Севильский любовник - Ева Адлер Страница 26

Старуха какое-то время молчала, а Марианна и Энрике, переглядываясь, пытались не нарушать эту тишину, давая сеньоре Санчес время хорошо подумать над этим предложением. Это был отличный выход, и даже можно было купить сведения про загадочную донну. Узнать, чья семья устроила похищение. Кому выгодно избавиться от наследницы и почему.

— Так… — бандитка залпом выпила кружку вина и прищурилась. — Я кажется, понимаю, куда ты клонишь… Да, я все затеяла ради денег, но есть нюанс… Донна и ее семья — весьма влиятельные люди. И если я обману ее доверие, если отпущу тебя, то мне и моему сыну до конца жизни придется скрываться по пещерам. А я не хочу. Я устала так жить. Понимаешь? А в покое она меня не оставит! И я уверена, что за предательство меня вздернут, как собаку, на ближайшей ветке! Вот что будет со старухой Санчес и ее несчастным сыном. Так что, девочка, нет. Не могу я принять от тебя денег. Слишком все опасно.

— А если я дам вам защиту? — продолжала Марианна. — Если я буду знать имя этой донны, я могу попробовать справиться с ней и защитить тебя с сыном.

— Ты не знаешь, кто она, — покачала головой старуха. — Не по твоим зубам кость. Но хватит, этот разговор ни к чему не приведет. Лишь подарит тебе ненужные надежды. Я думаю, мы и так слишком разоткровенничались. Пора сворачивать беседу. И идти отдыхать, у меня глаза слипаются.

Она перевела мутный пьяный взгляд на Энрике.

— Я понял, — сдержанно кивнул он. — Не отходить от двери.

— Можешь запереть ее и ложиться спать, — разрешила ему старуха и пошла в свою комнату. Сын ее остался допивать вино и бренчать ни гитаре.

Энрике встал и протянул Марианне руку. Она коснулась его ладони, и ее словно током ударило — реакция на Альмавиву говорила о том, что любви в ее сердце все же больше.

Осталось снова научиться доверять ему.

Марианна не удивилась, что дверь осталась открытой — Энрике устроился на пороге, явно ожидая, пока старуха и ее сын заснут. Альберто, как выяснилось, не собирался ночевать дома. Теперь, когда пленница была под надежной охраной, он считал, что волен бегать к своей возлюбленной в любое время. И вот вскоре его шаги прошуршали по гравию, а из спальни бандитки послышался храп.

— Мы можем поговорить? — спросил Энрике, мягко подходя к лежанке, где Марианна в свете тусклой лампы пыталась читать.

Естественно, сюжет не увлекал, девушка то и дело сбивалась, возвращаясь взглядом назад по строчкам, так как читала бездумно, часто ловя себя на том, что пропускает целые абзацы. Рядом с новым охранником невозможно было сосредоточиться. Она злилась на Энрике и в то же время сходила с ума от страсти к нему. И ей казалось, что скоро она себя возненавидит за то, что хочет этого человека. За то, что все еще его любит.

Ей нельзя его больше любить. Сказка кончилась, началась жестокая реальность.

— О чем? — скептично протянула Марианна, откладывая книгу и садясь.

Он устроился у ее ног, протянул руку, чтобы погладить по бедру, но когда девушка резко дернулась, отодвигаясь, замер.

— О том, как нам быть дальше.

— Может, ты все же поможешь мне вернуться домой? — она изо всех сил пыталась сдержать слезы — никогда не думала, что будет так скучать по семье и даже… даже по работе! Мечта об отдыхе обернулась настоящим кошмаром, не хотелось больше ни часа находиться в этой стране. Пленение разрушило все иллюзии, страх убил желание ездить по городкам Испании. Марианне теперь везде мерещилась загадочная сеньора, которая приказала похитить ее.

— Я же говорил — не могу! Пока не могу.

Он печально опустил голову, и длинные пряди его волос скользнули по смуглой щеке. На миг ей даже стало жаль его, но девушка усилием воли прогнала эту жалость. Он обманул ее. Он знакомился с ней, зная все про это проклятое наследство. Он знакомился с ней, зная, что будет ее очаровывать и соблазнять. И нет ему прощения.

Почему же так хочется прикоснуться к его щеке, пробежаться пальцами по коже, заправить эту черную прядь волос за ухо, а потом приподнять подбородок Энрике, чтобы утонуть в черном омуте цыганских глаз?

Потому что ты влюбленная идиотка, одернула себя Марианна. И ведешь себя, как будто он последний мужчина на земле.

— Но я клянусь, — зашептал он горячо, вскинув голову, — клянусь, что сделаю все для того, чтобы ты была в безопасности, пока мы не разберемся, кто тебя выкрал! Клянусь, что никогда больше не произнесут мои губы и слова неправды! Клянусь, что буду тебя всю жизнь любить и защищать!

— Я тебе не верю, — Марианна горько усмехнулась и все же провела ладонью по его щеке.

— Но я же вижу, что ты меня любишь, — слова срывались с его губ поспешно, словно он боялся, что она не захочет его слушать, что закроется окончательно. — И твоя любовь дает мне шанс. Я сделаю все, чтобы доказать тебе свои чувства… И свою верность.

— Обманщик и лицемер, — почти нежно сказала Марианна, — не зря первая достопримечательность, которую ты мне показал, была могилой Дон Жуана. Ты такой же как он — ищущий острых ощущений, живущий на грани, не умеющий быть верным. Ты ветер, Энрике, просто ветер, который летает сам по себе. Как можно верить ветру?

— Если бы ты только знала, как мне жаль…

— Ты бы доверился снова тому, кто однажды предал? — спросила она тихо, и закуталась в плед, словно этим пыталась закрыться от его взглядов. Они были опасными — страстные, раздевающие. Ей показалось, что она обнажена — так он смотрел, обжигая.

— Я думаю, что недели мне хватит, чтобы выяснить, кто их нанял, — в голосе Энрике появились железные нотки, а на переносице собрались складки, как всегда, когда он был недоволен чем-то. — Отдыхай, я сейчас уйду, чтобы не привлекать лишнего внимания, ведь старуха может спать очень чутко…

— Когда она выпьет, ее из пушки не разбудишь, — сказала Марианна и тут же пожалела об этом, потому что в глазах ее любовника зажглись опасные огни, а его рука скользнула к ее ноге, не прикрытой пледом. — Нет! Уходи!..

— Я люблю тебя, — сказал он, вставая. Напоследок наклонился и поцеловал в щеку легким скользящим поцелуем.

И лишь когда он вышел, Марианна дала волю слезам.

— Старуха сказала, что сегодня приезжает эта самая донна, чтобы поговорить с тобой, — взволнованно сказал Энрике, когда Марианна показалась на лестнице.

За столом в маленькой кухне сидели оба мужчины — Альмавива и сын бандитки. Альберто был задумчив и печален.

— Она выходит замуж, — проговорил он тихо. Гитара его была разбита и лежала у очага.

— Он о своей девушке, — кивнул Энрике.

— Вы все — ведьмы и бессердечные суки! — побагровев, вскрикнул Альберто и вскочил, бросившись в сторону Марианны, но был удержан Альмавивой.

— Тихо, она-то тут причем? — нахмурился Энрике, видно было, что ему хочется душу из этого деревенского дурачка вытрясти.