Поцелуйте невесту, милорд! - Мэг Кэбот Страница 25

— А деньги, Эмма? — спросил он, откашлявшись. — А завещание?

Она резко повернула голову и вытаращила на него глаза. По-видимому, из всех вопросов, которые он мог задать, этот был самым нежелательным.

— Как вы узнали об этом? — ошарашенно спросила она.

Джеймс ответил ей строгим взглядом.

— Ради Бога, Эмма. Это же крохотный городок. Даже удивительно, что потребовалось столько времени, чтобы кто-нибудь довел эту невероятную историю до моего сведения. — Он успокаивающе улыбнулся. — Вопрос лишь в том, что нам теперь делать?

Эмма медленно покачала головой, и ее белокурые локоны скользнули по плечам.

— Делать, нам? — слабым голосом переспросила она.

— Ну да. Это же просто смешно, что ты должна выйти замуж, чтобы получить это… наследство. Если позволишь, я мог бы проконсультироваться со своим приятелем в Лондоне, который часто ведет подобные дела. Уверен, у нас есть очень неплохой шанс добиться отмены этого смехотворного условия.

— Но я не хочу, — тихо, но твердо сказала Эмма. Джеймс снисходительно улыбнулся.

— Тебе не придется ни о чем беспокоиться, — заверил он ее. — Ну, почти ни о чем. Мой поверенный подаст апелляцию, и тебя пригласят в… — Эмма так энергично затрясла головой, что на него повеяло благоуханием лаванды. Удивленный, он замолк. — Право, Эмма! Не понимаю, почему ты так настроена против этой идеи. Разве тебе не нужны деньги?

— Конечно, мне нужны деньги. — Эмма перестала трясти головой и теперь смотрела на него, словно на недоумка. — Но я не могу уехать с острова и предстать перед судом.

Опешив, Джеймс растерянно произнес:

— Не можешь уехать… Но, Эмма…

Эмма вдруг почувствовала, что больше не в состоянии этого выносить. Целых два часа она просидела на диване, напряженно ожидая того, что в конце концов случилось, и теперь не могла высидеть более ни одной минуты. Вскочив на ноги, она принялась расхаживать взад-вперед по своей полутемной гостиной в стороне от пылающего очага.

О Боже, что же ей теперь делать? Несмотря на ее отчаянные молитвы, он все узнал, Джеймс узнал правду о Стюарте — во всяком случае, большую ее часть, а теперь знает и о деньгах. Господи, неужели удача навсегда отвернулась от нее?

— Эмма! — Джеймс тоже поднялся с дивана и теперь стоял, облокотившись на его спинку и наблюдая, как она мечется из одного угла гостиной в другой. — Право, Эмма, ты ведешь себя неразумно. Я понимаю, что тебе неприятно говорить об этом, но речь идет о десяти тысячах фунтов. Ты будешь обеспечена на всю оставшуюся жизнь…

— Знаю, — буркнула Эмма, обращаясь к умывальнику, прежде чем круто развернуться и двинуться в обратном направлении. — Неужели вы думаете, что я этого не знаю?

Джеймс хмыкнул.

— Тогда почему ты не хочешь опротестовать решение Риордана? Или ты считаешь, что с его стороны справедливо требовать, чтобы ты вышла замуж, прежде чем получишь деньги…

— Нет, — сказала Эмма. — Не считаю. — Она продолжала мерить шагами комнату, обхватив себя руками, словно ей вдруг стало холодно.

Джеймс покачал головой:

— Эмма, будь благоразумна. Это больше денег, чем ты видела за всю свою жизнь. Не думаю, чтобы Стюарт тебе хоть что-нибудь оставил…

— Оставил! — сказала она, резко остановившись и гневно сверкнув глазами. — Между прочим, вы находитесь в доме, что он мне оставил.

— Хорошо-хорошо. Он оставил тебе дом. Но это все! Эмма, Стюарт умер таким же бедняком, как в тот день, когда женился на тебе, а твоя семья, видит Бог, не станет помогать…

— О да. — Эмма вздернула подбородок и снова принялась расхаживать по комнате. Каждый раз, когда она поворачивалась, длинная юбка закручивалась вокруг ее щиколоток. — Уж вам-то это отлично известно, не правда ли, милорд?

Джеймс пропустил мимо ушей эту шпильку и заговорил спокойно и рассудительно, насколько это было в его силах.

— У тебя нет денег, Эмма. Ты отказалась от моего предложения переехать в Лондон к моей матери Жалованья учительницы явно недостаточно, чтобы…

— Как-нибудь справлюсь, — огрызнулась Эмма, не глядя на него.

— Справишься? И каким же образом?

Раздраженный ее непрерывным хождением к умывальнику и обратно, Джеймс шагнул вперед и встал у нее на пути.

— Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь. — На ее лице отразилось смущение. Нахмурившись, Джеймс спросил: — Может, есть кто-нибудь?..

В широко распахнутых голубых глазах не было и тени лукавства, как и год назад, когда Эмма сообщила ему о своем намерении выйти замуж за его кузена.

— Кто-нибудь? — переспросила она.

— Ну… — Джеймс замялся, — кто-нибудь, за кого ты хотела бы выйти замуж, чтобы получить деньги. Это тот парень, Клетус? Это он, да?

Эмма, закатив в отвращении глаза, попыталась обойти его, но Джеймс протянул руку и схватил ее за локоть.

— Ну? — требовательно спросил он1. — Если не он, то кто же? Есть кто-нибудь, Эмма?

— Конечно, нет! — Эмма выдернула у него руку и, отпрыгнув, как кошка, остановилась в нескольких шагах от него, разглаживая смятый его пальцами пышный рукав и пытаясь, правда, без особого успеха, убрать в съехавший на затылок пучок выбившиеся пряди. — Честное слово, лорд Денем. Мой муж всего полгода как умер. За кого вы меня принимаете?

Джеймс медленно выдохнул. Только сейчас он понял, насколько страшился ее ответа. У него было такое ощущение, будто с плеч свалилась непомерная тяжесть, однако он сумел ничем не выдать своего облегчения.

— Прости меня, Эмма, — сказал он. — Но согласись, это резонный вопрос. Должна же быть какая-то причина, которая заставляет тебя возражать против самой идеи опротестовать решение судьи Риордана.

— Я уже говорила вам, — сказала Эмма. — Подобные дела могут тянуться годами. Я не могу уехать с острова на такой срок.

Джеймс нахмурился.

— Ради Бога, Эмма, почему?

Она посмотрела на него как на слабоумного:

— А дети?

— Дети? — переспросил Джеймс, невольно вспомнив разговор, который состоялся у него с судьей Риорданом. — А… твои ученики.

— Да, мои ученики. — Прошествовав мимо него, Эмма сдернула с крючка висевшую неподалеку от очага шерстяную шаль и набросила ее на плечи. Затем повернулась к графу и упрямо вздернула подбородок. — Я не могу их бросить.

— Интересно, почему? — осведомился Джеймс. — У тебя же не сиротский приют, а школа. Разве у твоих учеников нет родителей?

— Не у всех. Многие потеряли близких во время эпидемии тифа. Школа — моя школа — единственное место на острове, где многие из них чувствуют, что они кому-то нужны… чувствуют, что они в безопасности. Я не могу укатить в Лондон и таскаться по судам, требуя деньги, которые не заслужила, когда я нужна — и очень — в другом месте