Вайдекр, или Темная страсть - Филиппа Грегори Страница 24

— Горжусь тобой всем сердцем, — порывисто повторила я.

Он убрал свою руку оттуда, где она случайно оказалась.

Этой ночью мой разум сыграл со мной во сне какую-то шутку. Мне приснился Ральф, но не герой моих ночных кошмаров, а прежний Ральф нашего любовного лета. Я скользила по нашему розовому саду, не касаясь ногами дорожки. Ворота были открыты, и я тут же перенеслась на берег реки, где виднелся знакомый силуэт. Я знала, что это он, и мы слились в каком-то необыкновенном экстазе счастья. Я стонала от наслаждения, но пароксизм его разрушил мой сон и я проснулась; однако последняя картина сна потянулась за мной, и я увидела лицо моего любовника. Это был Гарри. Но меня это нисколько не шокировало, наоборот, я счастливо улыбалась. Увидеть Гарри во сне не казалось мне странным, мы постоянно проводили время вместе, и я находила все больше удовольствия в его обществе. Мы вдвоем бродили по нашим садам, планируя новые посадки и места будущих тропинок. Затем, когда привезли саженцы деревьев и кустов, мы провели два восхитительных дня, помогая трем садовникам рассаживать их.

Иногда мы вместе уезжали к холмам. Мне еще не позволялось скакать верхом из-за траура, но я приказывала заложить старую коляску и впрячь в нее мою кобылку. Правила я сама, Гарри скакал рядом, и я думала, как приятно было бы отцу увидеть нас, так дружно опекающих землю, которую он так любил.

— Ты не устала, Беатрис? — заботливо спрашивал Гарри.

И я улыбалась в ответ, и мы взбирались на самый верх, чтобы заглянуть на уже зеленеющие поля и леса или, оглянувшись назад, окинуть взглядом синий сверкающий простор моря.

Мое чувство почтительного страха перед образованностью Гарри стало таять, особенно когда я видела, как мало он знает о земле. И я начала прислушиваться к его рассказам о книгах и мыслям, важным для него. По-настоящему же оживлялась я, когда Гарри начинал говорить о земле и о том, почему владеть ею должны только избранные. Гарри, заметив это, добродушно подтрунивал надо мной, говоря:

— О Беатрис! Тебя волнует только то, что относится к Вайдекру и его земле. Ты просто маленькая язычница!

Но я только смеялась и в ответ ласково упрекала его, что он, наоборот, даже не может отличить дикого овса от злаков пшеницы, что вообще-то было убийственной правдой.

Возможно, если бы по соседству жило больше наших сверстников, мы проводили бы меньше времени в обществе друг друга. К тому же знай Гарри получше сельское хозяйство, он не нуждался бы так сильно в моих советах. Траур мешал Гарри провести зимний сезон в Лондоне, а мне уехать в гости на несколько дней. В общем, положение складывалось таким образом, что мы все время были вместе. Мама, правда, пыталась удерживать меня дома, привлекая к занятиям молодой леди, но я упорно сопротивлялась, имея к тому же убедительный предлог — посвящать в хозяйство Гарри.

Земля скучала по отцу. Гарри знал о хозяйстве мало и вникал во все дела очень медленно, наши арендаторы браконьерничали и грабили нас без удержу. Гарри не смог собрать людей ни на сев, ни на прополку наших полей. Но на фоне его беспомощности рос мой авторитет, и — о боже! — каким наслаждением было чувствовать себя хозяйкой Вайдекра. Я действительно распоряжалась здесь как хозяйка, и все реже меня посещала мысль о том, как хорошо было бы владеть этой землей самостоятельно. Гораздо приятней было скакать с Гарри целыми днями по проселочным дорогам, а по вечерам сидеть вместе у камина и чувствовать на себе его любящую улыбку.

Он уже не казался школьником, отпущенным на каникулы домой. Это был молодой мужчина, расцветший и окрепший на привольном воздухе. Что же касается меня, то с каждым днем моя кожа все больше приобретала медовый оттенок, глаза светились все ярче, а волосы рыжели на солнце. Однако я чувствовала, что мне все больше не хватает любви и тепла. Я крепче сжимала губы, вспоминая грубые, настойчивые поцелуи Ральфа, мое тело горело под черным траурным шелком, когда я думала об его интимных, бесстыдных объятиях. В одну из таких минут, когда мы вдвоем сидели в библиотеке у камина, я почувствовала на себе пристальный взгляд Гарри и вспыхнула до корней волос.

Как ни странно, Гарри ничего не сказал, но смотрел на меня так, будто бы он смущен и растерян тоже.

Мы были совершенно разными. С Ральфом мы не испытывали нужды в словах, мы оба знали, предстоит ли сегодня ненастье или будет ясный день. Мы оба знали, когда крестьяне собираются работать на холмах и нам следует укрыться подальше в лесу. Мы оба знали, что страсть и земля — самые важные в мире вещи, а все остальное не имеет значения.

Гарри же понятия не имел о таких вещах. Но я не чувствовала презрения к нему, наоборот, меня разбирало любопытство узнать, что он считал важным и первостепенным. Гарри был для меня очень привлекательной загадкой, и мой интерес к нему возрастал с каждым днем. Правда, мама разрушала нашу идиллию, настойчиво призывая меня к жизни благовоспитанной леди, а не управляющего имением. Но даже ей приходилось признавать неопытность Гарри и его потребность в моих советах. Однажды, когда ей удалось оставить меня дома из-за визита дам из Хаверинг-холла, мы потеряли больше пятидесяти фунтов за один день работы. Гарри не смог уследить за работой жнецов, и они утащили у нас приблизительно треть собранного зерна.

Дамы — леди Хаверинг и маленькая мышка Селия — вежливо болтали с мамой, а я, наблюдая в окно за садящимся солнцем, с бессильным отчаянием думала о жнецах. Когда Гарри вернулся к чаю, все мои опасения подтвердились. Он с великой гордостью доложил, что они закончили с работами на Малой ферме. Если бы они работали как следует, они бы не управились с ними и до конца следующего дня. Гарри уселся подле Селии и занялся болтовней и пирожными, в то время как я едва могла усидеть на месте от беспокойства.

Эти двое провели не меньше получаса в дурацких разговорах о чудесной погоде и последних романах, пока мой тяжелый взгляд не заставил Гарри подняться. Этого обласканного судьбой Купидона совершенно не заботила мысль о том, что рабочие в это время устроили себе славный перерыв. Еще столько же времени Гарри провел раскланиваясь и целуя ручки и явно сожалея, что приходится уезжать. Загадочные вкусы моего прекрасного братца не всегда можно было одобрить.

— Вы, кажется, обеспокоены урожаем, мисс Лейси? — тихо спросила Селия.

Я остро взглянула на нее, размышляя, не дерзость ли это, но ее мягкие карие глаза смотрели невинно, а личико дышало добротой.

— Это первый урожай, заботы о котором лежат на Гарри, — рассеянно ответила я. — Он много отсутствовал и пока не очень силен в хозяйстве. Боюсь, что мне надо было сопровождать его.

— Вы бы не согласились?.. — Селия запнулась. — Если вы любите править… — Она опять смешалась. — Мы приехали в мамином экипаже, и мы с вами могли бы…

Тут она замолкла окончательно, но смысл ее речи уже был для меня ясен. На горизонте скапливались грозовые тучи, и я знала, что это для нас означает.