Её зовут Молли - Шэрон Де Вита Страница 25

В конце концов у нее страшно разболелась головами она натерла ногу, поскольку туфли на высоких каблуках ей немного жали. Плата за тщеславие, подумала Кэти со вздохом, снимая туфлю с натертой ноги и тихо прикрывая за собой дверь.

Она чуть не завопила, когда железная рука схватила ее за локоть, развернула кругом и притиснула спиной к двери.

— Ты знаешь, который час? — резко спросил Дэнни, глядя на нее горящими от ярости глазами.

Пытаясь унять сердцебиение, Кэти изумленно смотрела на него. Никогда еще она не видела такого выражения у него в глазах — это была ярость, самая настоящая ярость; и что-то еще, не совсем понятное.

Да он же ревнует, поняла наконец она. Просто-напросто ревнует. Приятное тепло разлилось по телу и обволокло сердце — она могла поздравить себя: Дэнни, такой всегда спокойный и невозмутимый, сейчас таким не казался. Она бы даже сказала, что он — о чудо! — взволнован и возбужден. Это было чрезвычайно приятно.

Пытаясь казаться спокойной, несмотря на все еще бешено колотящееся сердце, Кэти несколько раз моргнула, потом томно улыбнулась.

— Который час? — переспросила она, потом притворно зевнула, легонько похлопав себя по губам. — А что? Это важно?

Дэнни расставил руки по обеим сторонам от Кэти, надежно приковав ее к месту.

— Это важно, — прорычал он, окидывая ее взглядом и отмечая шелковое платье цвета слоновой кости с такими же жакетом и туфлями. То есть туфлей, поправился он, не понимая, где и каким образом она потеряла вторую. Небось возилась где-нибудь с этим Сэмом, Мужчиной С Идеями. — Тебя полночи нет, потом ты приходишь в полуодетом виде и еще спрашиваешь, имеет ли это какое-нибудь значение?

Дэнни приблизился на шаг, словно хотел устрашить ее своими размерами и своей яростью, но она никогда не боялась его. В каком бы отвратительном настроении ни был, он не тронет и волоска у нее на голове. Как, впрочем, и ни у какой другой женщины.

Кэти вздернула подбородок и спокойно встретила его яростный взгляд.

— Я вовсе не в полуодетом виде, — возразила она полным достоинства тоном. — На мне просто нет… одной туфли. — Кэти не собиралась объяснять, что выронила ее, когда он накинулся на нее. Хорошо еще, что она при этом не потеряла вторую. — И неправда, что меня не было полночи. — Она не смогла сдержать улыбки. — Всего только… часть ночи.

Движением, которое было задумано как небрежное, Кэти сняла свой шелковый, цвета слоновой кости, жакет и увидела, как его глаза стали похожими на блюдца.

Боже милостивый! Сквозь ее платье видно все! Оно гораздо тоньше, чем столь памятная ему ночная рубашка, и под ним виднелось что-то ажурно-кружевное и атласное. Одна из бретелек соскользнула у нее с плеча, и у Дэнни пересохло во рту — не иначе, дело рук Сэма, подумал он.

Неужели у нее нет ничего… поскромнее? Притиснув ее к двери, он жадно ощупывал Кэти глазами. Ее влажные от дождя волосы были взлохмачены, будто она только что выбралась из постели. Широко раскрытые глаза хранили задумчивое выражение, а губы, эти сводившие его с ума губы, казались припухшими, словно их целовали, и целовали со знанием дела.

Эта мысль почему-то привела его в ярость. Копившееся весь вечер разочарование, тревога и гнев выплеснулись наружу.

— Знаешь, Кэт, тебе стоит быть поосторожнее. Иначе кое у кого могут появиться разные идеи, — прорычал он. — Я понял из твоих рассказов, у этого твоего Сэма идей и так хватает.

Стараясь сдержать улыбку, она прикоснулась пальцем к его виску.

— У тебя жилка прыгает, Дэнни. — Она погладила то место, где бился пульс. — Ты это знаешь?

— Оставь мои жилки в покое, — огрызнулся он, вздрогнув от ее прикосновения, как от ожога. — И не увиливай от ответа. Где ты была? — И что делала, добавил он про себя.

Кэти опять зевнула.

— Где была? — переспросила она с невинным видом. — Вряд ли ты мне поверишь, если я скажу тебе, что мы… играли в карты? — Она засмеялась, увидев выражение его лица.

— Даже за деньги не поверю, — проворчал Дэнни, глядя ей в глаза.

— А мы и не играли на деньги. — Она лучезарно улыбнулась. — Это было бы противозаконно.

— Нарываешься, Кэт. Честное слово, нарываешься.

— И на что же именно я нарываюсь, Дэнни? — Она упрямо не отводила глаз, хотя у нее дрожал каждый нерв от невыносимой близости к нему.

— Как ты можешь вообще… так себя вести… так одеваться…

И тут Кэти вспылила.

— Как — «так», Дэнни? Как я себя веду? Как я одеваюсь? — Она смотрела на него с гневным вызовом. — Как взрослый человек? Может быть, именно это тебе не нравится, Дэнни? — Кэти нарочито медленно провела языком по губам, по-прежнему глядя ему прямо в глаза. — А может, тебе не нравится, что я уже не ребенок, а взрослая женщина?..

— Которая, похоже, ищет себе неприятностей, — перебил он. Ее слова попали в цель — руки, упиравшиеся в стену по обеим сторонам от ее головы, сжались в кулаки.

— Откуда тебе знать, чего я ищу, Дэнни? Ты же меня в упор не видишь. А другие мужчины не такие слепые. — К глазам подступали слезы, но она решила не поддаваться слабости. Она не заплачет. Ни за что!

Дэнни не хотел слышать о других мужчинах. Не хотел думать о том, что она выросла и стала взрослой. Он вообще не хотел думать.

Сам удивившись молниеносности своего движения, Дэнни схватил ее за волосы и оттянул ей голову назад. Он не мог больше сопротивляться. Подгоняемый силой, над которой был не властен, он впился в ее губы.

Желание опалило его, словно пламя пожара. Он тихо застонал, обхватил ее за тонкую талию и притянул к себе.

Ее губы раскрылись под его натиском, и она слабо застонала, ощущая вкус его разочарования, его гнева, его страсти. Его великолепной страсти. Она прильнула к нему, обхватила его руками, выплескивая накопившиеся за все эти годы любовь, тоску, желание.

Его рука соскользнула ей на бедро, обхватила и прижала еще теснее к отвердевшей плоти. Желание огненным языком выжигало его изнутри.

Он так давно ничего не чувствовал, так давно похоронил все свои мечты и надежды! Но сейчас было не просто вожделение. Сейчас он хотел больше. Дэнни давил на нее всем телом, прижимая ее спиной к двери, пока не начал чувствовать каждый ее дюйм так, словно это была свежая наколка у него на коже. Он знал, что ему никогда не забыть этого мгновения — как изогнулась ее тонкая талия, как ее маленькие груди расплющились о его грудь, как податливо раскрылись губы. Она слилась с его телом, словно ей было предназначено принадлежать ему.

Он хотел ее больше всего на свете, но помнил, чего стоило ему в прошлом желание. Знал, что хотеть значило потерять.

И все равно хотел.

Она задрожала, когда его ладонь накрыла ее маленькую упругую грудь. Дэнни услышал ее слабый стон, ее участившееся дыхание.