Защитница. Тринадцатое дело - Иосиф Гольман Страница 25

Впрочем, все давно шло к тому, что одень она на себя мешок из-под картошки, прапорщик все равно будет приятно впечатлен.

«Эх, почему ты, Петр Иванович, не принц?» – привычно вздохнула Нила. И так же привычно отогнала от себя эти мысли: впереди были приятные четыре часа, зачем их омрачать вопросами, на которые нет ответа?

Она закрыла квартиру, легко и без усилий провернув ключ на два оборота. Об этом стоит упомянуть, потому что ранее закрывание двери было процессом творческим и не быстрым. Открывался замок всегда сразу, легко, а вот закрывался в прямом смысле слова со скрипом. Порой вообще не закрывался, тогда Нила звонила начальнице, что задерживается, и возвращалась плакать в подушку. Погоревав – не столько про ключ, сколько про жизнь – она снова шла к проклятой двери, и чертов ключ немедленно проворачивался.

Нила уже думала, что есть в этом нечто мистическое. Однако появившийся как-то в подобный момент прапорщик отобрал у нее ключ, рассмотрел его внимательно, достал из кармана всегда бывший при нем универсальный набор, выполненный в виде складного ножа, только с очень толстой ручкой и большим количеством начинок.

Начинки пошли в ход, от плоскогубцев до надфилей. В итоге мистика умерла – ключ работал безотказно: и на открытие, и на закрытие.

И хотя итог не мог не радовать, Неониле было чуть жалко несостоявшейся тайны.

Вот и теперь, закрыв дверь без усилий, она вновь испытала свое странное ощущение. Мельком глянула на Петра Ивановича – не заметил ли? А то Кафка в книжке – еще куда ни шло. Но вот Кафку в жизни бывший прапорщик вряд ли вынесет без потерь.

Но нет, он был занят, отвечал на звонок мобильного.

– Да, Виталь, слушаю.

Там пошел какой-то текст, не слышный Неониле. Однако она видела, как Бойко напрягся.

– Не очень, Виталь, – ответил тот. – Если только не архиважное. Мы тут на прогулку собрались. В парк Горького.

В следующую паузу Нила поняла, что неведомый ей Виталий все-таки говорил про архиважное. А потом, из реплик Бойко, и Виталия вычислила, и ситуация нарисовалась. Похоже – крайне неприятная ситуация.

– Мальчик укусил собаку? – переспросил Бойко. – Собака мальчика? Господи, за лицо!

Дальше опять пауза.

– Сейчас спрошу, – наконец, поникшим голосом сказал прапорщик и зажал микрофон ладонью.

– У Рожковых беда. Мишка, помнишь его? Волчонок из Стожков. Ел котлету у них. Аргентум подошел на запах. Мишка укусил его за нос, а тот в ответ цапнул в лицо. Валентина в истерике, Виталик тоже паникует. «Скорую» вызвали. Просят подъехать. Что делать?

Неонила оценила его вопрос.

Для прапорщика Бойко помощь друзьям, да еще в экстренной ситуации, была вопросом необсуждаемым. Но он шел гулять с любимой женщиной, и все его принципы дали трещину.

– Поедем вместе, – сказала Нила. Бойко сразу расслабился, и если б не ситуация с покусанным ребенком, наверное, вообще расцвел бы от счастья.

– Поехали, – сказал он.

Они спустились вниз, к машине Петра.

Автомобиль тоже достоин отдельного рассказа. Ездил бывший прапорщик на черной «Волге» ГАЗ-24. Тоже бывшей – раньше возила какую-то важную номенклатурную единицу. Потом лет двадцать гнила в разных гаражах, пока, наконец, не стала личной собственностью Петра Ивановича.

Он относился к ней точно не как к средству передвижения.

Впрочем, к «Волге» с почтением относятся, наверное, все, кто пожил в Советском Союзе. Прежде всего эта машина определяла статус владельца. Лучше и дороже автомобиля в СССР не было. По крайней мере, из продаваемых обычным гражданам.

А цена ее в ту пору равнялась – Петр Иванович сам видел в автомагазине в Южном порту, на крутящемся подиуме – 15 650 рублей. Для сравнения, первый оклад Петра Ивановича был 150 рублей. И это далеко не самый низкий оклад для молодого человека. Выпускники вузов получали от 90 до 120 рублей в месяц.

Так что большинству граждан оставалось лишь разглядывать красавицу в магазине. Испытывая, тем не менее, нескрываемый пиетет к этому топ-сегменту советского цивильного автопрома.

А поговорки какие бытовали!

Например, на «Волге» не ездили, а рассекали. И зачастую не на «Волге», а на «Волжанке». Так почему-то казалось круче.

Или другая, тоже широко распространенная идиома: «Волга» – живет долго!». В сравнении с «Москвичом», «Запорожцем» и недавно появившимися «Жигулями» (бывшим «Фиатом-124») – истинная правда. Мощный двигатель легко таскал толстый металл.

Злопыхатели, правда, указывали на то, что «Волгой» должен рулить не просто водитель, а механик-водитель. Все требовало чуть не ежедневного смазывания, подкручивания и проверок. Но в России никогда не было проблем с механиками-водителями. Зато смазанное, подкрученное и проверенное гарантированно доезжало даже до Берлина.

В общем, как только предложили Петру Ивановичу это чудо, так он сразу и согласился, тем более, что нынешняя цена авто на ходу была меньше, чем у хорошего велосипеда. И поскольку руки у прапорщика были приставлены как надо, то сегодня его «Волга» казалась скорее ухоженным дорогим ретро-автомобилем, чем недобитым осколком прежней роскоши.

Нила с удовольствием впорхнула в предупредительно раскрытую дверь, на удобное и широкое пассажирское место. Снаружи машина была черной, изнутри – шикарной черно-красной. Да и ездила очень прилично: быстро, ровно, легко держа курс. Про расход топлива Неонила не спрашивала: в доме повешенного не говорят о веревке.

По случаю выходного выбрались за город легко, уже обратный поток потихоньку начинался.

– Я все-таки не поняла. Мальчик действительно укусил собаку? – спросила Нила.

– Не удивлюсь, если так и было, – мрачно ответил Бойко, легкими движения руля удерживая машину на заданной траектории.

– Да, помню его глаза, – вздохнула женщина. – А ведь это ребенок. – И вдруг, не по теме:

– Бедная Белла!

Хотя – почему не по теме…

Прапорщик только вздохнул невесело.

– А у вас дети есть? – вдруг спросила, непонятно с чего, Неонила. Сам Бойко о своем прошлом никогда не рассказывал.

– Нет, – односложно ответил тот. Потом добавил:

– Женщина, которая мне очень нравилась, не поехала со мной. Развелась.

– Куда не поехала?

– На Севера́. В Мурма́нск, – прапорщик в обоих словах ударение делал на букву «а».

– А вам обязательно было ехать? – очень по-женски спросила библиотекарша.

– Мне – обязательно, я присягу давал, – непривычно жестко ответил Бойко. И, испугавшись собственной резкости, попытался объяснить:

– У нас с вами разные принципы.

– У кого? – не поняла собеседница.