Туман настоящего. Несколько жизней - Наталья Орлова Страница 26

– Нет!!! – крик Беатрис далеко разнесся по дому, напугав слуг, острая боль пронзила грудь. Она упала на колени. Он поняла ясно и страшно, что Бенедикта нет больше с ней в этом мире. Беатрис прислонилась лбом к стене, она сидела на полу и тихо скулила от ужаса одиночества и боли. Из темноты возник Крис, прижался к ней и замер, словно стараясь поделиться с ней жизнью и теплом. Беатрис схватила кота, прижала к себе и побрела в опустевшую спальню. Крис разделил ее скорбь. Это была самая темная и страшная ночь в ее жизни.

Утром было яркое солнце, началась оттепель. Беатрис проснулась. Села у зеркала, бездумно взяла расческу, стала проводит ею по волосам. Из зеркала на нее смотрела постаревшая, несчастная женщина с серебристо-снежными прядями в волосах.

К вечеру прискакал гонец. Это было письмо из аббатства. Настоятель сообщал, что Бенедикт попал в снежную бурю, приехал к ним простуженный, ему становилось все хуже, что сжигаемый лихорадкой он пролежал два дня, что искусство их лекаря оказалось бессильным, что таков предел человеческого бытия, что душа его уже покоится в лучшем из миров, что братия берется взять на себя все хлопоты о погребении, что они состоятся в такой-то день, что по завещанию Бенедикта тело его будет покоиться в аббатстве… Беатрис очень спокойно прочитала письмо, распорядилась позаботиться о гонце. С удивлением словно со стороны наблюдая за собой, ровным почерком написала ответное послание аббату. Она ушла в библиотеку, села у горящего камина и плотно закрыла за собой дверь.

– Почему ты оставил меня? Как я теперь одна? Зачем?

– Прости меня…

– Бенедикт… Это слишком больно для меня…

– Я с тобой. Я встречу тебя там, обещаю, когда придет и твое время.

– Это слабое утешение…

– Любимая моя, каждому дается по силам. Я буду с тобой, сколько смогу. Я буду в твоих снах.

– Это несправедливо! Я училась жить одна, я научилась любить тебя, просто зная, что ты со мной в этом мире, но сейчас… Сны – это слишком мало!

– Плачь любимая, плачь… слезы – омывают душу. Говори со мной, я рядом, я всегда рядом, даже если покинул этот мир.

Для Беатрис потянулась унылая вереница дней. Снова пришли морозы, она не смогла поехать в аббатство на прощальную мессу. Не в морозах было дело, пока она помнила его живым, он был рядом, вид мертвого тела и могилы грозил разрушить эту иллюзию. Бенедикт, как и обещал, приходил к ней в снах, но пробуждение только обостряло боль, напоминало про утрату.

Зиму за коном сменила весна. Беатрис не замечала ничего вокруг. Жизнь для нее остановилась, замерла. Она не стала затворницей. Разбирала и готовила к печати рукописи Бенедикта, распоряжалась имением и слугами. Но ей казалось, будет все это происходит не с ней, а словно в нудном, тягучем сне. Крис очень сдал за последнее время. В его иссиня-черной шерсти стали появляться серебристые проблески. Кот очень похудел и много спал.

Был тихий весенний вечер, серые волны тумана окутали парк. Беатрис распахнула окно. Ей показалось, что кто-то зовет ее. Она набросила на плечи шаль. Взяла на руки спящего Криса, он щурясь мутными глазами смотрел на нее.

– Пойдем, Крис, подышим туманом! Мы слишком долго сидели взаперти…

Она вышла в сад и пошла по едва заметной в тумане дорожке. Звуки исчезли, ее шаги были бесшумными, туман расступался перед ней, словно приглашая идти вперед. Из неровных белесых волн соткалась перед ней фигура в тускло светящихся латах. Рыцарь Тумана поклонился ей и протянул руку, предлагая на нее опереться. Беатрис шагнула к нему навстречу, но оступилась, она бы упала, если бы Рыцарь не подхватил ее. Крис спрыгнул с ее рук, лапы его коснулись дорожки, и он преобразился, серебро в его шерсти растаяло, лапы словно вытянулись, длинный хвост поднялся трубой. Кот обернулся и посмотрел на нее яркими янтарными глазами, подбадривая и зовя за собой. Это был мучительно долгий, тягучий шаг, еще одно неимоверное усилие и Беатрис тоже шагнула вперед. Тело ее наполнила потрясающая легкость. Туман стал белее и наполнился призрачным белым свечением. Она уже знала, кого увидит вскоре. Еще несколько легких шагов и знакомая фигура возникла рядом. Бенедикт улыбался ей. Она вскрикнула и оказалась в его объятьях.

Они шли сквозь туман. Крис впереди, Беатрис и Бенедикт следом, взявшись за руки, чтобы никогда не размыкать их больше. И Рыцарь тумана следом. Туман поглотил их, соединив навсегда, чтобы никогда больше не застилать им глаза настоящим.

Храмовый колокол смолк,

Но ароматом цветов

Отзвуком плывет.

Она открыла глаза. Весь мир тонул в белом, едком дыму, окутавшем скалы. Тишина сдавила виски. С трудом ей удалось встать, опираясь на камни, она стала медленно спускаться вниз. Дым постепенно рассеивался, уступая место темно-пепельному пейзажу. Серое плотно неба накрыло землю. Она ступала по выжженной земле, и в тишине отчетливо был слышен звук ее подошв, погружающихся в пепел: «хлоп-хлоп, хлоп-хлоп» – и белесый прах клубился у ног. Все превратилось в ровную пустыню.

Она знала только одно – она должна идти, все силы ее уходили на то, чтобы размеренно переставлять ноги. «Холодно! Как холодно! Разве может быть так холодно? Разве это иней? Холодно…» – вдалеке показались обугленные силуэты деревьев, она шла к ним, одно дерево показалось ей знакомым, она протянула руку и слегка прикоснулась к черной ветке. С тихим шуршанием песка то, что когда-то было деревом, рассыпалось, окутав ее фигуру облаком пепла.

Она шла. Все чаще стали попадаться почти целые, но сильно обугленные стволы старых деревьев, она снова подошла к одному из них, провела рукой по бугристой коре, на ладони остался черный след сажи. Она опустилась на землю, прислонившись спиной к стволу. Она смотрела в серое небо, из ее широко распахнутых глаз текли слезы, оставляя белые борозды на темном от гари, застывшем лице, напоминающем теперь древнюю маску богини скорби.

Впервые за двадцать лет отшельник покинул гору. Он шел по следам женщины, приходившей раз в полгода к роднику и приносившей одежду и пищу для него. Он шел, читая сутры, стараясь не смотреть по сторонам.

Боль. Он чувствовал боль этой женщины. Он знал о гибели маленькой девочки, что помогала матери вышивать пояс, который в качестве приношения оставили для него, он знал о смерти мужчины, решившегося на неслыханный поступок ради любви, он знал о смерти мальчика, собиравшего на склоне хворост. Он медленно шел дальше, на выжженной равнине было трудно дышать.

Наконец, монах увидел фигуру женщины, неподвижно сидевшей у почерневшего ствола. Побелевшие волосы ее выделялись на фоне выжженной равнины.