В поисках любви - Алиса Берг Страница 24

– Вы что-то сегодня выглядите не так, как обычно, – вдруг сказала Анна Владимировна. – Гораздо хуже. Что-то случилось?

Она права, подумала Юлия. Утром, поглядев на себя в зеркало, она даже испугалась; такой бледной и растерянной она себя давно не помнит. И хотя затем она приложила немало стараний, чтобы скрыть это выражение лица, от проницательных глаз Довгаль не укрылось ее состояние.

– Наверное, плохо спала.

– Типичный ответ в тех случаях, когда желают скрыть правду, – усмехнулась Довгаль.

Юлия опустила глаза и покраснела.

– У вас какие-то проблемы? Может быть, я вам сумею помочь?

– Мне не очень понравилось, как прошел прием. По-моему, все было ужасно. Что это за люди, которым достаточно немного выпить, чтобы превратиться в животных?

– Ах, вы об этом? – в голосе Довгаль послышалось разочарование от того, что причина плохого вида ее гости оказалась столь прозаической. – Вы еще что-то ждете от людей. Если человек не животное, так кто же он? Неужели у кого-то может возникнуть мысль, что человек – это человек? Не обольщайтесь, тогда не будете разочаровываться. Принимайте мир таким, какой он есть. Я бы даже вам посоветовала думать о нем, что он еще хуже; в этом случае будет меньше разочарований.

– Но тогда… – Юлия вдруг замолчала, она поймала себя на том, что не знает, что сказать дальше. – Но тогда означает, что абсолютно ничего нельзя изменить.

– А зачем нужно что-то менять? Менять хотят те, кто недоволен миром, кому чего-то в нем не хватает. А чего не хватает нам с вами, вы можете сказать?

Юлия задумалась. В самом деле, чего ей не хватает? У нее есть все, да еще в таких количествах, о которых она никогда и не помышляла. Но почему тогда ее все меньше радует это изобилие?

Анна Владимировна вдруг ласково дотронулась до плеча Юлии.

– Я понимаю, вы хотите сказать, что вам иногда кажется, что эта жизнь лишена чего-то значительного, что она груба и примитивна. Все вокруг говорят только о деньгах, о каких-то пошлостях, никто никому не верит, все подсиживают друг друга. Это может вызывать отвращение. Но не поддавайтесь эмоциям, иногда они обходятся нам слишком дорого. Научитесь наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях, вы должны внушить себе мысль, что вы – баловень судьбы. Посмотрите на миллионы людей: сколько усилий им приходиться прилагать, дабы заработать на хлеб насущный. Вы хотите жить так, как они?

Юлия задумчиво посмотрела на Довгаль.

– Нет, у меня уже был такой период в жизни, не хочется в него возвращаться вновь.

– Тогда о чем же вы грустите? Не обращайте внимания на окружающих вас людей, вам все равно их не переделать. Будете ли вы просить милостыню на станциях метро или принимать ванны из шампанского или уйдете в монастырь замаливать все наши бесчисленные грехи, они все равно останутся точно такими же. Им никогда не будет дела до ваших переживаний. Знаете, в чем причина ваших проблем?

– Будьте любезны, скажите.

– Вы еще по-настоящему не вкусили удовольствия от жизни, вот и переживаете из-за того, что на самом деле не имеет к вам никакого отношения. А когда вы почувствуете всю ее сладость и прелесть… – Анна Владимировна замолчала и на ее ярко-алых губах появилась улыбка. – Поверьте мне, как опытной женщине, когда это случается, все переживания быстро испаряются, как вот этот чай из стоящей перед вами чашки. Знаете, что вам еще мешает чувствовать себя комфортно? Вы ничем не заняты. Вы невольно начинаете размышлять о разных вещах… Какие только мысли не приходят людям от безделья. Вам срочно нужно найти себе дело. И я вам хочу поручить как раз кое-что. Тем более, что вы разбираетесь в живописи. Нужно отобрать картины на выставку Лукомского. Вы согласны со мной, что он гений?

– Он очень талантлив, а гений или нет, это определяет только время.

– Ну, может, вы и правы, но и талантливому человеку нужно помогать. Мой муж согласился профинансировать его выставку. Я смотрела то, что Лукомский хочет выставить, и не совсем согласна с его выбором. Некоторые работы мне показались просто слабыми, а некоторые чересчур вызывающими. На мой взгляд, его кисть слишком сильно зависит от настроения, когда он на подъеме, он создает шедевры, когда же он испытывает очередной кризис, то рисует что-то невразумительное или до предела неприличное. Но именно эти картины он и хочет продемонстрировать публике.

– Но почему? – удивилась Юлия.

– А почему у вас плохое настроение, когда у вас все в жизни хорошо? Он слишком увлечен ролью непризнанного гения; художники, писатели невероятно обожают изображать из себя людей, понять и оценить которых не способен никто из ныне живущих. На самом деле все гораздо проще, так они страхуют себя от неудач, от разочарования в самих себе. Я сталкивалась с такими типами и всегда сочувствовала их близким… Ну да Бог с ними. Сейчас у нас задача – помочь действительно талантливому человеку. Иначе ему не пробиться. Не уверена, что вы в курсе, но в мире художников его не любят, считают чересчур заносчивым. Что во многом верно. Так вы возьмете на себя эту миссию?

– Честно говоря, я и не знаю, что вам ответить. Боюсь, вы сильно переоцениваете мои возможности, я вовсе не являюсь знатоком живописи.

– Я тоже. Но у вас есть чутье, вы поймете, что хорошо, а что плохо.

– Я думала, мы будем говорить о поездке в детдом.

– А что говорить? Сядем в машину и поедем. Я только уточню число и вам скажу. Не все наши дамы сейчас свободны. Могли бы даже отправиться туда сегодня. В любом случае детдом от нас никуда не уйдет, а вот с Лукомским надо торопиться, до выставки осталось всего неделя, а каталог еще не составлен.

– Как неделя?! – изумилась Юлия.

– Да, ровно через неделю открытие. Я надеюсь, что вы отправитесь к Лукомскому прямо сейчас. Я, кстати, его предупредила, что вы приедете. А то он куда-нибудь отправится или напьется. С ним это часто случается.

– Но я совершенно не готова, – растерянно пролепетала Юлия.

– Нельзя быть такой неуверенной в себе. Чего вы боитесь?

– Я не боюсь, – ответила Юлия, прекрасно сознавая, что говорит неправду.

Юлию поразил тот факт, что мастерская Лукомского оказалась в том же доме, где проживала и семья Довгаль, только в другом подъезде. Она поднялась на лифте на последний этаж, затем – по лестнице в мансардное помещение.

Лукомский, предупрежденный Довгаль, ждал ее. Он пожал ей руку, и она удивилась тому, что через пожатие почувствовала его волнение; его ладонь была влажной и слегка подрагивала. Но внешне художник был невозмутим.

– Я очень рад, что вы заглянули в мою мастерскую, – сказал он.

Мастерская была довольно просторной и хорошо обставленной, что отнюдь не свидетельствовало о страшной бедности Лукомского, о чем живописала ей Анна Владимировна. Он заметил ее инспекционный взгляд и поспешил дать ей пояснение:

– Все, что вы тут видите, мне не принадлежит. Кроме картин, конечно, – усмехнулся он.