Обольститель - Виктория Холт Страница 23

Окружавшая ее бедность вселяла в Мэри чувство ужаса; теперь было бесполезно мечтать о красивых нарядах. У девушки осталось одно утешение: ее перо. Она обнаружила, что в тяжелые минуты оно могло дать ей очень многое. Она любила ребенка, все сильнее привязывалась к нему и писала стихи.

Внезапно ей пришло в голову, что если бы ей удалось опубликовать свои сочинения, если бы люди начали покупать их, это могло бы стать источником дохода. Это дало бы средства если не на роскошную жизнь, которую она когда-то рассчитывала обрести с помощью мистера Робинсона, то хотя бы на достойную. Она тотчас представила себе салон, который откроет. Она будет красивой поэтессой. С такими замыслами в голове она писала лихорадочно; вскоре у нее набралось стихов на целый томик. Теперь ей нужен был покровитель; ей не хотелось обращаться к мужчине — она устала от них; также она не желала, чтобы о ней говорили, что ей помогают из-за ее красоты. Она слышала о Джорджиане, герцогине Девонширской, законодательнице мод, влюбленной в искусство.

Нельзя ли сделать так, чтобы ее представили герцогине?

Это было задачей непростой, но разрешимой. С того удивительного года у нее остались поклонники, готовые помочь ей теперь, когда для нее настали тяжелые времена. Она нашла выход из положения. Когда Мэри рекомендовали герцогине, Джорджиана была потрясена не только стихами, но и красотой поэтессы. Услышав о том, что Мэри живет с мужем и маленькой дочерью в долговой тюрьме, благородная леди решила помочь одаренной молодой женщине. Герцогиня не только нашла издателя для публикации стихов, но и добилась освобождения Робинсонов.

Свобода! Когда Мэри вышла из тюрьмы, ее встретила мать, которой удавалось все это время содержать дом в порядке.

Теперь не было нужды ублажать мистера Робинсона; обе женщины открыто демонстрировали ему свое презрение. Жена разрешила ему спать с любыми служанками, ей не было дела до его визитов в бордель; она лишь настоятельно попросила, чтобы он не домогался ее.

Мистер Робинсон ответил, что он не может гарантировать это; однако ему приходилось помнить, что жена освободила его из тюрьмы и что она — отнюдь не хорошенькая марионетка, каковой он считал ее прежде.

Мэри и ее мать игнорировали мистера Робинсона, хотя он жил с ними. Он снова вернулся в свою контору, хотя жить на его заработную плату было нелегко.

«Я хочу стать независимой от него,— сказала Мэри матери.— Я предпочла бы уйти из этого дома и никогда больше не видеть своего мужа».

Миссис Дарби пришлось признать, что это было бы весьма желательно. Но как это осуществить?

«Я не смогу зарабатывать достаточно денег сочинением стихов,— сказала Мэри.— Как глупо я поступила, отвергнув предложение мистера Гаррика».

«Ты никогда больше не получишь такого предложения»,— печально промолвила мать; она охотно признавала свою вину. Ей следовало быть умнее. Нельзя требовать от четырнадцатилетней девочки умения распознать мошенника... но она, миссис Дарби, была взрослой женщиной, матерью! Что подумает ее муж, когда вернется домой? Она вспомнила его угрозы перед отъездом. Но он не приезжал; Мэри была права. Им срочно нужно было раздобыть деньги; в противном случае они снова попадут в ту тюрьму, из которой недавно вышли, и тогда им не придется рассчитывать на счастливое спасение.

«Почему не получу?» — внезапно спросила Мэри.

«Но... мистер Гаррик не предоставит тебе нового шанса. Он, верно, решил, что ты — дурочка, коли отказала ему».

«Я слышала, что мистер Шеридан собирается выкупить у него «Друри-Лейн» и что мистер Гаррик, будучи пожилым человеком, уйдет на отдых».

«Но ты не знакома с мистером Шериданом».

«Пока что нет,— признала Мэри.— Но почему бы мне не сделать этого?»

Успех с герцогиней Девонширской придал Мэри уверенность. Почему бы ей не предложить свои услуги «Друри-Лейн»? Это сулило восхитительную жизнь; она, Мэри, обладала поразительной красотой, умела неплохо танцевать, петь и декламировать— а главное, обладала развитой склонностью к игре. Несомненно, она — прирожденная актриса. Она быстро поверила в это и уже готовилась убедить в этом мистера Шеридана и, при необходимости, мистера Гаррика.

«Я не вижу причин, мешающих мне получить новый шанс,— сказала она матери.— Я найду способ познакомиться с мистером Шериданом».

«Какой способ?»

«Ну, мистер Хасси познакомил меня с мистером Гарриком, разве нет? Думаю, мистер Хасси захочет помочь мне».

И это оказалось правдой. Балетмейстер немного удивился, когда Мэри явилась к нему, но его, как и всех, покорила красота девушки.«Карьера актрисы. С твоей внешностью ты обречена на успех».

«Если бы вы согласились оказать мне услугу и познакомить меня с господином Шериданом...»

«Этим я окажу услугу господину Шеридану».

Вскоре состоялась встреча, которая изменила жизнь Мэри и привела ее к этому вечеру, сулившему потрясающие возможности, которые казались вполне реальными.

* * *

«Зеленая комната» в театре. Мэри ясно видела ее. Она была знакома с каждой ее деталью. Но тогда она оказалась в ней впервые; красивый мистер Шеридан взял руку Мэри и поцеловал; он был весьма любезен, потому что его поразила красота девушки.

Значит, она хочет стать актрисой?

Мэри сказала ему, что мистер Гаррик сам однажды предложил ей это.

«И вы отказались?»

«Вместо этого я вышла замуж».

«Старик никогда не простит вам этого. Он думал, что протягивал вам ключи от рая. А вы выбрали... брак».

«К несчастью».

Мистер Шеридан насторожился. Теперь она знала — он сам однажды сказал ей это,— что во время беседы он оценивал ее и почти тотчас решил, что она нужна... «Друри-Лейн» и ему самому.

* * *

Теперь нет нужды прогонять мысли о прошлом, закрывать глаза и скользить по тонкому льду, который может внезапно треснуть и погрузить ее в ужасные воспоминания. Теперь ей сопутствовал успех.

В театре мистер Шеридан показал ее мистеру Гаррику. Гаррик заметно постарел со дня их первой встречи, но хорошо помнил девушку.

«Я дал тебе шанс стать актрисой, но ты отказалась»,— обвиняюще произнес мистер Гаррик.

«Я совершила глупость»,— смущенно признала она.

«Глупость, безумие, легкомыслие. Хорошая актриса не должна обладать этими качествами».

«Я знаю».

Она держалась робко, подавленно. Но она знала, что он не потрудился бы прийти и посмотреть на нее, если бы не считал ее заслуживающей этих усилий.

«Тебе известно, что тысячи женщин, мечтающих стать актрисами, отдали бы двадцать лет своей жизни за шанс... который вы отвергли?»

«Я сознаю это,— сказала Мэри.— Это было моей величайшей ошибкой». Он отвернулся от девушки, словно испытывая к ней отвращение, и сказал Шеридану: