Дарящая праздник - Мишель Дуглас Страница 25

— Ты не можешь вот так уйти — после всего, что мне рассказала…

— А что ты предлагаешь? Остаться тут и слушать твои нотации о том, как мне теперь жить?

Сол покачал головой.

— Нет, твоего ребенка этим не вернешь.

— О моей беременности никто не знал. — Это окончательно подкосило бы Паркеров. — Я буду тебе очень признательна, если ты никому об этом не скажешь.

Сол провел рукой по волосам, затем кивнул. Вздохнув, Кэсси повернулась, чтобы уйти.

— Кэсси?

Она остановилась, но не обернулась, ее мышцы налились усталостью, словно перед этим она пробежала марафонскую дистанцию. Сол подошел к ней. Она чувствовала тепло его тела, но он не прикасался к ней.

— Мне очень жаль твоего ребенка, Кэсси…

Его слова пробудили образы, которые она гнала от себя все это время. Ей хотелось закрыть уши, но руки были слишком тяжелыми. Ей хотелось убежать, но ноги не слушались.

Ее ребенок. Эти слова пронзили ей сердце. Сейчас она могла бы впервые отмечать Рождество вместе со своим ребенком. Держать его на руках и…

— Твой ребенок заслуживает того, чтобы его оплакивали. Он мог быть таким же красивым и сильным, как ты. Он имел право на жизнь.

Ее лицо исказилось, и она, упав на колени, разразилась рыданиями.

Сол быстро подхватил Кэсси на руки и отнес на скамейку. Прижимая ее к себе, он шептал ей на ухо слова утешения и гладил ее по волосам, в то время как она рыдала у него на груди.

Это он довел ее до слез. Она попросила его оставить ее в покое, а он только все усложнил.

Идиот! Он причинил Кэсси боль. Это было непростительно.

При мысли о ее неродившемся ребенке у него на глаза навернулись слезы. Он был бы таким же славным, как Кэсси. Из нее получилась бы отличная мать. Как жаль, что он не может ничего изменить! Ему следовало оставить ее в покое, но вместо этого он начал строить из себя всезнайку и этим только все испортил.

Его губы дернулись. Он не заслужил Кэсси десять лет назад, не заслуживал ее и сейчас.

Всхлипывания Кэсси понемногу начали утихать, но он не стал ее отпускать, а, напротив, крепче прижал к себе и стал укачивать, словно ребенка.

— Прости меня, Кэсси, прости…

Кэсси подняла голову.

— Сол, ты плачешь?

Похоже, что да. Подул ветерок, и он ощутил у себя на щеках холодную влагу.

— Твой ребенок, Кэсси. Мне так жаль…

На ее глаза снова навернулись слезы.

— Ты плачешь по моему ребенку, Сол?

Он не смог ничего ответить.

Кэсси погладила его по щеке.

— Спасибо тебе.

Сол опять промолчал. Он не мог объяснить, почему так горевал по ее нерожденному ребенку. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что ему хотелось держать ее в объятиях и больше никогда не причинять ей боль.

— Я не плакала по своему ребенку с того самого дня, как накричала на Брайана, — сказала Кэсси.

Сол слегка повернул ее голову и посмотрел ей в глаза.

— Неужели?

— Да, это так.

— Такие вещи нельзя держать в себе. Это вредно.

Кэсси улыбнулась.

— Похоже, от этого больше пострадал ты, потому что я толкнула тебя на забор так, что ты упал, а зачем намочила слезами твою рубашку.

— Ничего, переживу.

Ее улыбка поблекла.

— Я тоже.

— Да, конечно. Пообещай мне, Кэсси. Пообещай, что больше никогда не будешь копить такое в себе. Где бы я ни находился, позови меня, и я приеду, хорошо?

— Ты обещаешь приехать?

Она посмотрела на него, затем на свои руки.

— Я… — Она подняла глаза. — Я очень рада, что излила тебе душу.

Внутри у Сола что-то начало оттаивать.

— Только больше никаких поцелуев, Сол. Я этого не допущу.

Она пошевелилась, словно хотела встать, но Сол ее не отпустил.

— Больше никаких поцелуев, — повторила она.

Он сдержал улыбку.

— Мне понравилось тебя целовать, Кэсси

— Сол!

— Хорошо, хорошо. — Он поднял руки. — Раз ты так хочешь…

— Да, хочу. — Она немного помедлила. — И знай: я не всегда держу проблему в себе. Просто на этот речь шла о родных Брайана, людях, которых я люблю.

Вместо того чтобы поделиться с Паркерами своей болью, она оградила их от страданий, предпочтя страдать в одиночку. У Кэсси было золотое сердце. За десять лет она совсем не изменилась.

— Джин, Джек, Трейси, Фрэн, Кит и остальные любят тебя за твою добрую душу, а не потому, что ты была женой Брайана.

— Конечно, — поспешно согласилась Кэсси.

Похоже, она ему не верила. Ребенком она не чувствовала себя нужной кому-либо и поэтому очень удивилась, когда Брайан выбрал ее. Ей даже и в голову не приходило, что это Брайану повезло.

Уложив Алека в постель, Сол прошел в свою старую детскую. В ней не было ничего, кроме его дивана, двухэтажной кровати Люка и Лью и старого комода. Обстановка была почти спартанской.

Сняв с себя рубашку, он зарылся в нее лицом. Она пахла Кэсси.

Затем, когда он стал расстегивать джинсы, его взгляд упал на небольшой аккуратный сверток, лежащий на кровати.

Рождественский подарок от Алека? Сев на диван, он развернул бумагу.

Фотография в рамке? Он вгляделся в нее. На ней были Алек, Перл, Люк, Лью и он сам. Они все смеялись.

Из обертки выпала карточка, и он прочитал ее.

«Сол! Я знаю, у тебя сохранилось не много приятных воспоминаний о детстве. Я просто хотел сказать, что никогда не забывал то хорошее, что у нас было.

С Рождеством.

Алек».

Сол снова уставился на фотографию. На ней ему было лет двенадцать. Рука Алека лежала у него на плечах. Все они выглядели такими счастливыми. Не прошло и года, как Перл их бросила, и эта идиллия была разрушена.

Впрочем, она не только бросила их. Она уничтожила Алека, сказав ему, что Сол не был его сыном. Сол закрыл лицо руками. Как жаль, что он не знал этого раньше. По крайней мере, это объясняло причину того, что Алек вдруг запил и стал так жесток к нему.

И все же до двенадцати с половиной лет Солу хорошо жилось. Он посмотрел на фото. А иногда даже очень хорошо.

Семья. Он уже и забыл, что это такое.

Кэсси вот уже три дня не видела Сола. Даже издали. Всякий раз, когда она приходила к Алеку, его не было дома. Такое ощущение, что он нарочно ее избегал.