И пронзит душу любовь - Марина Бойко Страница 25

Каждая девушка мечтает о свадьбе. О красивом платье, лимузине. Арина тоже обо всем этом тоже когда-то мечтала, когда у нее была надежда выйти замуж за Борисова. С Артемом все это ей было абсолютно не нужно и не интересно. У нее не было к нему любви, больших, серьезных чувств. Она выходила за него замуж, так как понимала, что когда-нибудь все равно придется выйти замуж, создать семью. Артем ее любил, красиво ухаживал, хорошо относился. Она ценила это, да и сама за короткое время к нему привязалась, а привыкать к другому новому мужчине ей казалось сложно.

Самойлова быстро пересадила цветок, а в процессе работы даже забыла о том, что поскандалила со своим будущем мужем. «Хотя еще можно отказаться от свадьбы, еще же не поздно», – подумала она.

Церемония бракосочетания прошла очень скромно, как и планировала Самойлова. Молодожены заказали столик в кафе и в тесном кругу семьи отмечали свадьбу.

Гуляев был очень недоволен. Во-первых, ему хотелось пригласить всех своих друзей, заказать шикарный стол в дорогом ресторане и оторваться на свадьбе по полной программе, как в основном и бывает. А во-вторых, он не понимал, почему уже законная супруга не взяла его фамилию, а все также осталась Самойловой.

На работу он так и не устроился. Арине он врал, что где-то стажируется, сам не зная где. А она так была загружена своей работой, домашними делами, мамой, что все равно ничего не замечала, а он и пользовался таким моментом.

От обиды, что свадьба не удалась, Гуляев пил водку стаканами. Самойлову сильно огорчало поведение Артема, но она все также надеялась и верила, что все будет хорошо. Хотя на самом деле она просто закрывала глаза и не хотела замечать происходящее.

Через месяц Любовь Дмитриевна улетала в Италию. Зрение так и не восстановилось. Врачи постоянно разводили руками, говорили: «Мы сделали все возможное, теперь все зависит от вашей мамы».

Самойлова провожала мать и очень переживала, чтобы она удачно долетела:

– Мам, ты, когда прилетишь, тебя встретят, – сажая в кресло самолета, говорила Арина.

– Да ты не переживай, доця! Италия – я лечу к тебе! – улыбаясь восторженно, произнесла Любовь Дмитриевна.

– Как приедешь – позвони. Это сотовый – протягивая матери небольшой телефон. – Нажмешь на эту кнопочку, вот пощупай и сразу свяжешься со мной. Только в самолете пользоваться нельзя.

– Хорошо дочь. А ты чего в таком коротком платье? Да еще и в красном? А худющая, какая стала! Ужас!

– Мам да все нормально и платье совсем не короткое. Мамочка, обнимая Любовь Дмитриевну, – говорила Арина, – мне пора бежать. Самолет скоро взлетает.

– Арина! Береги себя!

– Хорошо мам, ты тоже! – направляясь к выходу, прокричала Арина.

Когда Самойлова вышла из самолета и направилась к терминалу, то задалась вопросом: «А откуда мама знает, в чем я одета и как я выгляжу?».

Несколько месяцев подряд мать Петра – Екатерина Степановна не отходила от девушки, которую привез ее сын без сознания. Молодая темноволосая гостья часто бредила и вскрикивала что-то не понятное. Еще Екатерине Степановне, было, страшно находится с незнакомой и непонятной молодой особой. Но в скором времени, усилия Степановны оправдались, и она пришла в себя.

Митина Наталья открыла глаза и увидела перед собой худощавую старушку семидесяти лет, седоволосую, с крупными морщинами на лице.

– Очнулась? – спросила Екатерина Степановна у Наташи.

– Да, голова только болит сильно.

– Ничего вскоре все как на собаке заживет, ты лежи, а я за бульоном схожу тебе поесть надо. – Степановна, шоркая ногами по деревянному полу, направилась на кухню. Спустя минут десять старушка появилась на пороге комнаты, где находилась Наталья с подносом в руках, на котором стояла деревянная миска с ароматным куриным бульоном.

– А я только вчера петуха зарубала. Для тебя специально. И сынок скоро должен появиться. Дочка за горе случилось, расскажи? – обращаясь к Наташе, пролепетала Степановна, ставя горячий бульон на деревянный столик возле кровати.

Наталья ничего не ответила, а лишь отвернулась от Екатерины Степановны.

– Ну как знаешь. Можешь не отвечать. – После этого Степановна не трогала незнакомку. Она слишком любила своего сына, так бы давно выгнала гостью, которая ей очень не нравилась.

Как обычно Екатерина Степановна готовила завтрак и ждала сына после отъезда в командировку. Она громко тарахтела кастрюлями, вынимала из печи румяные и ароматные пирожки с капустой и в суете напивала военную песню: «Выходила на берег Катюша…»

Наташа, которая лежала в соседней комнате, проснулась от сильной головной боли. Ее раздражали стуки на кухне и голос Екатерины. Она долго ворочалась в кровати не находя себе места. Поднявшись с кровати, Митина схватила топор, который стоял в коридорчике за дверью, и направилась на кухню к старушке.

Увидев Наташу с топором, Степановна сначала перекрестилась, а потом стала говорить:

– Дочка ты это чего? Брось его на пол.

Наташа еще выше подняла топор и тихо шагала по скрипучему полу в направлении Екатерины Степановны. Хорошо наточенный топор блестел в лучах солнца, которые пробирались через маленькие окошки в кухню, где находились две женщины.

– Помогите! – закричала Екатерина Степановна, когда Наташа была уже совсем близко.

Замах топором. Шустрой старушке чудом удалось увернуться. От топора остался след на кухонном столе. Старушка упала на пол.

К дому уже подходил Петр, он услышал крики матери и побежал быстрее. Забежав в комнату, он выхватил у Натальи топор и сильными движениями вытолкал ее на улицу, громко хлопнув дверью.

– Сынок, это ты? – пробормотала Екатерина Степановна, когда пришла в себя.

– Это я мама, – проговорил Петр. Он стал на колени возле матери и крепко ее обнял за тонкие и хрупки плечи, которые были самыми близкими и родными.

***

Наталья решила бежать подальше от дома Екатерины Степановны, от головной боли и от себя…

Уже ночью, Митина Наталья добралась до железнодорожной станции. Сев в электричку, она решила выйти через пару остановок. Холод и голод одолевал ее.

– Станция «Сосновка», – объявили в электричке. Выйдя из вагона, на перрон, Митина Наталья увидела лавочку. Медленным шагом она подошла ближе к ней и присела. Сон, голод и холодная ночь мучили девушку. Скрутившись в калачик на лавочке, она улеглась и погрузилась в сон. Ей снилась мать.

– Наташа дай мне руку, – говорила ей мать во сне. – Наташа, помоги мне! Дай руку, – умоляла мать. Спаси меня дочка! В холодной тьме Наталья пыталась протянуть руку Галине, но в последний момент изменила свое решение и отвернулась от матери. Падая с обрыва, мать вцепилась в ногу Наташи и стала тянуть ее вниз за собой.