Леди-рыцарь - Джослин Келли Страница 24

– Всего-навсего радуга, – сказал Джордан.

– Всего-навсего? Да она поразительна! – Изабелла описала в воздухе полукруг. – Откуда берется такая красота? Неужели вам никогда не было интересно?

– Право же ни разу.

Она смотрела на Джордана недоверчиво.

– Вы умный человек, Джордан. Почему вам неинтересно, как устроен мир?

Лью тихонько захихикал.

Не желая спорить с ними обоими сразу, Джордан сказал:

– Лью, лорд Уиртон и его сестра, леди Одетта, прибудут в замок завтра утром. Поэтому распорядитесь, чтобы к их приезду все было готово.

– Как вам будет угодно, милорд. – Эконом не сумел скрыть ехидной ухмылки. – Я сам прослежу, чтобы для вас и леди Изабеллы все было устроено как можно лучше.

Не успел Джордан ответить, как Изабелла сказала:

– Это очень мило с вашей стороны.

Лью склонил голову. Бросил на хозяина заговорщицкий взгляд и направился к мосту, ведущему в ворота главной башни.

Обойдя пустую телегу, Джордан протянул руку к кольцу на двери церквушки. Массивное кольцо было под стать тяжелым железным петлям. Они заскрипели, когда Джордан открыл дверь.

Он окунулся в облако ладана и дыма от коптящих свечей. Джордан мог собой гордиться – он исполнил обет. Часовня, размерами не более привратницкой, имела два оконца, утопленных в толстых стенах. Алтарь был сооружен из неотесанных камней, которые, как ему говорили, в свое время составляли часть каменного круга ниже по реке. Алтарный покров был вышит матерью Джордана. Сверху высились два золотых подсвечника самой простой формы.

– Чудесная церковь, – подала голос Изабелла из-за его спины. – Располагает к уединению и молитве.

– К уединению – это да.

– Хотите, чтобы я ушла?

Впервые за все время он различил в ее голосе нотки усталости.

Кровь Христова! Девушка помогла ему исполнить обет, данный на могиле Райcа. Она заботилась о нем, как искусный лекарь, сражалась бок о бок с ним, как отважный воин. Даже больше, чем обычный воин. Как ловко она сбила с ног бейлифа – такой точности удара ему прежде не доводилось видеть. Разумеется, он ей благодарен. Но… Она для него – вечное напоминание о раздоре, сотрясающем семейство Плантагенетов, – раздоре между отцом, сыновьями и матерью. Он больше не желает в этом участвовать.

– Нет. – Джордан направился к алтарю, не дожидаясь дальнейших вопросов. Уставился на стропила, где чирикали птицы, греясь в последних лучах угасающего дня, и тут заметил – что-то двигалось возле алтаря.

Завернутые в саван останки друга были уложены на стоящий возле алтаря стол. Плотный невысокий человек обходил стол вокруг, помахивая кадилом. В воздухе плыл густой пряный запах.

– Мирра, – шепнула Изабелла, встав рядом с Джорданом.

– Знаю.

Их пальцы соприкоснулись. Уступая соблазну, Джордан поднес руку девушки к губам и осторожно поцеловал. Даже в полумраке церкви он видел, как ее глаза наполняются слезами.

– Отчего вам скорбеть? – спросил он. – Вы ведь не знали Райcа.

– Мне грустно, потому что я знаю, как вам тяжело прощаться с другом.

К счастью, Джордану не пришлось искать ответ. Священник поставил кадило и направился к ним. В своей белой рясе он напоминал утку, смешно переваливаясь при каждом шаге.

– Отец Элуа, – сказал Джордан, – это леди Изабелла де Монфор.

– Миледи, – произнес отец Элуа, слегка кивнув головой. – Вы можете считать себя достойным другом, милорд, ибо оказали товарищу великую честь быть похороненным здесь, где покоятся ваши родители, деды и прадеды.

– Хочу, чтобы он лежал в освященной земле. – Джордану пришлось рассказать, что он обнаружил, прибыв в Кенвикский приорат.

Отец Элуа нахмурился:

– Монахи допустили несправедливость, милорд. Сэр Райc был достойным человеком при жизни, он заслуживает достойных похорон.

– Рад, что вы тоже так думаете.

– Приор – глупец, – проворчал священник. – Слишком заботится о собственной душе, забывая, что его уже объявили умершим!

– Что?

Изабелла объяснила:

– Монаха считают умершим для внешнего мира, когда он уходит в монастырь. Это значит – он отказывается от земных богатств.

Джордан заставил себя сбросить напряжение, сковавшее плечи. Нельзя, чтобы каждое слово так выбивало его из колеи. Разумеется, его можно понять. Но он должен стойко перенести все, что послала судьба. И то, что ей угодно будет послать дальше.

Он улыбнулся самой очаровательной улыбкой, на какую был способен:

– Спасибо, что напомнили.

Должно быть, его улыбка выглядела скорее как гримаса, потому что она сдвинула брови и озабоченно спросила:

– Вам нехорошо?

– Я чувствую себя прекрасно, благодарю, – сказал он тихо, а затем обратился к священнику: – Я бы хотел, чтобы погребальную службу свершили завтра, когда солнце будет в зените.

Джордан обвел взглядом почти пустую часовню.

– Если кому-нибудь захочется помолиться за упокой души Райcа, у него будет на это время.

– Как угодно, милорд.

– Я распоряжусь, чтобы накормили леди Изабеллу, и вернусь.

Отец Элуа грустно улыбнулся:

– Милорд, вам бы следовало поесть и самому. Вспомните, сколько раз вы наслаждались добрым ужином в компании друга. Сэру Райcу было бы приятно.

В горле у Джордана собрался тугой ком. Если бы в тот вечер, когда Райc ужинал под гостеприимной крышей Ла Тур, он не поленился задать другу еще несколько вопросов! Тогда, возможно, ему удалось бы уговорить Райcа отправиться на службу к принцу Ричарду. На утро они ускакали бы вместе. Джордан сжал зубы. К чему бы желать другу такой участи? Он пал бы на полях Аквитании. Напрасная смерть, ничуть не лучше, чем на турнире. По крайней мере Райc сражался ради желанного приза. А во имя чего Джордан чуть не расстался с жизнью?

Он сделал Изабелле знак выйти из церкви, но не предложил ей руки. Лишь дурак подпустил бы ее к себе достаточно близко, чтобы утонуть в ее пьянящем аромате. А он поклялся – когда понял, что сумел-таки остаться в живых, – что никто больше не назовет Джордана ле Куртене дураком.

Изабелла вошла в полутемную спальню на верхнем этаже круглой главной башни Ла Тур дю Куртене и с удовольствием отметила, что кто-то распаковал ее котомку и унес, чтобы вычистить. Запасное платье висело на крючке, а в ногах постели лежала чистая выглаженная сорочка. Чужая сорочка, и, судя по аромату мяты и гвоздики, ее только что достали из сундука.