Блюз "Джесс" - Лина Баркли Страница 26

— Продолжай.

— Возможно, боялся испортить себе будущее, карьеру на музыкальном поприще. Или в тебе говорил прирожденный охотник? Ты всегда начинаешь скучать, как только добиваешься своего. Так было и так будет, потому что ты такой… А я не хочу стать твоей очередной милашкой. Не хочу быть… пустячком.

— Пустячком? Ты полагаешь, я считаю тебя пустячком?

— Определенно. Мне место в разряде «временное развлечение». Если «развлечемся», мы уже ни за что не сможем оставаться друзьями.

Они дошли до конца квартала, пересекли улицу и зашагали в обратном направлении. Туман уплотнился и осел серебряными капельками на волосах насупившегося Эдди.

— Но сейчас-то мы вроде друзья, хоть и были когда-то любовниками.

— Чтобы забыть, у меня ушло девять лет. Повторись все еще раз, боюсь, возврата к дружбе уже не будет.

— Ты права, — вздохнул Эдди. — Во всем права, черт побери.

Джесси остановилась как вкопанная.

— Вот как?

— Мне чертовски не хочется потерять тебя снова. — Он привлек ее к себе и поцеловал в намокшую макушку.

У Джесси ослабли коленки.

— Что? Уж не ослышалась ли я?

Эдди улыбнулся.

— Я должен рассказать тебе одну историю. Так ты лучше поймешь меня. Это случилось однажды ночью, лет пять назад, когда я гастролировал еще с маленьким оркестром. Дело было в Вене. Далеко за полночь, когда мы отыграли концерт, я разбирал постель. Вот тут-то мой приятель-музыкант и сосед по гостиничному номеру спросил меня, с кем я разговариваю. Я ответил, что ни с кем. Он рассмеялся и сказал — либо я сумасшедший, либо гастроли доконали меня.

В ту ночь я долго лежал без сна и наконец сообразил, с кем разговаривал вслух. С тобой.

— Со мной?

— Угу. Я рассказывал о дворце пятнадцатого века, в котором мы играли, о еде и фантастических фонтанах в парке. Я так давно и постоянно вел мысленный диалог с тобой, что уже не замечал сам. Это стало привычкой. Мой день был неполным, если я не поделился впечатлениями с тобой. Разговор с Джесс придавал ему законченность. Теперь ты знаешь, о чем я говорю?

Огни гирлянд вдруг расплылись в слезах, навернувшихся на глаза девушки.

— И я не хочу испортить нечто настолько для меня важное. Расценивай как хочешь то, что случилось сегодня. — Эдди ухмыльнулся и тут же посерьезнел: — Меня, себя, нас обоих… Но я сказал и могу повторить: не хочу потерять тебя вновь…

Они вернулись к зданию концертного зала, свет в котором уже погас. Голова девушки шла кругом. Она уже не понимала ни себя, ни его, ни их обоих. Помнила лишь губы, которые целовали ее, и руки, которые обнимали какие-нибудь два часа назад. И взывала к собственному рассудку о помощи, иначе в будущем ее ждет такая душевная боль, с которой ей просто не справиться.

Когда Джесси отпирала свою машину, Эдди спросил:

— У тебя сохранилось туристское снаряжение?

— Да. — Девушка вздохнула с облегчением, когда он переменил тему. — Лежит что-то в подвале.

— Отлично. Мои предки, кажется, мое тоже сохранили. Позвоню завтра же и попрошу срочно переправить.

Джесси закусила губу.

— Ты в самом деле считаешь разумным отправиться на Рождество в горы?

Пожалуй, лучший способ сохранить их дружбу — это проводить как можно меньше времени наедине друг с другом, подумала она.

— Разумно? Что ты имеешь в виду? — Ему явно была непонятна ее озабоченность.

— Ну, во-первых, это глупо, а, во-вторых, по такой погоде — опасно. Я бы предпочла остаться дома у камина и елки, испекла бы чего-нибудь, послушала последний альбом Бинга Кросби.

Эдди рассмеялся.

— Готовь свое снаряжение, Джесс. Ты знаешь, где мы встретим Рождество.

Он влез в машину, улыбнулся на прощание и рванул в свой Детройт.

Джесси долго сидела неподвижно. Он прав, черт бы его побрал. Я готова следовать за ним хоть в пасть дьявола. Она завела двигатель и посмотрелась в зеркало. Широко распахнутые, испуганные глаза говорили: да, я боюсь, если Эдди узнает, как была влюблена в него в прошлом, но еще больше боюсь, если догадается, как люблю сейчас. Но… Она останется только его другом! Будет разговаривать по телефону, общаться, приглашать обедать и — да поможет ей небо! — возможно, отважится пойти с ним в горы… Однако не позволит ему снова разбить ей сердце… А сейчас домой. Завтра у нее очень важный день — встреча с членами совета, проклятое собеседование.

Члены совета уже сидели за столом, когда Джесс Уолш пришла в назначенное время. Мистер Билли Эндрюс поджидал ее у окна.

— Добрый вечер, мисс Уолш, — произнес он в обычной для него резковатой манере и пожал руку в знак поддержки.

Джесси поблагодарила его улыбкой, заставляя себя успокоиться. Дирижер занял место во главе стола и пригласил девушку расположиться рядом с ним. Только сейчас она заметила, какой он бледный и усталый.

— Не выпьете ли чаю, мисс Уолш? — Самая старшая из дам в Совете миссис Флинт явно считала мероприятие достаточным поводом для демонстрации старинного фарфора и серебряных приборов.

— С удовольствием, спасибо, — вежливо ответила Джесси.

Перед ней восседали такие разные люди. Непомерно тучная миссис Конрой, облачившаяся почему-то в спортивный костюм, высокомерная миссис Стивенс явно со свежим загаром от дорогого косметического салона и суетливая миссис Истес, делавшая вид, будто никто не знает, что она недавно вышла из больницы.

Все они были подруги, жены известных в Вустере бизнесменов. Общественная благотворительная деятельность давно стала их коньком, к тому же приятно видеть свои портреты в газетах.

Миссис Флинт налила всем чаю, и дамы дружно открыли папки с копиями документов Джесси. В комнате царила тишина, прерываемая лишь шелестом страниц. Мистер Эндрюс сидел с закрытыми глазами.

— Расскажите о себе, — попросила миссис Конрой. — Почему вы считаете себя достойной стать дирижером нашего симфонического оркестра?

Джесси оторвала озабоченный взгляд от старика Эндрюса, выпрямилась и в течение нескольких минут рассказывала о своей профессиональной подготовке и опыте работы, подчеркивая те дирижерские обязанности, которые давно выполняла, став незаменимой помощницей главного руководителя оркестра.

— В оркестре я играю уже семь лет. Знаю весь репертуар, но еще важнее то, что понимаю коллег-музыкантов, вернее, объективно оцениваю их исполнительский уровень. Необходимо ведь подбирать произведения, которые им по силам…

Мистер Эндрюс наклонился вперед:

— Хотел бы добавить: когда у оркестрантов что-то не получается, мисс Уолш помогает им, не считаясь со временем. Даже приглашает домой для дополнительных занятий. Она умело транспонирует, перекладывает музыку и дает им хотя и немного упрощенный вариант той или иной партии, однако без грубого вмешательства в оригинал. Надо обладать тонким музыкальным вкусом и способностями, чтобы поправки не резали слух. Публика, как правило, ничего не замечает.