Монетка на удачу - Барбара Фритти Страница 24

Столь резкая смена темы застала его врасплох.

— Хм, обычно я в шесть утра плаваю в местном бассейне. А вы?

— Так и не научилась. Мама по понятным причинам не могла учить меня, да и бассейнов рядом не было. Могу шлепать руками по воде, чтобы не утонуть, но далеко не заплываю.

— Хотите, я могу вас научить?

— Я поражена, что вы так рано тренируетесь по утрам. Я не жаворонок, но обычно работаю в ресторане допоздна… или работала.

— И будете работать. А моя одержимость плаванием родилась из желания не подчиняться огромному стрессу, который я сейчас испытываю. Плавание меня успокаивает, помогает сохранять душевное здоровье.

— Два года — долгий срок, — прошептала Адрианна, снова удивляясь его выдержке.

Уайт достал из бумажника фотографию Стефани.

— Смотрю на это личико каждый день. — Адрианне было больно смотреть в его полные страдания глаза. — И с нетерпением жду, когда снова увижу ее.

— Надеюсь, что это случится скоро… — Они обменялись понимающими взглядами. — Я только одного не понимаю. Из ваших рассказов о Дженнифер очевидно, что она не хотела быть матерью. Зачем она забрала Стефани? Почему просто не воспользовалась свободой, к которой так долго стремилась?

— Я сам все время задаю себе этот вопрос. Наверное, из мести. Большинство похищений детей родителями не имеет никакого отношения к ребенку, и все — к бывшему супругу.

— Она так сильно ненавидела вас?

— Винила меня во всех смертных грехах, в своем аресте, а я, как это ни смешно звучит, последним об этом узнал. Но именно я заставил ее лечь в центр реабилитации. И стал ее злейшим врагом.

— Все эти два года ей приходится выполнять материнские обязанности. Может, только потеряв Стефани, она решила, что все-таки хочет быть матерью?

Уайт обдумал ее слова.

— Избалованная маменькина дочка всегда хотела того, чего не могла получить. Только мысль о том, что в ней наконец проснулся материнский инстинкт, что она любит Стефани и заботится о ней, поддерживает меня бессонными ночами. По-другому я об этом и думать не могу.

— Ну, она забрала Стефани, отказавшись от всего остального из своей прежней жизни. Должно быть, это любовь.

— Извращение какое-то, — с горечью поправил ее Уайт. — Вы доели? Давайте уйдем отсюда. Эта комната меня угнетает.

— А мне она нравится. Я всегда мечтала о собственной комнате, а получила только в двадцать три года.

— У вас не было своей комнаты, даже когда вы жили с мамой?

— Мы делили одну комнату на двоих, потому что у нас вечно не было денег. После ее смерти мне приходилось таскать все свои пожитки с собой. Если я что-то оставляла, оно пропадало. Поэтому я крепко держалась за то немногое, что имела.

— У вас сейчас чудесная квартира.

— Она маленькая, но это — моя крепость, в обустройство которой я вложила частичку души.

— Я поражен вашими успехами и должен показать вам нечто столь же потрясающее.

— Ведите.

Уайт проводил Адрианну вниз в холл, затем снова наверх по узкой винтовой лесенке, открыл дверку на самом верху и помог вылезти на ровную площадку на крыше. Адрианна говорила, что ребенком чувствовала себя очень маленькой в окружении небоскребов и крутых холмов, и он хотел показать ей город в совсем другом ракурсе.

Поразить ее удалось. У нее перехватило дыхание, и она быстро подошла к перилам.

— Боже мой, какой невероятный вид.

И правда невероятный. С высоты холмов был виден не только Беркли, но и огни Сан-Франциско, и два эффектных моста — Бэй-Бридж и Золотые Ворота. Вечер был ясным, небо усыпано звездами, светила почти полная луна.

— Как красив город отсюда, — тихо сказала Адрианна.

Уайт встал рядом с ней, слегка коснувшись плечом.

— Подумал, что вам понравится вид с такой высоты.

— Гораздо лучше, чем из моей квартиры.

— Мое любимое место в доме. Когда я расстраивался, или злился, или просто хотел поскорее вырасти, всегда приходил сюда. Город будто звал меня. Я знал, что когда-нибудь буду жить там.

— Я люблю Сан-Франциско, но он стал моим домом скорее потому, что я даже не думала, будто смогу чего-то добиться в другом месте.

— А зачем другое место? В этом городе есть все.

— Да, — вздохнула она.

Уайт подтолкнул ее плечом.

— О чем задумались?

Адрианна повернулась к нему лицом.

— Жаль, что никто не показал мне этот вид, когда я была маленькой девочкой. Я грезила о нем, но была так подавлена своим крохотным местом в этом мире, что не видела общей картины, видела лишь то, что было прямо передо мной.

— Неплохой способ для движения вперед. Иногда богатство выбора отвлекает.

— Спасибо, что привели меня сюда.

Уайт вдруг остро осознал, как красива Адрианна в лунном свете, как клубятся волосы вокруг ее лица, как сверкают выразительные карие глаза… Его взгляд замер на полных нежных губах, и он услышал ее тихий вдох. А когда посмотрел в ее глаза, то увидел блеск и неуверенность желания.

На этот раз дыхание перехватило у него. Грудь сдавило. Сердце заколотилось о ребра, и, не в силах противиться желанию, он обнял ее за талию и прижался губами к ее губам.

Он почувствовал вкус чили и красного перца, или, может, просто его охватил жар. Под его требовательными губами ее губы раскрылись, и его язык нетерпеливо скользнул в ее рот, чтобы вобрать больше ее вкуса. Пронзила мысль обо всех остальных сладких уголках ее тела. Слишком долго он подавлял желание, но сейчас не мог и не хотел сдерживаться.

Должно быть, она почувствовала то же самое, потому что ответила на его поцелуй, провела ладонями по его спине, словно пыталась проникнуть пальцами под его рубашку. Он тоже хотел сорвать свою рубашку… и ее платье. Хотел попробовать губами все ее лицо… и шею… и грудь… Хотел бросить ее на холодные камни площадки и согреть ее всю…

— Стоп, подождите, — выдохнула Адрианна, отстраняясь. — Я… я не думаю, что это хорошая идея.

Он вообще не мог думать.

Она выскользнула из его объятий, поправила платье, провела рукой по волосам, прижала кончики пальцев к губам. А он только и мог, что таращиться на нее. Разум возвращался медленно.

Адрианна отвернулась и устремила взгляд вдаль. Уайт судорожно вздохнул раз, другой и наконец выдавил:

— Простите.

— Я не хочу никаких извинений, — бросила она через плечо.

— А чего вы хотите?

— Ничего. Я просто… Так нельзя. Неудачное время.

Уайт сунул руки в карманы.