Потерянный ангел - Карен Робардс Страница 25

– Значит, так. Можешь пойти к Хаскинсам на вечеринку при одном условии – ты никогда близко не подойдешь к Коннелли. Договорились?

Подумав, Мэнди кивнула и просияла.

– Ох, Сузанна, неужели я и вправду смогу пойти? Я столько раз мечтала… Это просто замечательно!

– Уж я вижу. Не болтай об этом всем и каждому, поняла? Кто-нибудь из прихожан может посчитать такое поведение вызывающим. – Сузанну все еще одолевали сомнения, но, видя радость сестры, она улыбнулась,

– Ты так добра ко мне, Сузанна! А ты успеешь сшить мне новое платье, как думаешь? Из того зеленого шелка, помнишь, я купила его в городе? – Аманда закружилась по кухне, лишь на мгновение задержавшись, чтобы горячо обнять сестру.

– Ну, если ты пойдешь, то уж без нового платья не обойтись. – Сузанна тоже обняла Мэнди, но стоило ей ее отпустить, как сестра снова закружилась по кухне. Сузанна следила за ней несколько покровительственно. Интересно, хорошо это – чувствовать себя такой молодой?

– Я должна сказать Эм и Саре Джейн. Они тоже смогут пойти?

– Эм слишком молода, а Сара Джейн не захочет, мне так кажется.

Но Мэнди уже вылетела из кухни, чтобы поделиться своим счастьем с сестрами. Сузанна долго смотрела ей вслед и улыбалась. С Мэнди ей приходилось гораздо труднее, чем с двумя другими сестрами, вместе взятыми, и вряд ли в этом смысле что-то изменится в ближайшем будущем. Но Сузанна знала, что этим-то и хороша Мэнди и не нужно в ней ничего менять. Сузанна недолго обдумывала эту идею, потом неохотно внесла поправку. Кое-что она все же исправила бы, но не слишком много, потому что открытая жизнерадостность сестры вполне компенсировала ее отдельные недостатки. Тут она вспомнила, что Мэнди ушла, а овощи с огорода она так и не принесла. Сузанна уже хотела позвать ее, но передумала. Значительно быстрее и проще самой сходить в огород.

Взяв корзинку, она вышла через черный ход на крыльцо. Не успела Сузанна ступить на траву, как громкий лай Брауни заставил ее поднять голову и взглянуть на холм, откуда и доносился этот лай. Она увидела, как Коннелли пулей вылетел из дверей курятника, закрыв голову руками. В его рубашку вцепилась разъяренная рыжая курица. Хлопая крыльями и громко кудахтая, она старалась побольнее клюнуть его.

– Чертово создание, будь ты проклята! Слезай с меня!

Коннелли крутился и извивался, пытаясь согнать рассерженную птицу.

Сузанна ринулась его спасать.

– Ты ее пугаешь! Перестань махать руками!

– Пугаю ее? Кого вы тут выращиваете, кур-убийц?

Наконец ему удалось сбить курицу, и она приземлилась с громким квохтаньем. Брауни, закатившись истерическим лаем, бросилась на птицу, а в это время штук шесть верещащих кур вылетели через открытую дверь курятника, едва не задев Коннелли по голове. Он увернулся, чертыхаясь и пытаясь защититься рукой. Упавшая рыжая курица тоже взлетела, присоединившись к товаркам. За ней по пятам неслась Брауни, которая уже давно так не веселилась. Вся куриная компания неуклюже пристроилась на ближайшем дереве, а собака прыгала, пытаясь достать до них.

Сузанна, подоспев как раз тогда, когда Коннелли освободился от курицы, не смогла удержаться от смеха. Она хохотала долго и от души, так что у нее закололо в боку. Никогда ей не приходилось видеть более смешного зрелища, чем это, – Коннелли, удирающий от ее любимой курицы.

– Развлекаешься, да? – Он выпрямился во весь рост и, сложив руки на груди, рассерженно посмотрел на Сузанну.

– Да. – Сузанна вытерла слезы с глаз. – Ее зовут Элиза. Ей десять лет, она просто душка.

– Если ты об этой курице, то она искусала мою руку к чертям собачьим!

– Ты ругаешься.

– И что?

– Ну, – Сузанна еле сдерживала смех, – на этот раз у тебя есть повод. Моя Элиза в самом деле укусила тебя? Но у кур нет зубов. Они не кусаются. Она тебя просто клюнула.

– И все? Так ведь больно чер… ужасно, доложу я тебе.

– Что ты ей сделал?

– Я не мог найти яйца, а все эти старушки сидели вокруг, уставившись на меня и кудахтая. Я решил, они их прячут, и попробовал согнать с гнезд. Тогда одна на меня напала.

– Ну надо же! – воскликнула Сузанна и снова принялась хохотать. Она представила себе Коннелли, этого грозного мужчину шести футов с лишком, под испытующими взглядами кур. Между тем лицо его все больше мрачнело – кому понравится, когда над тобой смеются. И, сделав героическое усилие, Сузанна прекратила смеяться.

– Можешь и не говорить, – промолвила она, взяв себя в руки, – ты ведь никогда раньше не собирал яйца.

– Нет, никогда.

– Ты вообще когда-нибудь бывал на ферме?

– Разумеется, бывал.

– В самом деле?

– Я собирал ренту. – Коннелли не слишком охотно сделал это признание. Сузанна подняла брови, и он пожал плечами. – Когда-то это было одной из моих обязанностей.

– Ты никогда не чистил овощи и не собирал яйца. А пахать ты умеешь? Ну разумеется, нет. А что ты вообще умеешь, позволь тебя спросить?

Он хитро посмотрел на нее.

– Я прекрасно езжу верхом, могу прогнать карету в дюйме от другой и люблю шляться по бабам, умею танцевать, могу перепить любого, оставаясь трезвым, умею играть в карты и выигрывать, могу попасть в пламя свечи с пятидесяти футов и еще много чего могу – сразу и не вспомнишь.

– Вот как. – Сузанна выслушала весь этот перечень, но не поверила. Затем спросила: – Шай, аукционист, говорил, что ты умеешь читать и писать.

– Разумеется, я могу читать и писать. Жаль, что я об этом забыл. Только не говори, что ты не можешь.

– Я могу, и сестры тоже, потому что наш отец – человек образованный и хотел, чтобы мы учились.

– Это замечательно.

– Ты сказал, что собирал ренту. А как еще ты зарабатывал себе на жизнь?

Коннелли ответил не сразу.

– Как-то удавалось.

– В самом деле? Если судить по нынешним обстоятельствам, дела у тебя складывались не очень удачно.

– Ты не знаешь ничего о том, что привело меня сюда.

– Если хочешь рассказать, я буду рада послушать.

– Мне не хочется исповедоваться, уверяю тебя. – Коннелли внезапно ощетинился.

А Сузанна мягко продолжила:

– Я просто уверена, что любому человеку нужно выговориться. Ничего в этом постыдного нет. И ничего страшного, что ты не имеешь представления о работе на ферме. Хотя, когда я тебя покупала, то безусловно надеялась… Но сожалеть поздно. Ты сможешь помочь мне вести мои книги, а отцу – с проповедями. Он последнее время стал плохо видеть, нужно чтобы кто-то их писал за него. А работать на ферме я тебя научу.