Без ума от графа - Кристина Брук Страница 25

Холл при входе поражал величественной высотой и воздушным пространством, очень напоминая храм. Здесь было просторно, а гулкое эхо от шагов, ударяясь о стены, уходило вверх, под сводчатый купол. Холл украшали греческие статуи между колоннами, резные капители которых также были выполнены в греческом стиле.

Поднимаясь по лестнице, Гриффин посмотрел в высокое окно. Веселое весеннее солнце яркими желтыми пятнами освещало пол, выложенный, словно шахматная доска, черными и белыми квадратами. Мраморные плиты блестели не хуже отполированной обеденной посуды. Они были такими чистыми, что при желании на них можно было бы поставить блюда с едой и пообедать.

Гриффин поморщился, невольно вспомнив пол своего родного Пендон-Плейс. На тамошних полах вольготно обедали серые обитатели подвала, для которых это давно вошло в привычку.

Особняк Монфора служил яркой противоположностью его ветхому жилищу. Стены дома буквально излучали роскошь словно некий драгоценный аромат. Неприкрытое, физически осязаемое богатство особняка угнетающе подействовало на Гриффина: им овладели тяжелые сомнения, сможет ли он прожить здесь хотя бы неделю.

Когда дворецкий ввел его в предоставленные покои, Гриффин изумленно остановился на пороге. Никогда в жизни он не видел подобных комнат, таких красивых и элегантно обставленных. Кроме... Внезапно он вспомнил свою мать. Шелка, атлас, бархат. Заботливые материнские руки, пальцы в бриллиантах.

Нет, не в бриллиантах. В изумрудах, под цвет ее глаз. Как он мог об этом забыть?

Гриффин стоял в дверях и смотрел, пока до его сознания не дошло, что дворецкий ждет, желая узнать, доволен ли граф отведенными ему покоями.

Не следовало открывать рот от изумления перед слугой. У состоятельного графа не могло быть других апартаментов.

Гриффин кивнул.

— Очень хорошо.

Дворецкий поклонился.

— Полагаю, милорд, вам будет здесь удобно. — Он махнул рукой вошедшему слуге, принесшему скудный багаж графа. — Сэр, вы взяли с собой лакея?

— Нет, — смущенно ответил граф. Разве мог он признаться, что у него нет личного лакея.

— Хорошо, милорд. В таком случае я попрошу слугу лорда Лидгейта позаботиться о вас.

— Сейчас в этом нет необходимости.

Он не собирался обедать, было уже поздно, а также не намеревался выходить в город, поэтому не требовались услуги лакея, чтобы привести в порядок его платье.

— Все, что мне нужно, — это горячая вода утром. — Гриффин опустил глаза на свою грязную обувь. — Да, и пусть вычистят мои сапоги.

— Я прослежу, милорд, — почтительно склонил голову дворецкий.

Одобрительно буркнув и вручив дворецкому щедрые чаевые, Гриффин отпустил слугу.

Встав у окна, откуда открывался приятный вид, он принялся внимательно разглядывать парк, там все радовало глаз: фонтаны, клумбы с цветами и чисто убранные дорожки. В тени садовых деревьев виднелся очаровательный летний домик, увитый побегами дикой глицинии. В его воображении возникла картина: Розамунда и ее подруги, беседуя, пьют чай и порхают с места на место, словно стая разноцветных бабочек.

От царившей вокруг умиротворенной утонченной атмосферы, как это ни удивительно, у него испортилось настроение. Как долго ему придется ухаживать за Розамундой, согласившись на ее условия, чтобы в конце концов повести к алтарю? Он упустил из виду, насколько легкомысленны женщины. Гриффин нахмурился: нет, наверное, все-таки следовало все предъявленные ею условия записать на бумаге, чтобы она не могла их расширять и увеличивать.

Боже, ну какого он свалял дурака, согласившись на ее условия! Но мог ли он поступить иначе? От воспоминаний — какая у нее высокая грудь и тонкая талия — у него пересохло в горле.

Все это может быть моим.

Вчера в его воображении царила очаровательная живая девушка в синем костюме для верховой езды, который подчеркивал голубизну ее глаз, а сегодня ее место занял совершено иной образ — образ обольстительной женщины, уверенной в себе и твердой в своих намерениях. Эта новая девушка была намного опаснее той, другой; у него мутился рассудок при взгляде на нее.

Он догадывался о том, что Розамунда непорочна. Хотя на ней был столь соблазнительный наряд, он не сомневался, что она еще не одарила ни одного мужчину своей любовью, что это чудо произойдет с ним, после того как она выйдет за него замуж.

Но это совсем другое дело — узаконенная любовь, несмотря на то что их брак не окажется обычным соблюдением условностей, как это было принято в роду Уэструдеров. В их избранном кругу никто не женился, повинуясь чувствам. Все заключаемые браки основывались на холодном рассудочном принципе, а вовсе не на взаимной любви.

В том кругу, к которому принадлежала мать Розамунды, леди Стейн, супружеская верность считалась чем-то немодным, во всяком случае, не совсем приличным. От жены ждали наследника рода. После его появления на свет она могла спать с кем угодно, что же касается мужей, то им совсем не надо было соблюдать супружескую верность.

От одной мысли, что Розамунда может пойти по стопам матери, Гриффину стало не по себе, он даже вспотел. Ему вдруг захотелось со всего размаху ударить в стену, как будто перед ним возник образ ее неведомого будущего любовника.

Он согласился на этот брак под давлением деда, не представляя, куда это его приведет. Он почти не думал о своей невесте до тех пор, пока они не встретились. Так почему она должна была думать о нем? Гриффин согласился на требование старого графа с неясным ощущением, что невеста скорее должна действовать как некое противоядие против него, раз родители позволяют ей погубить свою жизнь, выдавая замуж за такого как он.

Однако он недооценил коварство деда. Насколько злобным был его замысел, он понял лишь после того, как увидел леди Розамунду Уэструдер во всей ее безупречной и совершенной красоте.

Боже, он-то наделся увидеть тихое, послушное создание, согласное прожить вместе с ним в глуши до конца своих дней. Создание, которое не перечило бы ему и не требовало бы внимания. Создание, которое вряд ли было бы способно пробудить в нем безумное желание.

Боже, как можно было так ошибаться?!

И вот теперь она почти превратила его в дрессированного медведя, заставив плясать под свою дудку. Ну что ж, он все вынесет и стерпит, только чтобы она поскорее пошла к алтарю. А потом потребует, чтобы она выполнила все свои обещания.

— Неужели вы это серьезно? — удивился Гриффин.

Лидгейт шумно вздохнул.

— Совершенно серьезно. Я никогда не шучу, когда речь заходит о моде. Для начала, Трегарт, познакомьтесь с вашим лакеем.

Гриффин окинул представленного слугу оценивающим взглядом. Худощавый молодой человек среднего роста, правильные черты лица, самоуверенные манеры. Носил он темного цвета сюртук, простой жилет и ослепительно белую рубашку. Тонкий и опрятный, он чем-то напоминал булавку и в то же время выглядел любезным и мягким.