Лорд - дикарь - Патриция Коулин Страница 25

Для него оставалось загадкой, почему люди по своей доброй воле выбрали для себя страну с таким ужасным климатом. Это можно было отнести только на счет их невежества, лучшего определения и не подыщешь. Конечно, не все англичане невежды, но это не меняет дела. Видимо, ему не дано понять, почему человек, который считался его отцом, покинул рай и вернулся в эту Богом забытую страну.

Они обогнули дом и пошли вдоль каменной стены, окружающей школьный двор, — их ежедневный маршрут. Леон любил эти прогулки, а сейчас, когда он наедине с мисс Холлидей, без болвана Фаррела, — разве это не счастье?

Из своего окна он часто любовался раскинувшимися вдали полями и аккуратными садами, обнесенными живой изгородью, пожухлой в это время года. Возможно, весной и летом здесь все будет в цвету и тогда он хоть немного поймет, почему людям нравится этот край. Возможно. Но он все равно их не поймет до конца.

Хотя они никогда не уходили далеко от дома, Леон хорошо знал окрестности. Со своего наблюдательного пункта у окна он изучил каждый холмик, каждую рытвину на земле, дальнюю полоску леса и открытое пространство, по которому человек может бежать до последнего дыхания, до усталости в теле, разгоняя застоявшуюся кровь. Он хорошо знал, где стена выше и крепче и где мальчишки разобрали кирпичи, проделав в ней проходы, чтобы сократить свой путь до школы.

— Сегодня гораздо теплее, вы не находите? — спросила мисс Холлидей, шагая с ним рядом.

Он издал нечто похожее на мычание и поежился.

— Если хотите, мы можем пройти вдоль всей стены, — сказала Ариэл.

Если хотите. Тоже мне, сторож. А если он захочет перемахнуть через стену и убежать? Можно подумать, она сумеет остановить его. Как она могла поступить так опрометчиво, оставшись с ним наедине?

Сейчас мисс Холлидей была единственной, кто стоял между ним и свободой.

В минуты, подобные этой, он с горечью отмечал всю абсурдность своего положения. Это чувство приходило к нему, когда Фаррел, более самодовольный, чем обычно, с важным видом подходил к его двери и устраивал целое шоу, прежде чем запереть его на ночь. Неужели они действительно думают, что обладают властью над ним? И могут держать в заточении против воли? Неужели им не приходит в голову, что замки и засовы не защитят никого, если однажды ночью он захочет убить их в собственных постелях? Ему стало смешно.

Чтобы сбежать, вовсе не нужно никого убивать. Сотни раз он мог просто оттолкнуть мисс Холлидей, и только его и видели. Его не удержать в этом осточертевшем доме.

Но все оказалось гораздо сложнее. Какая-то частица его стремилась к побегу, но другая удерживала от этого шага. Надо было бежать еще тогда, на корабле, когда он, дрожащий от холода и снедаемый жаждой мести, сидел в вонючем трюме, но то время ушло безвозвратно. Однако жажда мести и зверь внутри него сохранились. Он знал, что его время еще настанет.

— В такие дни, как этот, — сказала Ариэл, отвлекая его от тяжелых мыслей, — мне кажется, вот-вот наступит весна. Я с нетерпением жду ее прихода. Весна — мое любимое время года. Кругом все цветет, солнышко греет, птицы поют — как мне все это нравится!

Леон молчал, мучительно сознавая, что она совсем рядом, что ее рука лежит на его руке, и слова, сказанные ею, пробуждают в нем бурю чувств.

Какое ему дело до того, что она любит весну с ее цветением?

— Надеюсь, она скоро придет, — продолжала Ариэл. — Появятся первые цветы — крокусы. Я их так люблю. Они мне представляются символом надежды.

Леон бросил на Ариэл быстрый взгляд. Если бы он захотел, то рассказал бы ей о цветении имбиря и красного жасмина, лепестки которого размером с человеческую ладонь мягки, как шелк, о ночах, напоенных ароматом цветов, от которого захватывает дух, о раскинувшихся вдоль моря кроваво-красных зарослях антуриума, полыхающих, как большой искрящийся костер. Он мог бы рассказать ей о сияющей красоте своей родины, где лето круглый год.

Вместо этого он поддал ногой кусок твердой земли. Будь проклята эта страна с ее пасмурными днями и голыми деревьями! Будь проклят он сам, позволяющий этой женщине искушать себя. Женщине, которая думает, что жалкие ростки первой травы и крокусы могут смягчить его тоску по родине.

Отброшенный им ком, ударившись о мерзлую землю, отлетел прямо к ногам мисс Холлидей. Она споткнулась и, вскрикнув, крепче ухватилась за его руку.

Леон подхватил ее, и она оказалась в его объятиях. Случилось то, о чем он так долго мечтал: она была рядом, ее грудь прижималась к его груди, ее лицо было обращено к его лицу, ее очаровательный ротик находился в одном наклоне головы.

Они смотрели друг другу в глаза. Его рука лежала на ее талии. Леону хотелось прижать Ариэл к себе, но он боялся обидеть девушку.

Оба были в пальто, что мешало ему почувствовать тепло ее тела, хотя какое это имело значение — просто подержать ее в объятиях уже счастье, возможность унять разыгравшееся воображение, от которого Леону вдруг стало так жарко, будто его головой засунули в горящую печь.

Его дыхание участилось, мускулы напряглись, энергия, скопившаяся в нем, требовала выхода. Если бы сейчас он находился в комнате, то непременно нашел бы ей выход, отжавшись на полу сотню или даже пять сотен раз. Это привело бы его в себя.

Но как сделать это здесь, на улице? Желание покрепче обнять ее становилось сильнее. Еще минута, и он не совладает с собой.

С протяжным стоном Леон разжал объятия. Внезапно для себя он снял перчатки, пальто и передал их Ариэл.

— Милорд! — воскликнула она. — Ради всего святого… Что вы делаете? Вы заработаете пневмонию.

— Весна, — сказал он, помахав в воздухе рукой.

— Нет сейчас никакой весны. Я сказала, что она скоро наступит. Скоро.

— Скоро.

— Да, скоро, но не сейчас.

— Вы ее ждете?

— Да, да, — ответила Ариэл, радуясь его внезапному многословию. — Мы должны подождать до весны. А сейчас, пожалуйста, наденьте пальто.

Он оттолкнул ее руку с протянутым пальто:

— Ждите меня.

— Ждать вас? — переспросила она, и на ее лице появилось строгое выражение учительницы.

Леон сорвался с места и побежал. Ее испуганный крик летел ему вслед. Леон тихо выругался: сейчас прибежит Фаррел с ремнем в руках. Он наверняка наблюдает за ними из окна. Леон резко развернулся и побежал обратно.

— Слава Богу… — выдохнула Ариэл, когда он подбежал к ней. — Я боялась, что вы… что вы… ну, да ладно, не обращайте внимания на мои слова. Но вы не должны убегать от меня.

— Убегать.

— Нет. — Ариэл для убедительности помотала головой.

— Да. Бегать. Нужно. Ждите меня.

Он еще никогда не говорил сразу так много слов, но игра стоила свеч. Может, она не будет кричать на этот раз. Ему просто необходимо выжать из себя все, что скопилось внутри и грозило перелиться через край. Если он не сделает этого, то сойдет с ума, потеряет контроль над чувствами и поступками.