Гонки на выживание - Хилари Норман Страница 24

– Там твоя мама. – Роберто указал на то место, где была женщина.

Андреас взял бинокль и стал ее искать.

– Я ее не вижу. Ты уверен, что это была она?

– Она ушла. – Роберто не мог оставаться на месте. – Пойду поищу ее.

– А как же гонка?

– Ты оставайся. – Роберто протолкался к проходу и прокричал сыну, покрывая общий шум своим звучным голосом: – Не волнуйся, если мы не вернемся! Увидимся в отеле!

Выбравшись с автодрома, Роберто бегом направился к стоянке такси, на ходу проверяя каждый выход. На стоянке выстроились в очереди несколько машин. Водители курили и болтали в ожидании пассажиров. Роберто остановился, тяжело дыша.

– Вы не видели женщину? Только что? Блондинку, около сорока?

И тут он увидел ее сам: она медленно шла прочь от стадиона, низко опустив голову, сжимая размотавшийся шарф в левой руке. Он волочился за ней по земле.

– Анна? – Он схватил жену под руку и крепко сжал, заставив ее остановиться. – Что ты здесь делаешь?

– Я пришла посмотреть на гонки.

– Зачем? – спросил он, обеспокоенный ее мрачным и отчужденным выражением. – Ты же не хотела идти, ты сказала, что ни за что не пойдешь.

Она пристально взглянула на него. У нее на лбу и над верхней губой выступили капельки пота, глаза возбужденно горели.

– Ты меня пригласил, Роберто. Что же ты не рад теперь, когда я здесь?

– Потому что я не понимаю, зачем ты пришла, – ответил он с бессильной досадой. – Почему ты пришла одна? Почему убежала? Почему, Анна?

Она молча повернулась и подошла к первому из ожидающих такси. Водитель отделился от коллег и распахнул перед ней заднюю дверь. Она забралась внутрь и не стала возражать, когда Роберто последовал за ней, только отодвинулась от него как можно дальше, насколько позволяло сиденье.

– Отель «Савой», – сказал Роберто шоферу и повернулся к жене. – Я жду ответа.

Такси тронулось с места.

– Я хотела увидеть гонки собственными глазами, Роберто, – тихо проговорила она. – Теперь я видела.

– И что же?

– Я больше никогда в жизни не увижу ни одной гонки. И не переменю своего мнения насчет нашего сына.

Роберто передвинулся к ней поближе и попытался заставить ее взглянуть на себя.

– Анна, что в этом такого ужасного? Гонка шла плавно, не было ни столкновений, ни повреждений…

Она с силой отстранилась от мужа, глядя на него широко раскрытыми от возмущения глазами.

– Что в этом ужасного? Это языческое зрелище, Роберто, это варварство! Машины, созданные, чтобы убивать и калечить! Их ведут безумцы, забывшие бога, не уважающие и не ценящие жизнь, которую Он им дал! – Анна так крепко стиснула кулаки на коленях, что ногти впились ей в ладони. – А зрители? Орут, как толпа зевак на римской арене! Как будто это бой гладиаторов! – Она с трудом перевела дух. – И ты думаешь, что я позволю своему единственному сыну положить свою жизнь на этой арене, Роберто? Ты, его отец? – Она покачала головой. – Мне стыдно быть твоей женой.

После этого она отвернулась к окну, ее спина словно окаменела. Роберто, печальный и подавленный, отодвинулся в дальний угол сиденья. Остаток пути до отеля они просидели в полном молчании, прерываемом лишь пением шофера, что-то беспечно мурлыкавшего себе под нос.

«Сегодня был мой день, – думал в тот вечер Андреас, сидя за столом с родителями в обеденном зале ресторана при отеле. – Это мой мир, это будет моя жизнь». Он взглянул на отца и на мать сквозь наполненный вином хрустальный бокал. Перед обедом они поссорились, догадался он, хотя на публике держались вежливо и спокойно.

Андреас перехватил взгляд совсем молоденькой девушки за соседним столом, обедавшей вместе с родителями и старшей сестрой, и она застенчиво улыбнулась ему. «Неплохо, совсем неплохо», – подумал он, любуясь ее золотистыми кудряшками и персиковой кожей. Ее мать с ласковым упреком потрепала ее по руке. Девушка слегка покраснела и отвернулась.

Официант принес кофе в маленьких чашечках. Андреас вдруг обратил внимание на свое отражение в одном из вычурных старинных зеркал, развешанных на стенах. Он заметно изменился за этот день, у него на лице появилось какое-то приподнятое выражение, он словно распространял вокруг себя возбуждение. «Это все гонки, – сообразил он. – Я как будто стал одним из них. Я даже похож на одного из них».

– Андреас, – окликнула его мать, поднимая двумя пальцами за круглую ручку, похожую на ушко, кофейную чашечку. – Что ты думаешь о сегодняшней гонке?

Андреас бросил взгляд на отца, не зная, что ответить, но никакой подсказки не получил.

– Мне понравилось все от первой до последней минуты, мама. – Он вдруг заколебался. – А тебе?

Анна поправила волосы.

– Мне все это было отвратительно, – ответила она тихо.

Роберто сделал умоляющий жест.

– Анна…

– Ничего, папа, все в порядке. – Андреас выпрямился на стуле. – Если мама специально взяла на себя труд увидеть то, что, как мы оба знаем, она не одобряет, наверное, мне следует знать, что она об этом думает.

– Весьма разумно, – сухо заметила Анна.

– Итак?

– Я впервые видела автомобильную гонку, – заговорила она, – но ничего другого я и не ожидала. Безобразное, начисто лишенное спортивного благородства зрелище, в котором участвуют безбожные самоистязатели, добровольно отдающие себя на потеху кровожадной толпе фарисеев.

Андреас замер. Он был поражен.

– Мне было мучительно стыдно сознавать, – продолжала Анна, – что ты и твой отец были частью этой толпы, Андреас, и я нахожу лишь очень слабое утешение в мысли о том, что по крайней мере сегодня ты не был одним из участников состязания.

– Анна, прекрати, это недостойно тебя, – сказал Роберто, потянувшись за ее рукой, но она резко отняла ее.

– У меня есть еще один вопрос, Андреас. И я рассчитываю на правдивый ответ.

– Конечно, мама, – кивнул Андреас.

– Через неделю, – продолжала она, – ты должен уехать из дома и поступить в Женевский университет. Скажи мне: ты собираешься стать автогонщиком по окончании университетского курса? Об этом вы с отцом втайне сговаривались у меня за спиной?

– Сговаривались? – Выдержке Андреаса пришел конец. – Папа никогда ничего не делает втайне у тебя за спиной, и тебе это хорошо известно!

– Андреас, – невозмутимо напомнила Анна, не обращая на его вспышку внимания, – я хотела бы знать. Ты собираешься стать гонщиком или заниматься фермой, когда окончишь университет?

Андреас встал и бросил салфетку на стол.

– Ни то, ни другое, мама. С этого момента у меня вообще нет ни малейшего желания посещать университет.