Три метра над небом. Трижды ты - Федерико Моччиа Страница 23

– Ну еще бы! Этого еще не хватало!

Джин становится суровой, уверенной в себе и быстро идет в свою комнату. Франческа с облегчением вздыхает; самое трудное уже сделано. «Слава Богу, я думала, что не получится». На столе лежит запечатанный конверт, Джин его открывает, разрывая сбоку, и находит записку, написанную характерным почерком Эле:

«Приветик, как ты? Мы с тобой уже сто лет не перезванивались! Придешь сегодня вечером в ресторан „Мирабелле” на улице Порта Пинчиана, дом четырнадцать? Давай, это будет отличный ужин на двоих! Я должна тебе сказать что-то важное. Очень важное, настолько важное, что я, разумеется, не могу сказать этого по телефону! И без всяких твоих обычных отговорок, поняла? Я забронировала столик на имя Фьори, на девять вечера. Давай, я тебя жду!»

Джин складывает записку. «Черт, уже двадцать минут девятого. Мне еще нужно принять душ, не знаю, успею ли к девяти. Ладно, сейчас ей позвоню». Джин берет мобильник, выстукивает номер, но там включен автоответчик. «Ни слова… Эле, как всегда, растяпа. Какая ерунда! Теперь мне придется все делать второпях!»

– Мама! – кричит ей Джин из своей комнаты, быстро раздеваясь.

– Что, милая?

– Нет, ничего, сегодня вечером я буду ужинать в ресторане.

«Ну надо же! – думает Франческа. – Серьезно?». И про себя смеется, но вслух говорит:

– Хорошо, но только не слишком задерживайся.

– Нет, нет, – обещает Джин и прыгает под душ.

Оставляя машину на парковке в Лудовизи, Джин слышит вибрацию мобильника. Пришло сообщение. Джин смотрит, который час. Ровно девять. «Это чтобы Эле стала такой пунктуальной? Да она такой никогда в жизни не была. А теперь ей хотелось бы, чтобы пунктуальной стала я! Безумие!» И тут она видит, как сильно можно ошибиться. Нет, это от Николы! Невероятно, но совпадения действительно существуют. Ведь именно о нем она только что думала.

«Привет, Джин, как ты? Надеюсь, все хорошо. Ты не против, если завтра вечером мы куда-нибудь сходим? Например, на открытие нового кафе? А если нет, то в ресторан, про который я тебе говорил. Дай мне знать. Хорошего вечера! Или доброй ночи, если ты скоро ляжешь спать. Хотя я сомневаюсь…»

«Да уж, это не Стэп, но, по крайней мере, он симпатичный». Так что она ему сразу же отвечает. В самом деле, хватит откладывать.

«Все в порядке, спасибо. Мне будет очень приятно тебя увидеть. Я бы предпочла новое кафе. В любом случае, созвонимся завтра. Спокойной ночи».

«Да, гораздо лучше аперитив в кафе, чем ужин только вдвоем. Очень странно, что он предложил мне именно „Мирабелле” – ресторан, который выбрала Эле. Что ж, сразу видно, это модное место». Джин входит в подъезд гостиницы и идет дальше, следуя указателям. Заходит в лифт, нажимает на кнопку с цифрой «семь». Двери закрываются и лифт едет вверх, на верхний этаж этого великолепного здания. Когда двери лифта открываются, она замирает с открытым ртом. Рассеянный свет, цветы повсюду, застекленные витрины, заполненные хрустальной посудой, сосудами из выдувного стекла и старинного фарфора – совершенными, безупречными. Из огромных окон открывается умопомрачительный вид, от зданий в умбертинском стиле квартала Пинчиано вплоть до исторического центра и даже дальше, где римские крыши сливаются с бесконечностью. Ресторан совершенно пуст. Здесь только официант: ему слегка за пятьдесят, он лысоват. Он улыбается ей. Рядом с ним, одетый, как положено, в униформу, с непременным колпаком на голове, – шеф-повар с аккуратной бородкой. Он весь внимание.

– Добрый вечер, вы, наверное, Джиневра, – любезным тоном говорит официант. И Джин удается только кивнуть. – Мы вас ждали, прошу вас, сюда. Столик на имя Фьори, верно?

Джин снова кивает и молча следует за официантом. Шеф-повар ее сопровождает и передает ей лист бумаги.

– Я позволил себе приготовить эти блюда, но если вы хотите что-то другое, только скажите.

Джин берет меню, отпечатанное на слегка рифленой бумаге цвета сливок, и начинает читать. Глотает слюну. Она не верит своим глазам.

«Спагетти с морскими черенками и прессованной икрой кефали. Соленый сибас с гарниром из спаржи и фиолетового картофеля. На десерт – ананас и фисташковое мороженое».

Это ее любимые блюда. Джин удается только пролепетать: «Нет, нет, все отлично». Шеф-повар улыбается, но Джин понимает, что здесь что-то не так. «Это не в духе Эле – придумывать что-нибудь такое: она даже не помнит, кладу я в кофе сахар или нет. А тут такой подробный список…»

– Прошу вас. – Официант отодвигает стул, приглашая ее сесть. – С вашего позволения я вернусь на кухню.

И они оба, вместе с шеф-поваром, уходят. В центре стола стоит закрытый ноутбук с наклеенной на него липкой бумажкой, на которой написано печатными буквами: «Это для тебя, открой его».

Джин подвигает его к себе, открывает крышку с экраном и слегка наклоняет ее назад, пока экран не оказывается ровно перед ней. На клавиатуре лежит другая записка, тоже написанная печатными буквами: «Нажми здесь». Джин так и делает. Начинается ролик с чудесной музыкой Тициано Ферро, с его песней «У тебя в глазах острова», завершаясь как раз тогда, когда на экране появляется Элеонора:

«Я тебе сразу скажу, чтобы ты не сердилась: к сожалению, у меня дела, но я тебе клянусь, что ужинать в этом ресторане с тобой было бы чудесно, чудеснее всего на свете, и я хотела бы сделать это с огромным удовольствием. Черт, я бы охотно пообедала и с этими двумя, которые, как я вижу, тебя тут обслуживают. Да ладно, нет, я шучу! К сожалению, я пока еще очень влюблена в Маркантонио, и именно он заставил меня все это сделать… То есть я не слышала его больше двух месяцев, и он мне позвонил только из-за этого, понимаешь?»

Потом Элеонора смотрит вправо от экрана и кивает. «Да, да, хорошо», – говорит она кому-то за пределами видимости. Потом она снова поворачивается к камере компьютера и фыркает; видно, что этот кто-то, ей, наверное, что-то запретил. «А сейчас, к сожалению, я должна с тобой проститься, развлекайся, прошу тебя, а завтра ты мне все расскажешь, поняла? Но именно все-все-все».

Она ехидно улыбается, и видео заканчивается.

Джин продолжает смотреть на черный экран, когда начинается следующий ролик. Появляется ее мать; она смотрит потерянным взглядом.

«Мне надо говорить? Что, уже началось? Ах, да, хорошо, тогда начинаю». Франческа немного скована и скорее смотрит на кого-то другого, чем в камеру. Потом кто-то за кадром объясняет ей, что делать, и, наконец, Франческа сосредотачивается и начинает говорить: «Милая, я уже знаю, что отныне буду для тебя предательницей, но иногда мать должна брать на себя ответственность. Вот я и подумала, что будет правильно вмешаться в это дело, потому что я вижу, что тебе все еще очень плохо. Хочешь знать, о чем я думала все эти дни? И вот что я тебе скажу: иногда мы упрямствуем и только из-за гордости отказываемся от нашего счастья. Видишь, как мы с папой счастливы? Счастливы, правда? Да, но ты должна знать, что и мы тоже совершали ошибки, в наших отношениях были кризисы; один из нас совершил ошибку, изменил. Представляю себе, что ты можешь удивиться или даже расстроиться, но ты должна об этом узнать. Ты должна знать и, самое главное, понимать, что твои родители – живые люди. И он тоже человек, и это естественно, что он ошибается. Он меня попросил… – И видно, что Франческа указывает на кого-то за кадром, – убедить тебя, попросить тебя поразмыслить и понять, что он тебя любит. Да, так он мне и сказал! Нет, не волнуйся, он не рассказывал мне ничего из того, что произошло, но он дал мне понять, что ошибся. Я твоя мать, и мне не нужно знать всего; я уже прекрасно обо всем догадалась. Я была бы совсем дурочкой, если бы не заметила, сколько ты плакала и что парень, который каждое утро стоит перед нашим подъездом, – это не новый почтальон, а кто-то, кто ищет твоего прощения. Неужели так трудно простить? Может быть. Страдания велики, я это знаю, я и сама страдала, но я счастлива, что дала еще один шанс твоему отцу. Ой, мне изменяли; вот я тебе и сказала, что это изменял он. – Франческа смеется. – Однако если бы я его не простила, то тебя и твоего брата сейчас бы не было, а я точно знаю, что моя жизнь без вас была бы не такой счастливой. Милая, поступай так, как считаешь нужным, но я хотела, чтобы ты знала про эту часть нашей жизни, о которой не знала раньше; может, это тебе поможет принять правильное решение. Люблю тебя. Твоя предательница-мама».