Нежный защитник - Джо Беверли Страница 23

— Бедненький жеребеночек! — заворковала она. — Тише, тише. Ни о чем не печальтесь. Вот увидите, теперь все пойдет как по маслу! Уж кто-кто, а лорд Клив сумеет о вас позаботиться!

Имоджин открыла было рот, чтобы отчитать глупую служанку, но передумала. Простодушные попытки ее утешить только подливали масла в огонь, но разве Марта в чем-то виновата? Она обращалась с ней так, как обращались с ней все в этом замке: с почтением и в то же время как с ребенком. Ведь она была Имоджин из Кэррисфорда, Цветком Запада, величайшим Сокровищем ее батюшки.

И, подобно большинству сокровищ, она превратилась в дивную, бесценную, но бесполезную вещь.

Вот и Сивард не сделал ничего из ряда вон выходящего, когда дал ей в челюсть и выволок из замка, воспользовавшись ее бессознательным состоянием. После этого она оправдала его ожидания и отправилась к Фицроджеру. А тот приволок ее обратно в замок, обращаясь с ней как с ненужным багажом. Ничего удивительного, что он заправляет теперь в ее замке, даже не давая себе труда узнать ее мнение об этом.

Но, поразмыслив, она призналась себе, что на самом деле все обстоит иначе. Ведь это она попросила его командовать в замке, пока сама не сможет его защитить. А под конец она даже попросила Фицроджера избавить ее от вида крови и пожарищ.

Однако пришло время положить этому конец. Она отодвинула пустую плошку. Пора уже напомнить окружающим, что она леди Кэррисфорд. Но первым делом следовало убедиться, что она может ходить.

— Марта, — попросила она, — давай проверим, не пора ли снять эти повязки.

— Ох, миледи! Да стоит ли вам так спешить? Хозяин сказал…

— Лорд Фицроджер! — отчеканила Имоджин. — Если уж тебе так нравится поминать его через каждые два слова!

Служанка ошарашенно распахнула глаза, но покорно ответила:

— Лорд Фицроджер говорит, что ваши ноги ужасно пострадали и монах-врачеватель не велел их тревожить.

— Ничего подобного монах не говорил! — заявила Имоджин. — И я желаю знать, в каком они состоянии. — Она нагнулась и начала разматывать бинты, ругаясь и охая от боли. Марте волей-неволей пришлось ей помогать.

Расправившись с теми повязками, которые не прилипли к ранам, обе застыли, не в силах вымолвить ни слова.

— Вот видите! — наконец воскликнула Марта. — Они еще не зажили!

Но Имоджин, осторожно потрогав ступни рукой, пришла к выводу, что на самом деле все не так уж плохо. Самые глубокие раны были красными и опухшими, но они располагались по бокам, где нежную кожу натирали узлы от грубых сандалий. А волдыри на самих подошвах заметно опали.

— Промой и промокни их чистой тряпицей, — приказала она Марте. Когда служанка открыла рот, собираясь возразить, Имоджин так посмотрела на нее, что у той мигом отпало желание перечить своей хозяйке.

Наконец Имоджин избавилась от всех повязок. Она осторожно спустила ноги с кровати и встала. На ее губах расцвела радостная улыбка. Ноги почти не болели. Она прошлась по комнате, наслаждаясь вновь обретенной свободой. Тело по-прежнему ныло, особенно в ушибленных местах, но эту боль она перенесет без труда.

— А башмаки на вас все равно не налезут, — с некоторым злорадством заметила Марта.

— Значит, буду ходить босиком, — заявила Имоджин.

— Миледи!

— Ни слова! — прикрикнула на нее Имоджин. — Я хочу быть хозяйкой в собственном замке и не желаю сидеть взаперти и ждать, пока кто-нибудь соизволит носить меня на руках, как ребенка! А теперь, — с воодушевлением продолжала она, — давай посмотрим, не найдется ли какая-нибудь одежда. — Имоджин твердо решила, что явится перед своими людьми в полном блеске, как и полагается хозяйке замка.

Первым делом Марта вымыла и расчесала ее великолепные волосы. После чего пришла очередь разобрать остатки некогда роскошного гардероба. При ярком свете дня обгаженные, воняющие мочой и калом лохмотья, в которые превратились ее любимые наряды, выглядели особенно жалко. Имоджин разглядывала их со слезами на глазах, но не поддалась душевной слабости. Тем более что некоторые платья еще можно было отстирать и заштопать.

Они с Мартой споро принялись за дело, и вскоре одно платье уже можно было надевать, хотя теперь это было лишь бледное подобие былой роскоши.

Имоджин чрезвычайно обрадовала возможность избавиться наконец от чужой одежды, сшитой из слишком грубой и колючей ткани. Ее заменили нижняя сорочка из тонкого полотна и легкое светло-коричневое платье, украшенное по вороту и подолу золотой вышивкой. К нему подошла накидка из желтого шелка, отделанная цветной тесьмой. Ее чудесные пояса с самоцветами пропали все до единого, но из остатков коричневого парчового платья удалось выкроить длинный кушак. Стянутое на талии, платье легло пышными складками, подчеркивая округлость ее бедер.

— Ну вот, — улыбнулась она, весьма довольная полученными результатами. — Теперь я похожа на хозяйку замка?

— Еще как похожа! — раздался насмешливый голос.

Имоджин так и подскочила на месте. Оказывается, Бастард Фицроджер давно стоит на пороге комнаты.

Если она сегодня выглядела как настоящая знатная леди, то он выглядел как настоящий лорд. И где только он успел раздобыть этот роскошный наряд? А может, он просто издевается над ней, не оставляя возможности взять верх даже в этой игре?

Это немного отравило ее радость, но Имоджин утешилась мыслью, что одержала над Уорбриком еще одну, пусть и небольшую победу. И теперь остался пустяк: избавиться от своего эскорта (да, «эскорт» — самое подходящее определение для этого типа) и начать жизнь сначала.

Ее «эскорт» повернулся к Марте, и по легкому мановению его руки служанка буквально растворилась в воздухе. Душевного подъема, охватившего Имоджин, как не бывало. Этот человек ради нее рисковал своей жизнью и жизнями своих людей, и теперь эта суровая сила верховодила в ее родовом замке.

— У тебя наверняка где-то припрятаны драгоценности взамен украденных, — заметил он.

Это заявление повергло ее в шок. Негодяй пытается разнюхать дорогу к сокровищнице! Теперь понятно, почему он разоделся в пух и прах. Старается произвести на нее хорошее впечатление. Ну что ж, даже у таких избалованных девиц, как она, с куцыми мозгами, иногда бывают минуты просветления! И она солгала не моргнув и глазом:

— Нет, у меня больше ничего не осталось.

Он направился к ней. Имоджин пришлось поскорее вспомнить, что она — леди Кэррисфорд. Иначе она наверняка попятилась бы от страха.

— Вся округа знает наперечет те украшения, что отец дарил своей несравненной Имоджин из Кэррисфорда. Неужели ты хранила их все в этой комнате?

— Да.

Холодные пальцы больно стиснули ее подбородок.

— Даже если у тебя нет ума, о твоем отце этого никак не скажешь.

— Отпустите меня, сударь!