Проклятие королевы фей - Тереза Медейрос Страница 23

Остин заставил себя провести ладонью по голове девушки и обнаружил, что ее волосы на ощупь напоминают не жесткую щетину остриженной овцы, а мягкий пушок утенка. Обрадованный этим открытием, он улыбнулся, теребя пальцами коротенькую прядь.

Его вывело из задумчивости испуганное приглушенное восклицание. Медленно опустив взгляд, Остин увидел, что невеста, широко раскрыв глаза, смотрит на него, дрожа словно осиновый лист.

Холли уже знала, что супруг ее человек опасный, но до тех пор, пока она не увидела у него на лице эту откровенную улыбку, она не имела понятия, насколько именно он опасен. Улыбка решительно изменила лицо рыцаря. Даже жесткая щетка его усов, казалось, стала мягче. Холли пришлось подавить глупое желание прикоснуться к ним, провести кончиками пальцев по этому истинно мужскому украшению лица, чтобы собраться с силами и прильнуть к нежному теплу скрытых под ними губ.

Рыцарь заглянул ей в глаза, и его улыбка погасла. На лице у него, словно в зеркале, отразилось страстное желание, охватившее Холли. Но оно тут же пропало, как и тогда, в саду, и рыцарь, схватив девушку за плечи, встряхнул ее.

Решив, что ее обман раскрыт, Холли зажмурилась, пытаясь не думать о худшем, что может ждать ее.

— У тебя есть сестра?

Холли изумленно раскрыла глаза. Застигнутая врасплох этим неожиданным вопросом, она без промедления выпалила:

— Нет.

— Тогда, быть может, кузина? Тетка? Какая-нибудь родственница, обладающая тем же необычным цветом глаз?

— Тетка? Кузина?

Еще не пришедшая в себя окончательно, Холли некоторое время пыталась осмыслить его вопрос. Когда до нее дошло, что рыцарь, должно быть, пытается установить, что за докучливая женщина сорвала его свидание в парке, она напряглась, захлестнутая смешанным чувством облегчения и тревоги.

— О да! У меня есть целая орда кузин и десятки тетушек! А еще племянниц, и у всех у них фиалковые глаза.

Рыцарь изогнул бровь, и его лицо снова приняло обычное угрюмое выражение.

— На турнире я не видел таких женщин. Раздраженная тем, что рыцарь смеет перечить ей, Холли гневно бросила:

— Возможно, вас ослепил блеск золота моего отца. Отпустив ее, рыцарь потер заросший подбородок.

— Возможно. А может быть, я был настолько опрометчив, что долго смотрел на солнце.

Он немного откинулся на сооруженной Кэри походной постели. Его огромное тело, казалось, заполнило весь тесный шатер. Холли подобрала колени к груди и собралась было по привычке нервно потеребить спускающийся с виска локон, но вовремя вспомнила, что он, как и все прочие, остался на полу ее спальни в замке Тьюксбери. Скользнув рукой по обкромсанной голове, она смущенно нахмурилась. Действительно ли Гавенмор гладил эту отвратительную щетину или же ей все приснилось?

Холли опустила взгляд, опасаясь, что ее выдаст не цвет глаз, а мерцающее в их глубине сомнение.

Остина смутило застенчивое поведение жены. Проснувшаяся, она выглядела такой же беззащитной, как и во сне. Пытаясь возвести между ними неприступный бастион, она с такой силой стиснула руками подогнутые колени, что побелели костяшки пальцев. Не впервые рыцарь задумался, каково отцу отдавать свою дочь в руки незнакомца. Мужчине, который, не колеблясь, возьмет приступом ее хрупкую оборону, «поскорее задерет ей юбку и покончит со всем», как грубо предложил Кэри.

Похотливое желание, обрушившееся на Остина, на мгновение заглушило голос совести. Разве он не взял эту женщину в жены? Почему он не может утолить разыгравшееся чувство голода, проникнув между ее раздвинутыми ногами? В любом случае жена сможет подарить ему кратковременное освобождение от терзающей его страсти. Возможно, если он закроет глаза, то сможет мысленно представить себе…

Остин прежде верил, что ему удалось изгнать все призраки, однако женщина из парка не оставляла его. Он буквально чувствовал соблазнительную мягкость ее волос, обмотанных вокруг его руки, ощущал экзотическое благоухание мирры, исходившее от ее кожи, помнил податливую нежность бутона ее губ, робко распускающегося под его настойчивым поцелуем. С его уст сорвался мучительный стон.

Услышав этот стон, Холли вскинула голову. Ее супруг зажмурился, словно его терзала невыносимая боль.

Не обращая внимания на кольнувшую ее зависть к густым длинным ресницам рыцаря, девушка потянула его за рукав, впервые осмелившись назвать мужа по имени: …

— Сэр Остин? Вам плохо? Рана причиняет вам боль?

Как только рыцарь открыл глаза, Холли поняла, что под угрозой находится не он, а она сама. Поединок с Эженом был лишь бледной тенью битвы, которую ей предстояло выдержать с мужем. Обманчивая прохлада глаз Гавенмора, испепеляющая голубым пламенем, обожгла Холли сознанием того, что, если исход сражения будет не в ее пользу, она лишится не только атрибутов своего маскарада. Рыцарь поднялся во весь свой внушительный рост, загородив собой свет факела. У Холли мелькнула мысль, что тень одновременно является ее союзником и противником. Когда Гавенмор нагнется, чтобы раздвинуть ее онемевшие ноги, он не заметит подшитое к юбкам тряпье. И не увидит бегущие по щекам слезы.

Холли не смела просить мужа ни о нежности, ни о терпении. Если он окажет ей милость и смирит страстное желание поцелуями и ласками, то уже через несколько мгновений его руки, обнаружив обман, станут жестокими и карающими. Ей оставалось только съежиться в темноте, ожидая, когда рыцарь жадно набросится на нее, словно дикий зверь на самку.

Бесстрастные звуки его голоса настолько поразили Холли, что она едва не разревелась от облегчения. — Наш брак основан на лжи, миледи. Когда Холли постигла смысл его слов, облегчение сменилось паническим ужасом. Она с отчаянием подумала, что сама лишила себя оружия, с помощью которого могла бы бороться с гневом мужа, моля о пощаде. Теперь у нее не было ни шелковистых ресниц, которые можно было бы застенчиво опускать, ни роскошных волос, чтобы тряхнуть ими, ни белоснежных щек, на которых так трогательно выглядят слезы раскаяния.

Холли с мольбой вцепилась в железные мышцы икр рыцаря.

С ее уст сорвался бессвязный поток слов.

— Право, я вовсе не собиралась вводить вас в заблуждение, сэр, честное слово. Просто одна невинная шутка повлекла за собой другую, и не успела я опомниться, как правда была погребена. — Она обратила к нему проникнутое мольбой лицо, надеясь, что даже в тени будет виден блеск слез в ее глазах. — Сэр, если на то ваша воля, накажите меня, но избавьте от вашего справедливого гнева отца Натаниэля и мою няню Элспет. Правда, обуянному гордыней Натаниэлю хорошая взбучка пойдет только на пользу, но Элспет — старая женщина, слишком немощная, чтобы вынести побои.

Остин попытался было разжать стиснутые в отчаянии руки Холли, но встретился с таким сопротивлением, что вынужден был остановиться из опасения причинить ей боль. Он тряхнул ногой, но девушка продолжала цепляться за нее.