Все может быть - Джейн Грин Страница 24

— Ты, значит, Либби, — говорит Рог.

Я вздыхаю с облегчением, потому что наконец-то кто-то со мной заговорил, причем приветливо.

— Мы много о тебе слышали.

— О, — я вежливо улыбаюсь. — Надеюсь, много хорошего?

Он подергивает плечами.

— Чем ты занимаешься, Рог? — отваживаюсь спросить я, не забыв упомянуть в предложении его имя — я где-то прочитала, что, если часто повторять имя человека, он начинает хорошо к тебе относиться.

Он смотрит на меня несколько секунд, потом подергивает плечами и говорит:

— Ничем.

— О. — Я не имею понятия, о чем с ним говорить дальше, но не отчаиваюсь. — А чем бы ты хотел заниматься?

— Ничем. — Он опять подергивает плечами.

— Он врет, — говорит Джоанна и поворачивается ко мне, — он художник.

— Неужели? — спрашиваю я. — Что ты рисуешь?

— Абстрактные картины.

Боже, тут я зашла в тупик.

— Ты работаешь в пиаре, да? — спрашивает Крис.

И только тут я понимаю, что это не мужчина, а женщина.

Я благодарно киваю.

— По-моему, это пустая трата времени, — агрессивно говорит она. — Ты же ничего не делаешь, никому не помогаешь, просто стелешься перед этими тупыми долбаными знаменитостями.

— На самом деле я обожаю свою работу, — ощетиниваюсь я, — а где ты работаешь?

— Я работаю в Гринписе, — отвечает она. — И не смогла бы терпеть такую работу, как у тебя. По крайней мере я-то точно знаю, что тружусь во благо планеты.

— Это с какой стати? Ты что, ездила китов спасать? — невинно спрашиваю я.

Она фыркает.

— Я лично не ездила, но организовала эту поездку.

Возникает тишина, и все смотрят в свои стаканы. Я вижу, как Крис обменивается осуждающими взглядами с Питом, и понимаю, что это связано со мной.

— Ты рядом живешь? — спрашивает Джоанна, похоже, единственная нормальная среди всего этого сброда, — заметьте, я говорю «нормальная», а не «милая».

Я качаю головой.

— Я живу в Лэдброук Гроув.

— Да? У меня там друзья, — говорит она, — у них потрясающая квартира в доме Ассоциации недвижимости, просто огромная. Ты снимаешь квартиру?

— Нет, у меня собственная, — гордо говорю я.

— Как же ты ее купила?

— Долго копила на первоначальный взнос, — вру я, потому что знаю: если скажу, что мне ее купили родители, все начнут шипеть на меня и плеваться, и живой я отсюда не выйду.

— Ты, наверное, кучу денег зарабатываешь, — говорит она.

Все остальные пялятся на меня и ждут, что же я скажу.

— Нет, — я пытаюсь засмеяться. — Я просто разумно трачу деньги.

— Если бы у меня вообще были деньги, я бы тоже их разумно тратила, — говорит Джоанна.

— А где ты работаешь?

— Нигде, — она качает головой. — Я на пособии.

Тут я снова захожу в тупик. Было бы глупо повторять ошибку и спрашивать, кем бы она хотела работать, если бы не была на пособии.

— Мы тут говорили о новом лейбористском правительстве, — включается в разговор Лось. — Что ты думаешь по этому поводу?

— Я считаю, что все они — ненадежные ублюдки, — решительно отвечаю я.

— Да? — спрашивает Лось. — Даже Блэр?

О черт. И что мне теперь отвечать? Мне кажется, Тони Блэр очень даже симпатичный, но почему-то я подозреваю, что не стоит это говорить.

— Особенно Блэр, — говорю я.

Слава богу, они начинают кивать. Вроде бы удалось пройти какой-то тест. Только, к сожалению, этого ненадолго хватает. Я тихонько сижу, а они говорят о политике, и мне остается только молить бога, чтобы кто-нибудь снова не спросил моего мнения.

Ник возвращается, обнимает меня и шепчет:

— Извини, в баре огромная очередь. Ты в порядке?

Что мне было ответить? Что его друзья — отвратительные отморозки? Что они грубые и пошлые? Что лучше сидеть дома и смотреть в потолок, чем находиться здесь, в этом безобразном пабе, с этими безобразными людьми? Я так не могу — смелости не хватает, и я просто киваю.

Весь вечер я не проронила ни слова, впрочем, все и так игнорировали мое присутствие. Ник пытался вовлечь меня в разговор, но его приятели все время говорили о политике. Я сидела и думала: какого черта я тут делаю?

Каждый раз, когда Ник спрашивал, все ли в порядке, я отвечала: да, в порядке. Но он же должен был понять, что мне нехорошо, раз я так притихла. Обычно, когда я в компании знакомых или людей, которые мне нравятся, я чувствую себя уверенно, но, стоит оказаться среди тех, кто настроен враждебно и недружелюбно, просто захлопываюсь, как моллюск.

В конце концов, часов в десять, я не выдерживаю.

— Ник, — шепчу я, — у меня голова болит. Может, пойдем?

Ник с удивлением смотрит на меня, потому что он-то как раз в ударе и ему явно весело.

— Ты уверена? — говорит он. — Что же ты раньше не сказала?

— Я думала, само пройдет, — вру я и встаю. — Было приятно познакомиться, — вру очередной раз; как только мы оказываемся снаружи, издаю громкий вздох облегчения.

— Неужели все было так ужасно? — спрашивает Ник.

— Мне очень жаль, — говорю я. — Я уверена, что на самом деле они замечательные люди, но со мной они вели себя просто ужасно и мне было жутко неприятно.

— Боже, прости, Либби. — Он обнимает меня. — Я просто тупица. Мне почему-то кажется, что с моими друзьями легко ладить. Они иногда странно ведут себя с незнакомыми людьми, но не думал, что все будет так ужасно. Надо было давно уйти.

— Не беспокойся.

Я зарываюсь лицом ему в плечо, и мы идем вниз по улице.

— Пойдем ко мне?

Ник кивает. Думаю, не надо объяснять, что после этого безобразного вечера все, чего мне хочется, — оказаться дома, где меня будут окружать мои вещи, в своей кровати, где мне будет спокойно, уютно и безопасно.

Мы добираемся до моей квартиры, и тут звонит Джулс.

— Привет, — говорит она. — Мы с Джейми устраиваем вечеринку на следующей неделе. Не хочешь наконец познакомить нас со знаменитым Ником?

О боже, Ник и кучка адвокатов — такое же жалкое зрелище, как я и кучка упертых социалистов. Я уже готова сказать «нет», но тут Ник начинает оживленно кивать, потому что Джулс, конечно же, говорила так громко, что ему было слышно каждое слово.

— Он сидит рядом со мной, — предупреждаю я, — и кивает, поэтому, наверное, придется согласиться.

— В среду вечером, в восемь тридцать, особенно не наряжайся.