Красивая пара - Шарон Фристоун Страница 25

В тот же день Джилли хладнокровно обыскала кабинет мужа. Удача улыбнулась ей, и паспорт нашелся почти мгновенно, кроме того, малышка Анна была уже вписана в него.

Джанкарло нежно простился с ней, пообещав, что выходные они проведут вместе и куда-нибудь съездят. Джилли мстительно улыбнулась ему вслед. Выходные он проведет без нее, а ехать он может хоть к чертовой матери!

Она заказала билет на самолет, а вечером сняла все со своего счета — это были деньги вырученные от продажи ее английского дома, с процентами. Несколько раз она звонила мужу, чтобы не вызвать подозрений. Последний звонок был сделан уже в Риме, из аэропорта. Сама удивляясь своему спокойствию, Джилли сообщила, что оставляет его навсегда, улетает домой, а он может хоть сегодня жениться на Росарии, но Анну Луизу она не получит. Крики Джанкарло еще доносились из трубки, когда Джилли спокойно опускала ее на рычаг аппарата. Затем она села в самолет, и прошлая жизнь закончилась.

В Англии у нее не осталось никого, кроме дяди Тома, старинного друга их семьи. Так Джилли с дочерью и оказались в Корнуолле. Старик принял их с распростертыми объятиями и, выслушав всю ее историю, категорически заявил, что они с девочкой останутся здесь, в доме на высоком утесе, в Корнуолльской бухте.

Соседям дядя Том представил ее как Джилли Хоуп, свою овдовевшую племянницу, а самой Джилли строго-настрого запретил становиться на какой-либо государственный учет, чтобы не попасть в компьютерный реестр Великобритании. Так она спряталась от всего мира.

Денег хватало, кроме того, Кимберли, рыжая и смешливая дочь одного из друзей дяди Тома, взяла Джилли на работу в свой гимнастический зал. Три года пролетели в мире и спокойствии. Джилли заботилась об Анне-Лу — так стал называть ее Том. Первые зубки, первые слова, первые косички, самые высокие в мире песчаные замки, чайки над серыми волнами и острый запах моря…

Сегодня утром дядю Тома похоронили в ограде старой церкви. Больше они никогда не увидятся, и Анна-Лу никогда не проедется на его широких плечах и не заснет у него на руках, в этой лучшей из колыбелей, ибо качает ее любовь. Никогда больше Джилли не коснется его жестких, загрубевших ладоней и не встретит ободряющего взгляда голубых глаз из-под кустистых седых бровей. Дяди Тома больше нет.

Джанкарло был вынужден сосчитать до двадцати пяти, а не до десяти, чтобы успокоиться. Кровь била в виски, туман застилал глаза. Джилли, его Джилли шла по песку пустынного пляжа. Она стала еще прекраснее, безупречное тело налилось новой, зрелой красотой, и даже простое черное платье не могло этого скрыть. Золотые волосы отросли и достигали талии, тонкой, словно тростинка. Он любил ее, он дал ей все, а она предала его…

— Так вот где ты скрывалась все эти годы?

Она узнала этот голос мгновенно, несмотря на трехлетнюю разлуку. Глаза распахнулись широко-широко, ужас сковал все тело. Ее мужчина стоял в двух шагах от нее. Его смуглое лицо стало взрослее, несколько глубоких морщин прочертили свой путь по высокому лбу, да в темных глазах горел иной, более мрачный огонь, но это был Джанкарло.

Ангел мщения. Демон тьмы. Джилли отступила, испугавшись жестокого выражения, появившегося на его лице. Она в панике огляделась, и тут ее взгляд упал на Анну-Лу, которая перестала терзать бывший красный беретик и с любопытством смотрела на незнакомца.

— Большой дядя… Хочешь строить замок?

Лицо демона изменилось, словно с него разом стерли злобу и презрение. Теперь оно светилось нежностью и любовью.

— Ты Анна, да? Я, знаешь ли, очень люблю строить песчаные замки.

Джанкарло осторожно коснулся рыжих кудряшек. Темные глаза девочки строго и спокойно взглянули на него, и сердце Джилли рухнуло вниз. Они были так похожи!

— Меня зовут Анна Луиза Хоуп, но все зовут меня Анна-Лу.

— Хорошо, тогда и я буду звать тебя Анна-Лу. А ты зови меня папой.

Джилли окаменела. Сила и напор у Джанкарло как у голодного ягуара, но ведь малышка никогда не слышала этого слова. В ее маленькой жизни не было «папы».

— Ты мой папа? Мамочка, этот дядя правду говорит?

Голос Джанкарло был тих и отчаян:

— Скажи ей, Джилли!

Какое там! Джилли едва соображала от неожиданности, от шока, от пережитого удара. Она в ужасе смотрела на маленькое, бесконечно любимое личико и видела радость, постепенно осветившую его. Они никогда не говорили о папе, только раз Джилли объяснила, что он далеко-далеко и с ними не живет, но сейчас стало ясно, как много этот человек значит для ребенка. Джилли понимала только одно: по-прежнему уже ничего не будет. Она попала в ловушку.

— Да, маленькая. Этот… дядя… он твой папа.

— Как здорово! Дядя Том ушел на небо и прислал мне тебя, чтобы я не скучала!

Джанкарло легко подхватил девочку на руки и прижал к груди.

— Что-то вроде этого, маленькая. Только я останусь с вами навсегда, в отличие от дяди Тома.

Они обменялись поцелуями и рассмеялись. После этого Джанкарло торжествующе взглянул на белое лицо Джилли.

— Ну что, мамочка?

Джилли повернулась и побрела прочь. Слабость охватила ее, в висках билась боль. Однажды она убежала от Джанкарло, но теперь этого сделать нельзя. Теперь Анна-Лу не позволит этого. А ты сама, Джилли? Что же будет с тобой? Внезапно она поняла, что изменить ничего нельзя. Ждет ли ее позор и презрение, долгие годы одиночества, унижения и упреки — изменить ничего невозможно.

Часом позже, когда все замки были построены, берет погиб безвозвратно, а строители стали друзьями, чумазыми, усталыми и счастливыми, все трое отправились домой. Джилли не хотела этого всей душой, но что можно было поделать? Ее останавливала не скромная обстановка их дома и не простое меню. Взгляды, которые кидал на нее Джанкарло, красноречиво говорили, что он постарается наверстать упущенное за три года в разлуке.

После ужина и купания Анна-Лу решительно увела Джанкарло в спальню.

— Почитай мне, папочка.

Джилли невольно почувствовала укол ревности, так быстро ее дочь приняла своего новообретенного отца. Глядя на его черные кудри, большие руки, бережно обнимавшие девочку, темные глаза, в которых светилась любовь, она подумала, что на земле наверняка не найдется ни единого существа женского пола в возрасте от трех до девяноста трех лет, которое могло бы устоять перед этим дьявольским обаянием. Самое печальное, что и Джилли не покинула этих рядов. Горло перехватило, и в животе стало жарко и пусто.

Джилли сжала кулаки в карманах. Набраться сил. Не смотреть на него, не вспоминать, не думать. Поцеловать дочку на ночь.

Она почти бегом покинула спальню и бросилась в кухню. Надо помыть посуду — лучшее средство от сердечного расстройства.

На этот раз не помогло, и Джилли машинально мыла тарелки и вилки, а мысли крутились вокруг одного и того же. К тому же посуды было немного, и вскоре пришлось вернуться в гостиную. Джилли встала у окна и мрачно уставилась на море и небо, почти одинаково серые в наступивших сумерках.