Греческие каникулы - Джейн Гроноу Страница 24

Замирая от радости, Лиз молча кивнула.

Что-то изменилось в их отношениях в тот самый миг, как «электрический ток» соединил их. Теперь они не были незнакомцами друг для друга. И нелепо было обращаться друг к другу на «вы». Их души уже соединились в одну, и к тому же стремились их тела.

Они стали искать место для пикника, и очень скоро Элизабет поняла: уединиться с любимым мужчиной здесь практически невозможно. Проще, наверное, почувствовать себя наедине друг с другом на шумной нью-йоркской улице, чем в этом, черт побери, национальном парке! В Нью-Йорке по крайней мере на влюбленную парочку никто и внимания не обратит, все заняты своими неотложными делами, бегут по улицам, живут в бешеном ритме. Там можно целоваться хоть на Манхэттене, хоть на Пятой авеню, хоть в кафе, никто и не заметит. Или сделает вид, что не заметил. А здесь торопиться особенно некуда, люди приехали сюда как раз для того, чтобы вырваться из сумасшедшего ритма своих мегаполисов. Вот они и пялятся постоянно друг на друга, охотно заводят новые знакомства и спешат поделиться с первым встречным свежими впечатлениями.

Лиз с досадой поняла: в ущелье было сейчас почти столько же народу, сколько на развалинах дворца царя Миноса. Словно сговорившись, туристы со всего острова рванули сегодня в поход по ущелью Самария.

Лиз и Тони устроились рядышком под кипарисом, усевшись на видавшую виды куртку, которую Тони прихватил с собой. Лиз притулилась к нему поближе и положила Тони голову на плечо. Она уже представляла, опережая события, как они проснутся так завтра утром: рядышком, на одной подушке, тесно прижавшись друг к другу.

— Гутен таг! — поприветствовала их немолодая немецкая супружеская пара, сидевшая тут же в тени.

— Ваша супруга, наверное, устала? — вежливо поинтересовался у Тони рыжий бюргер с пышными усами. — Мы можем предложить ей немного шоколада для бодрости.

— Нет, спасибо, у нас все есть, — смутилась Лиз, доставая из пакета два бутерброда и апельсин.

Слова немца прозвучали для Лиз как самый изысканный комплимент. Наверное, в их с Тони облике уже появилось нечто такое, что объединяет двух людей в глазах посторонних и позволяет говорить о них как о семье. Тони слегка нахмурился, а Лиз счастливо засмеялась.

Бюргеры одобрительно закивали головами и заговорили между собой по-немецки. Их отрывистый язык прежде не очень нравился Лиз, зато сейчас он звучал просто волшебной музыкой. Немцы улыбались и смотрели на них с симпатией и одобрением.

Тони тем временем ополоснул руки в горном ручье и теперь делил большой пупырчатый греческий апельсин на дольки. Сладкий сок стекал с его пальцев на траву.

— Ну-ка открой ротик! — попросил он Лиз и принялся нежно, по одной дольке, кормить ее, как маленькую девочку.

Немцы, несмотря на всю свою внешнюю толстокожесть, красноречиво переглянулись и, наскоро простившись, отправились дальше.

— Иди сюда, — сказал Тони каким-то незнакомым, совсем низким голосом и притянул к себе Лиз.

Вкус долгожданного поцелуя, смешанный со вкусом апельсина, опьянил обоих. Лиз показалось, что она на секунду потеряла сознание. Внезапно она почувствовала себя и Тони единым существом, которое дышало одним дыханием, жило в одном ритме и существовало как один организм. Ее соски отвердели, и Тони ощутил это даже через футболку. Острое желание внезапно пронзило Лиз, и она как можно теснее прильнула к своему мужчине.

— Хэллоу! Сладкая парочка! Эй, здесь свободно? — раздался у них над ухом чей-то бесцеремонный голос.

— Да, мы сейчас уходим, — раздраженно бросил Тони. Он поднялся и, подав руку Лиз, помог ей встать.

— Нам пора, а то не успеем пройти ущелье до вечера, — поторопил он подругу, и они, переглянувшись как заговорщики, отправились дальше.

Лиз втайне надеялась, что впереди им наконец попадутся уединенные места. Иначе это романтическое путешествие постепенно превратится в сладкую пытку.

Спуск становился все круче, и Лиз уже не парила над тропинкой. Она все чаще поглядывала не на Тони, а под ноги, боясь упасть. Ее икры были напряжены, а большие пальцы ног болели все сильнее.

Проклятые кеды! Это все из-за них! — разозлилась про себя Лиз, но вслух ничего не сказала. Не хотелось выглядеть в глазах Тони круглой дурочкой, которая оделась в поход, как на пикник. Колючие кусты изорвали пластиковый пакет, в котором она тащила еду и теплую кофту, а бретельки топика спадали с плеч каждые сто метров. Очень хотелось пить. Всю воду, что взяли с собой, путешественники давно выпили.

— Ничего, скоро встретим какой-нибудь источник, здесь их множество, — подбодрил ее Тони. — Настоящая горная вода. Прозрачная и чистая, как твои глаза. И сладкая, как твой поцелуй. Тебе понравится.

Тони в своих горных ботинках шел без видимых усилий, словно только что отправился на прогулку, и постоянно подбадривал и веселил затихшую Лиз. Он отобрал у нее мешавший пакет, закинул его в свой рюкзак и поддерживал Лиз то за руку, то за талию, не давая ей спотыкаться.

— Посмотрите направо, уважаемые туристы, — объявлял он поставленным, слегка гнусавым голосом, ловко пародируя местных гидов, — на скале вы видите козочку кри-кри. Это уникальный вид животных. По ученому говоря, эндемик, встречается только на острове Крит и известен со времен античности. Древние греки изображали этих коз на своей керамике. В наши дни изображение козочки кри-кри также украшает многочисленные сувениры, которые во множестве продаются на острове.

— Вижу, вижу! — закричала Элизабет.

Небольшая изящная козочка с черными ножками и красивыми рогами, тоже заметив Лиз, подпрыгнула на месте и скрылась за скалой.

Неожиданно они наткнулись на красивейшую орхидею — белую, с лилово-коричневой серединкой. Лиз вдруг вспомнила свое любимое домашнее постельное белье и посмотрела на Тони с тоской и любовью.

— Здесь, в национальном парке, все растения строго охраняются, — продолжил Тони свою «лекцию». — Иначе я непременно сорвал бы для тебя эту орхидею. Хотя, пожалуй, ты все равно затмила бы ее красотой, — элегантно польстил он Лиз. — А вообще-то вы обе — нежные создания. Ты, Лиз, похоже, давно и здорово натерла ноги, однако идешь, терпишь и молчишь.

— Все, больше не могу, — призналась Лиз. — Тони, давай скорее сделаем привал, — взмолилась она. — А то я сейчас застыну здесь навеки, стоя на одной, менее стертой ноге, и превращусь в орхидею.

— Хорошо, что не в козочку, а то мне пришлось бы сменить ориентацию в духе озорных античных комедий! Впрочем, чтобы быть с тобой, я готов стать хоть фавном! Видишь, какие у меня волосатые ноги? — рассмеялся возлюбленный и нежно обнял ее за талию.

К счастью для Элизабет, за поворотом они увидели людей, сидящих полукругом возле источника, и направились в их сторону.

Это была группа туристов — из тех, что организованно атакуют ущелье в строго отведенные для каждой туристической фирмы дни. В центре полукруга сидела девушка-гид и на правильном, даже на каком-то школьном английском вещала им о национальном парке.