То, что доктор прописал - Кристи Голд Страница 24

Соскочив с постели, она надела халат и начала ходить взад-вперед.

— Брук, у тебя приступ, не так ли?

— Так, Мишель, ерунда.

Внезапно Мишель охватил гнев.

— Ерунда? Твоя астма никогда не была ерундой.

— Ты слишком сильно беспокоишься, Шелли.

Мишель посмотрела на Ника. Он натянул на себя простыню и положил руку под голову. Казалось, он снова заснул. Или, может, только притворялся спящим. Не желая рисковать, Мишель направилась к лестнице.

— А вот ты, Брук, не слишком беспокоишься. Позволь напомнить тебе о твоей беременности.

— Мне не нужно об этом напоминать. Я это ощущаю каждый день. У меня растет живот и отекают ноги. Но это абсолютно нормально.

Мишель спустилась и села на нижнюю ступеньку лестницы.

— Сейчас речь идет не только о тебе, Брук. Подумай о ребенке. Тебе через два месяца рожать. Ты должна беречься.

— Я думаю о своем ребенке. Со мной все в порядке.

— Это правда? Или ты лжешь мне и себе?

— Что с тобой? Ты встала не с той ноги с постели Ника?

Раньше Мишель избегала ссор с Брук, чтобы не спровоцировать у нее приступ. Но она чувствовала, что больше не может сдерживаться. Эмоции, которые она сдерживала много лет, прорвались наружу.

— Я тебе сейчас скажу, что со мной не так, Брук Грейнджер. Я устала от твоей легкомысленности. Ты хоть знаешь, сколько беспокойства доставляет всем твоя болезнь?

— Ты говоришь прямо как мама. Конечно, я знаю. Моя болезнь не делает меня слабоумной.

— Иногда я в этом сомневаюсь. Я всегда спрашивала себя.... все эти годы я хотела...

— Чего ты хотела, Мишель?

— Так, ничего.

— Ты закончишь, черт побери! Скажешь, что у тебя на уме, — Брук глубоко вдохнула. — Я не положу трубку, пока ты этого не сделаешь.

Вдруг Мишель осознала, что делает. Разве она могла вымещать свое разочарование на Брук? Чего она надеялась этим добиться?

— Это неважно, Брук.

— Это важно для меня. — Неловкое молчание нарушал лишь звук ингалятора. — Признайся, Мишель, ты обижалась на меня.

— Нет!

— Обижалась, и имела на это полное право. Мама всегда обращалась с нами по-разному. Тебе приходилось быть хорошей девочкой и во всем уступать мне. Если ты скажешь, что это было не так, я тебе не поверю.

В эту минуту Мишель себя ненавидела. Ей было неприятно, что Брук затронула тему, которую она избегала все эти годы.

— Хорошо, я признаюсь, но это эгоистично с моей стороны. Ты была больна, не я.

— Шелли, ты самый неэгоистичный человек, которого я знаю. Ты всегда была рядом со мной и ни разу никому не отказала в помощи, когда в тебе нуждались.

Мишель почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Ты не понимаешь. Иногда я была рядом с тобой не только потому, что хотела помочь.

— Ты хочешь сказать, что не любила меня?

— Нет! — неистово возразила Мишель. — Я любила и люблю тебя, но иногда обижалась на тебя из-за твоей болезни, чего очень стыжусь.

Брук резко вдохнула.

— Думаешь, я тебя не ненавидела, Мишель? Ты была заводилой, душой компании, а я книжным червем. Думаешь, я тебе не завидовала? Мне было завидно, потому что в тебя были влюблены все парни. Я завидовала твоему здоровью. Давай перейдем к сути дела.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты чувствуешь себя виноватой, потому что здорова. Это правда, не так ли? Если бы ты могла, то, не задумываясь, поменялась бы со мной местами.

Мишель задумалась. Было ли это действительно так? Чувствовала ли она себя виноватой перед сестрой, потому что сама была здорова? Сейчас это не имело значения. Она ругала себя за свою несдержанность. Главное сейчас было успокоить Брук.

— Прости меня, сестренка, я не хотела тебя расстраивать.

— Со мной все в порядке, Мишель. — Она снова закашлялась. — Мне нужно идти. Я неважно себя чувствую.

— Брук, я надеюсь, это не по моей вине.

— Нет, не по твоей, Шелли. — Брук судорожно вдохнула. — Ты не имеешь надо мной такой большой власти. В отличие от астмы. Мы поговорим, когда ты вернешься.

На том конце линии послышались гудки, и Мишель стало не по себе. Она растерянно уставилась на телефон. Как она могла быть такой бесчувственной? Как она могла так расстроить сестру?

Уронив голову на колени, Мишель заплакала. Ее мучили угрызения совести. Она не заслуживала счастья, которое подарил ей Ник. Она плакала не только потому, что расстроила Брук. Глубоко внутри она осознавала, что влюбилась в Ника Кемпнера, и это напугало ее даже больше, чем очередной приступ Брук.

— Все хорошо, малышка.

Сильные руки Ника обхватили ее за плечи. Уткнувшись лицом в его грудь, Мишель рыдала до тех пор, пока не выплакала всех слез. Затем, заглянув в его понимающие карие глаза, она неловко извинилась.

Покрывая поцелуями ее лицо, Ник произнес:

— Тебе не нужно извиняться. Лучше расскажи, что тебя так расстроило.

— Я не уверена, что смогу это сделать. — Она всхлипнула. — Я должна вернуться домой. Брук нуждается во мне.

— О Брук позаботится Джед. Тебе лучше вернуться в постель и позволить мне позаботиться о тебе.

Она шмыгнула носом.

— Со мной все в порядке. Правда.

Ник провел тыльной стороной пальцев по ее мокрой щеке.

— Я не принимаю «нет» в качестве ответа. Я готов тебя выслушать. Если ты не хочешь ничего мне рассказывать, мы можем просто полежать в объятиях друг друга. — Встав, он помог ей подняться. — Я сварю кофе и вернусь, а ты пока умойся.

— Я не знаю....

Он приложил палец к ее губам.

— Все, что ты сейчас должна знать, это то, что я рядом. С остальным мы разберемся позже. Обещаешь, что никуда от меня не убежишь?

Она кивнула, и он коснулся губами ее губ.

— Вот и хорошо. Если тебе что-нибудь понадобится, позови меня.

Прямо сейчас ей был нужен только Ник, и это пугало ее почти так же, как предстоящая встреча с Брук.

Ник отправился на кухню, а Мишель поднялась наверх. Положив телефон на комод, она в изнеможении опустилась на кровать и прижала к груди подушку. Как такие чудесные выходные могли так плохо закончиться?

Если она останется, то у нее будет еще завтрашний день, чтобы морально подготовиться к встрече с сестрой. Возможно, Ник поможет ей забыться.

Через несколько минут он присоединился к ней. Поставив на туалетный столик поднос с двумя чашками кофе, он лег рядом и притянул ее к себе.