаружив в свое время, что она готова с энтузиазмом воспринимать новое, Альфонс взялся обучать девушку фарси: он как будто снова побывал в стране, которой ему так не хватало. Теперь, когда провидение послало ей перса, полученные знания наверняка помогут ей.

— Тогда почему бы вам не посоветовать Симоне получше узнать этого перса? Тогда она сможет держать его при себе, как вы поступили со мной.

— Нет, Альфонс, никогда! — перебила его Габриэль. — Я связываю с ней большие надежды. Можешь считать перса катализатором, который ускорит ее вступление в уготованный ей мир.

Он вздохнул, услышав решительный ответ. Ее мечта уже воплощалась в реальность. В свое время он тоже воспринимал случайную встречу с ней как мимолетное увлечение, столь приятное после долгих месяцев воздержания. Но случайная связь превратилась в стойкую привязанность, которая длилась вот уже тридцать лет. Она сумела посадить его на цепь, дала ему новое имя — Альфонс, которое звучало достаточно внушительно, чтобы он мог обходиться без фамилии. Но для Симоны он хотел большего, он хотел, чтобы она встретила такого мужчину, который будет равным ей.

— Что я могу сделать для вас, Габриэль? Что я могу сделать для Симоны?

Мадам Габриэль подошла к нему и уселась ему на колени.

— Расскажи ей о Персии, приукрась экзотичность твоей страны; нарисуй ей неотразимого героя, с которым ей захотелось бы познакомиться. Помнишь, как мы с тобой встретились в первый раз, Альфонс? Ты завладел моим сердцем, когда положил мне руку на плечо и пригласил поужинать вместе. Помнишь, как ты убирал волосы за уши? И я хочу, чтобы Симона представляла в своем воображении как раз такого мужчину.