Наслаждение и боль - Энн Мэтер Страница 25

— Вы никогда не были женаты? — удивленно спросила она.

— Никогда. — Он покачал головой. — Я никогда не встречал женщину, которой мог бы посвятить всю свою жизнь, — сказал он, слегка пожимая плечами. — Однажды я любил женщину, но, к несчастью, она умерла…

— О, простите! — Лаура отвернулась, и в этот момент зазвонил телефон.

Педро тихонько выругался и направился к двери студии, и в тот же момент появилась экономка и сказала, что его просят к телефону.

— Простите меня, я на одну минуту, — проговорил он и исчез за дверью.

Лаура кивнула и, допив кофе, встала, поставила чашку на поднос и начала обходить студию, разглядывая с интересом картины. Их было несколько дюжин, и она почувствовала, что глаза ее начали уставать. Она уже направилась к креслу, где сидела до этого, но увидела листок бумаги на полу. Он, по-видимому, выпал из кипы рисунков, которые она сдвинула с места. Она подняла его небрежно, думая, что это квитанция или счет за холст, краски или что-нибудь подобное.

Она не собиралась любопытствовать, но, когда развернула клочок бумаги, взгляд выхватил имя Елена. Ее любопытство разыгралось, и она быстро прочла записку.

В этот момент она услышала шаги на лестнице, и ее охватила паника. Если она бросит записку на пол, откуда ее подняла, то Педро Армес заподозрит, что она ее поднимала и читала. Что делать? Быстрым движением она открыла вечернюю сумочку и бросила туда записку, одновременно вынимая носовой платок, чтобы рассеять всякие подозрения, что она хочет что-то спрятать.

Педро Армес вошел в комнату с сердитым видом.

— Простите, сеньорита, — сказал он резко, — это звонил по телефону ваш работодатель. Он, очевидно, только что узнал, где вы находитесь, и недоволен тем, что вы здесь. Он настаивает, чтобы я немедленно отвез вас домой!

Лаура прижала носовой платок к губам, а потом положила его назад в сумочку.

— Понятно, — сказала она, закусив губу. — Очень жаль. Простите, если это обеспокоило вас, сеньор, но я не думала, что обязана информировать дона Рафаэля Мадралена о всех своих действиях.

— Вы и не должны! — сердито пробурчал Педро Армес. — Он просто диктатор, этот человек! Но поехали, сеньорита! От него можно ожидать, что он вызовет полицию!

Лаура согласилась, и они спустились по лестнице и сели в машину. Путь до Мадралена был не долог, но Лаура успела взвинтить себя и превратилась в комок нервов. Записка, которую она спрятала, словно жгла ей руки сквозь кожу сумочки. Мысли, которые та записка вызывала, бурно кипели в ее голове.

Педро Армес проводил ее до входа в дом и затем покинул, отказываясь войти и самому объясниться с Рафаэлем Мадралена. Лаура проследила за тем, как он отъехал, и только тогда вошла в дом через главный вход машинально, хотя Мария говорила ей, что если она одна, то обязана пользоваться входом для прислуги. Было еще не поздно, где-то около одиннадцати, но ей казалось, что она отсутствовала почти половину ночи.

Если она думала, что Рафаэль Мадралена будет ждать ее в холле, то она ошибалась, но Лиза выглядела довольно взволнованной и озабоченной.

— О, сеньорита! — воскликнула она. — Наконец вы приехали! Дон Рафаэль ждет вас в своем кабинете.

— Он хочет увидеть меня сейчас? — удивилась Лаура.

— Да, сеньорита. Немедленно.

— Хорошо. — Лаура поджала губы и, оставив Лизу смотрящей ей вслед в оцепенении, медленно направилась по коридору к кабинету дона Рафаэля. Изображая спокойствие и хладнокровие, внутри она дрожала как лист, и колени ее подгибались, когда она постучала в дверь.

— Войдите! — сказал он холодно, и Лаура вошла, стараясь выглядеть как можно спокойнее.

Дон Рафаэль сидел за столом, одетый во все черное, — деталь, которую Лаура отметила. Его черная шелковая рубашка была расстегнута у горла, что позволяло расслабиться за работой, и на нем не было пиджака. Она заметила темные волосы на его запястье между манжетой рубашки и золотым браслетом часов; тонкая золотая цепочка с маленьким медальоном, возможно с изображением святого, подумала Лаура, висела на его шее. Хотя вечер был жарким, она дрожала. Решив, что нападение — лучший способ обороны, она произнесла довольно резко:

— Я не знала, что должна оставлять подробные сведения относительно того, где я нахожусь, сеньор!

Рафаэль Мадралена критически окинул ее взглядом и затем гибким движением поднялся на ноги.

— Вы ведете себя дерзко, сеньорита, — холодно произнес он. — Я полагаю, что вы проинформированы подробно о моем телефонном звонке.

— Правильно, — ответила Лаура, собрав всю свою смелость. — Теперь, когда я возвратилась, я полагаю, что мне лучше направиться в свою комнату, сеньор! Я думаю, нет смысла в этой… этой испанской инквизиции!

— Замолчи! — коротко бросил он. — Нам необходимо поговорить. Я не хочу, чтобы ты снова встречалась с Педро Армесом!

Лаура опустила голову и вспомнила слова из записки, которая лежала в ее сумочке. Если то, что она подозревала, соответствовало действительности, тогда она могла понять его чувства. Но даже и в этом случае к ней все это не имело никакого отношения, и она не собиралась позволять ему одержать маленькую победу над собой. Он, по крайней мере, не знает ничего о ее чувствах к нему, так она надеялась, во всяком случае, и от нее он о них не узнает.

— Я не думаю, что вы говорите серьезно, сеньор, — сказала она. — То, что я делаю в свободное время, это мое дело!

Рафаэль явно с трудом сдерживался, она видела, что он стиснул кулаки в приступе бессильного бешенства.

— Пока вы живете в моем доме, вы будете поступать так, как говорю я!

— А если я откажусь? — спросила она, глядя в упор в его глаза.

— Лаура! — хрипло выдавил он. — Ради бога, не поступай так со мной!

— Не поступать как? — Лаура задрожала. — Не угрожать вашему всемогуществу?

Рафаэль повернулся к ней спиной, сжав рукой резную спинку стула так, что косточки на тыльной стороне его загорелой руки побелели. Он слегка наклонил голову вперед, и она увидела его загорелую шею, которую когда-то нежно ласкала. Она вспомнила, как стояла вот так же, за его спиной, прижимаясь к нему, и как он резко повернулся и жадно впился губами в ее губы. Она желала его тогда, и она желает его сейчас.

— Ты хочешь слишком многого. — Он с трудом выдавливал слова.

— Да что вы! Каким образом? — Она подождала, но он не отвечал, и она продолжала: — Может быть, вы имеете в виду то, что происходило пять лет тому назад? Я допускаю, что хотела слишком многого тогда, но в те дни я не знала, что вы можете быть таким жестким, таким безжалостным!

— Ты не понимаешь, — неуверенно выдавил он.

— Да, я согласна, что не понимаю! — воскликнула она, сдерживая дрожь своего голоса. — Но я ведь не испанка, не так ли? Я всего-навсего англичанка, обыкновенная девушка, которая вообразила по глупости, что человек, который говорит о такой горячей любви к ней, может предпочесть женитьбу по расчету на другой женщине! Каково это было, Рафаэль? Как ты занимался любовью с Еленой? Думал ли ты когда-нибудь обо мне, когда был с ней? Когда она носила твое дитя? — Ее голос дрогнул, и он с заглушенным возгласом обернулся, грубо схватил ее плечи руками, притянул к своему крепкому сильному телу и впился губами в ее рот.