Фатальное притяжение - Надин Хоуп Страница 24

— Ты весьма предсказуем. Я знала, что ты позвонишь.

— Я тоже знал, что я позвоню, — обезоруживающе признался Шон. — Тебе понравились цветы?

— Пока не решила.

— Кажется, ты рассержена.

— Скажи, ты всегда затрачиваешь столько усилий, чтобы произвести впечатление на женщину, или это мой отказ подстегнул твое желание?

— Больше чем рассержена. Но в данном случае ты отчасти права. — Шон отбросил игривый тон. — Я надеялся, что в окружении цветов твое сердце дрогнет и ты отнесешься к моему предложению снисходительнее, чем прежде.

— Понимаю, некоторые люди несговорчивы, если на них не надавить. — Клер постаралась вложить в свой тон как можно больше желчи.

— Вряд ли цветы и приглашение на ужин можно причислить к методам устрашения, — мягко возразил Шон. — Соглашайся, Клер. Это тебя ни к чему не обяжет. Просто выпьем по бокалу вина, поговорим.

Как же, поговорим! Это последнее, что у тебя на уме, раздраженно подумала Клер и начала было отказываться, но тут ей в голову пришла другая мысль. На первый взгляд совершенно безумная.

— Хорошо. Давай встретимся! — согласилась Клер, оборвав Шона на полуслове.

— Самоубийца! — зашипел на нее Дэвид, вцепившись в свои льняные волосы.

Клер ласково улыбнулась ему — мол, я знаю, что делаю!

— Отлично, — после короткого замешательства проговорил Шон. Вероятно, у него в запасе еще было много аргументов в свою пользу, и он не ожидал, что Клер так быстро сдастся. — Я заеду за тобой…

— Нет, — перебила Клер, не удержалась и прикоснулась к упругому золотистому цветку. — Давай встретимся в восемь в «Аннабель».

— Значит, до завтра?

— Да, Шон, до завтра. — Губы Клер изогнулись в недоброй улыбке. Хорошо, что Шон не мог ее видеть.

Клер повернулась к Дэвиду. Он смотрел на нее с озабоченным видом.

— Ты сошла с ума?

— Нет. Я — само благоразумие.

— Значит, это я сошел с ума. Зачем тебе понадобилось ужинать с ним?

— О! У меня есть для этого семьдесят пять миллионов веских причин.

— Деньги здесь ни при чем, — отмахнулся Дэвид. — Тут задето твое самолюбие, детка. Хочешь показать характер?

Когда дело касалось ее, Дэвид становился весьма проницательным. Клер не стала лукавить.

— Да! Хочу показать характер. Люди борются за земли со времен Моисея. И я не исключение.

— А еще говорят: соперничество обостряет чувства, — напомнил Дэвид.

— Вот! На это я и рассчитываю! — просияла Клер. — Шон решил, что я стану неплохим дополнительным бонусом к закладной. А что будет, если я подам ему слабую надежду?

Дэвид подпрыгнул в кресле.

— Ты серьезно? О чем это я? Ты всегда говоришь серьезно, — образумил он самого себя. — Но убей меня, если я понимаю, зачем тебе это нужно.

— Сейчас поймешь! — с воодушевлением пообещала Клер. — Ты же сам сказал, что совет директоров соберется только в начале июля. А Шон вряд ли начнет требовать выплаты по векселю, пока я буду изображать из себя обиженную недотрогу и поддерживать в нем желание затащить меня в постель. Таким образом, мы сможем выиграть нужное нам время!

— Ричмонд не из тех, кого легко провести, — поколебавшись, напомнил Дэвид.

— Знаю, — отмахнулась Клер, находя все больше прелестей в том, чтобы обратить собственную слабость в свое преимущество. — Но ты же видишь, он настроен весьма решительно, осада ведется по всем правилам военного искусства. — Она развела руками, наслаждаясь видом орхидей и чувствуя, как обретает уверенность. — А здесь я хотя бы использую ситуацию в свою пользу.

— Ты говоришь об этом так, словно это игра, — мрачно возразил Дэвид.

— А это и есть игра! — Зеленые глаза Клер вспыхнули мстительным светом. — И главный принцип в ней — никогда не играй по-честному, если твой противник прибегает к запрещенным приемам. Так что мне надеть на завтрашний ужин — костюм в псевдоклассическом стиле или декольте?

— Может, не стоит искушать судьбу?

— Значит, декольте.

— Так, мне срочно нужен глоток виски, — пробормотал безмерно потрясенный Дэвид.

До встречи с Шоном оставалось два часа. И Клер начала собираться. Как ни странно, она не волновалась. Нетерпение — да. Решимость — безусловно. Но нервозности не было. Боль и гнев, душившие ее эти дни, наконец нашли выход и обрели направление. Она точно знала, чего хочет, почему и что должна для этого сделать — без колебаний и сожалений.

Ровно в восемь в сопровождении метрдотеля она вошла в зал. Вид у Клер был шикарный — смело на постер «Плейбоя»! На ней были золотые туфли на шпильке из кожи питона и шифоновое платье с люрексом, застегивающееся на одну пуговицу на талии. Оно сидело на Клер как влитое. Бюст чудесно вздымал ткань двумя идеально округлыми холмами в конусном вырезе. Те два пальца выше колен, которых требовали правила приличия, Клер смело проигнорировала. Зато ее лицо полностью соответствовало инструкциям глянцевых женских журналов. Смоляные татуированные брови разлетались стрелами, аквамариновые глаза светились в обрамлении густых ресниц под слоем туши, губы были залакированы темно-кадмиевой помадой. Рыжие волосы уложены в замысловатую бабетту, несколько длинных прядей закручивались спиралью и золотистыми лентами падали на плечи.

Шон сидел за столом, задумчиво сдвинув брови, и, несмотря на небрежную позу, излучал властность и уверенность в себе. Перед ним стоял бокал с виски без льда. Как признался однажды Шон: «Сказываются шотландские корни». Он никогда не изменял своим привычкам. Пил виски без льда. Курил сигареты, изготовленные вручную. Покупал шелковые галстуки и дорогой парфюм, шил костюмы на заказ. Вот и сейчас его облик отличался строгим вкусом. Темно-синий элегантный костюм, темно-красный шелковый галстук, в нагрудном кармане шелковый платок в тон галстуку, на безымянном пальце золотое фамильное кольцо-печатка. Трудно было поверить, что этот мужчина с одинаковым удовольствием и легкостью может колоть дрова, руководить корпорацией и вальсировать в Вестминстерском аббатстве.

Но и Клер сегодня превзошла самое себя. Она шла по проходу, сияя, как оскаровская статуэтка. При каждом движении полы ее золотистого платья распахивались, словно занавес под аплодисменты, ноги чудесным образом заплетались, как у манекенщицы на подиуме, а бедра покачивались, будто стрелка метронома. Мужская половина зала, следуя инстинкту, дружно наблюдала за каждым ее движением. Клер же наблюдала за Шоном. Почувствовав волнение в зале, он поднял голову. В следующее мгновение его зрачки расширились, впитывая каждый микрон ее тела. Этот взгляд мгновенно обволок Клер как вязкий густой туман. Кровь взыграла, пульс участился. Все чувства обострились. «Это перед битвой, классическая реакция», — сказала себе Клер, отлично понимая, что это всего лишь иллюзия.