Леди Роз - Сандра Уорт Страница 24

– Люди видят только то, что хотят видеть.

Я проводила время в компании королевы, но только не тогда, когда она была с королем. По утрам я помогала ей одеваться, причесываться и наводить красоту, втирая в ее лицо овечий жир, румяня щеки и крася белесые ресницы углем из жженого сланца. Днем я выполняла поручения Маргариты, доставляла ее распоряжения в отдаленные концы замка, разбирала жалобы, поступавшие от служанок, решала проблемы, которые были в моей компетенции, а остальное передавала королеве. Свободные вечера королева проводила со своими фрейлинами. Мы пели, я играла на лире, читала Маргарите какую-нибудь иллюстрированную рукопись и вышивала к Святкам гобелен по рисунку короля Генриха.

Королева удивляла меня. Она должна была знать о наших отношениях с Сомерсетом, но продолжала оказывать мне покровительство. Не склонная скрывать свои чувства, она радовалась моей компаний почти так же, как компании Элизабет Вудвилл. Возможно, причиной этого была необходимость устроить мой брак, что импонировало романтичной натуре королевы. Элизабет никогда не проявляла интереса к кому-либо из претендентов на ее руку – как молодых, так и старых. Одним из них был высокородный член свиты графа Уорика; сам Уорик писал Элизабет письма, уговаривая ее согласиться на сватовство. Это была хорошая партия для девицы низкого происхождения с отцовской стороны – единственной, которая имела значение.

– Ты не хочешь выйти замуж? – однажды, не в силах справиться с любопытством, спросила я Элизабет, когда мы вышивали гобелен для короля.

– Конечно, хочу, – высокомерно ответила она, тряхнув серебряными волосами. – С чего ты взяла, что нет?

– Тебе восемнадцать лет, самый подходящий возраст для брака, и ты – первая придворная красавица.

Она засмеялась – впервые за все время нашего знакомства, – и я поняла, что Элизабет любит лесть.

– Можешь не сомневаться, в монастырь я не уйду и место тебе не освобожу!

Оправившись от изумления, я ответила:

– Меня интересует не это. Просто я не пойму, каким образом тебе удается так долго увиливать от брака. Ведь твоей руки добиваются многие.

– Моя мать, герцогиня Бедфорд, считает из всех недостаточно знатными.

В углу раздалось хихиканье. Когда Элизабет посмотрела туда, девушки стерли с лиц улыбку и взялись за вышивание.

– Значит, ты никогда не была влюблена? – спросила я.

– Влюблена? Какое отношение имеет любовь к браку? – презрительно ответила она. – Любви ищут только глупцы. Самое главное на свете – это власть и деньги.

Я удивилась; видимо, это было написано у меня на лице, потому что Элизабет рассмеялась:

– Вижу, ты как раз из этих глупцов. Попомни мои слова: если ты выйдешь замуж по любви, то скоро пожалеешь об этом.

– Почему, Элизабет?

– Моя дорогая, если сэр Ланселот доживает до старости, он превращается в сэра Старого Пердуна. Я думала, это знают даже глупцы.

Моя комната в замке была маленькой, как тюремная камера; из ее окна были видны только крыши стены. Но, как ни странно, в Ковентри мне нравилось. Я знала, что скоро снова увижу Джона, а отсутствие Сомерсета доставляло мне живейшую радость. Чего не было с ноября, и я чувствовала себя так, словно сквозь облака прорвался солнечный свет. Я громко хлопала мимам, устраивавшим представления после ужина, и напевала про себя, помогая украшать покои Королевы святочной зеленью. В Ковентри часто принижал уродливый епископ по имени доктор Мортон, Ни пугавший меня в коридоре Вестминстера; при его Инде я неизменно ощущала неприятное чувство, даже это не могло испортить мне настроение.

– Еще два дня, и сюда приедет Джон с герцогом Йорком! – шепнула я Урсуле. Звон церковных колоколов и пение монахов напоминали мне о приближенно первого декабря и заседания Королевского совета.

Вечером накануне приезда Джона я, как всегда, дежурила в покоях королевы. Маргарита сказала мне:

– Завтра утром найди в городе игрушечных дел мистера Саймона и передай ему наше пожелание. Пусть он вырежет для принца Эдуарда целую армию деревянных солдатиков. Мы хотим подарить их Принцу на Святки.

– Да, моя королева, – ответила я, радуясь тому, что это поручение не отсрочит мою встречу с Джоном. В присланной им записке говорилось, что мы встретимся в королевском нижнем саду, рядом с голубятней, вскоре после заутрени, когда там никого не будет.

В ту ночь я не могла уснуть. Мне не терпелось увидеть любимого. Я была счастлива и надеялась, что все. Сложится хорошо и мы найдем способ пожениться.

Рассвет возвестило громкое чириканье птиц. Я быстро оделась. Украшенный пышной зеленью и остролистом замок Ковентри, в котором звучали голоса и смех, казался не таким мрачным. Я со смехом бежала в нижний сад по свежевыпавшему снегу. Урсула старалась не отставать от меня.

– У вас слишком быстрые ноги! – воскликнула она, и я хихикнула, вспомнив, как перед отъездом в Ковентри мы ходили за покупками на Флит-стрит. Торговец цветами низко поклонился мне и вручил веточку остролиста. В зелени была спрятана записка от Джона с указанием места нашей встречи в день заседания Королевского совета.

Когда я приподняла юбки и осторожно спустилась в сад по покрытым снегом выщербленным каменным ступеням, церковные колокола пробили восемь раз. Джон и его верный пес уже ждали у голубятни. Оставив Урсулу дежурить на лестничной площадке, я пробежала по тропинке и бросилась в его объятия.

– Любимая… – пробормотал мне в волосы Джон, а Руфус весело залаял.

Я смотрела на Джона снизу вверх и трогала его лицо, пытаясь запечатлеть в памяти эти точеные черты.

– Я живу только ради этих мгновений, – прошептала я, радуясь тому, что рядом со мной он в безопасности – хотя бы ненадолго.

– Мой ангел, однажды мы соединимся и больше никогда не расстанемся. – Джон взял мои руки и посмотрел на меня с нежной улыбкой.

– Никогда не расстанемся, – повторила я. – Чудесно звучит, милорд. – Интересно, верил ли Джон что, что мечта может сбыться? Лично я в этом сомневалась.

Шум, внезапно раздавшийся у стены сада, разрушил мое блаженство.

– Милорды! – громко крикнула Урсула.

– Убирайся отсюда, женщина, а не то худо будет! – грубо ответили ей. Руфус вскочил и яростно залаял. Я ахнула. Это был голос Сомерсета. Герцог скатился по ступеням и через мгновение появился в просвете живой изгороди, окаймлявшей тропинку. Увидев нас, Сомерсет густо покраснел; на его лбу запульсировала какая-то жилка. Он шагнул вперед, положив ладонь на рукоять меча. Руфус негромко зарычал.

– Кто это здесь? – насмешливо спросил Сомерсет, не обращая внимания на Руфуса и обменявшись наг лядом со спутником, производившим впечатление отъявленного головореза. – Похоже, мы спугнули двух птичек, собиравшихся свить любовное гнездышко. Кокейн, ты не будешь возражать, если мы слегка общиплем этого петушка?