Я тоже тебя люблю - Кара Уилсон Страница 26

Сандра на минутку закрыла глаза, борясь с клубком эмоций, которые вызвал в ней странный голос брата.

— Бог ты мой, Стиви! Ты должен быть счастлив, а у тебя голос… унылый.

— Зима наступает, сестренка. В конце этой недели в нашем высокогорье ожидаются заморозки. Нынешнее лето слишком короткое.

— И ты будешь скучать по своему Лугу. Ты поэтому грустишь, да? — Сандра знала, какое успокоение обретал брат на высокогорном Лугу, которому дал возможность вернуться в первозданное состояние.

— Да. Я буду по нему скучать. — Серые глаза Стива вдруг остановились на вершине горы, вздымавшейся за Лугом Диксона. — Прости, мне разговор кое о чем напомнил. Надо отвезти туда кассеты, пока не стемнело.

— Намек поняла, особенно такой тонкий, как канат. Увидимся в конце той недели!

— Буду ждать, — ответил Стив.

Он повесил трубку, сгреб со шкафа пакет с кассетами и широким шагом устремился к конюшне. У него возникло чувство, что время пошло все быстрее и быстрее, стремительно приближая конец нежданного летнего счастья. Чувство было настолько сильным, что Стив испугался.

Что-то случилось. Она поранилась или узнала, кто я такой на самом деле. Что-то не так. Что?

На протяжении всего пути вверх по крутой тропе его не покидало предчувствие нависшей опасности. В лихорадочном нетерпении он понукал коня, словно испытывая его резвость и выносливость. Наконец показалась осиновая ложбинка, он выехал к хижине. Никто не ждал его у костра.

Пришпорив Черта, Стив погнал его туда, где изящным зигзагом шла по Лугу изгородь из жердей. И вдруг краешком глаза уловил какое-то быстрое движение. К нему бежала радостная Моника. Он соскочил с коня, сделал три быстрых шага и поймал ее в объятия. Зарывшись лицом в серебряное облако распущенных волос, он крепко прижал к себе девушку, упиваясь ее теплом и убеждая себя, что лето не кончится никогда.

Моника поглядела на «календарь». Пять камушков. Потом взглянула на длинноногого гнедого мерина, терпеливо ждущего в ложбинке меж осин. Лошадь ей предоставили после того, как она ушибла ногу, переходя ручей босиком, и застенчиво попросила Джека одолжить ей лошадь, чтобы посмотреть, как там дела за изгородью. Позволив Монике немного проехаться под бдительным надзором, Роджер с Джеком поразились ее умению держаться в седле. И надавали кучу советов, как лечить ушибленную ногу.

В тот же вечер перед заходом солнца на Луг внезапно приехал Стив, пригнав на поводу гнедого по кличке Проныра. Он тоже оценивающе понаблюдал за ездой Моники, одобрил и ворчливо сказал, что боссу Дику давно надо было дать ей лошадь. Теперь, если что понадобится, она спокойно может приехать к ним вниз, а случись что серьезное, если и на лошадь сесть не сможет, так достаточно просто отвязать Проныру. Он непременно вернется на ранчо не хуже почтового голубя.

Солнечные лучи на подоконнике подсказали Монике, что уже не меньше двух часов пополудни.

Он больше не приедет сегодня, и ты это знаешь, сказала она себе. Потому что босс Дик заставляет всех готовиться к балу.

Стив уже был на Лугу рано утром. На рассвете ласками, нежной настойчивостью, он заставил ее тело дрожать как в лихорадке. Затем занялся с ней любовью, заставляя сгорать от страсти и начиная все снова и снова, доводя до безумия, обучая той неоглядной близости, которая отодвигала прочь остальной мир.

От воспоминаний о жарких, любящих, трепетно-нежных поцелуях Стива у Моники задрожали руки. Он заставил ее почувствовать себя обожаемой возлюбленной, богиней.

Дрожащими руками Моника подняла коричневый бумажный пакет, оставленный возле двери. Утром, когда восход темным золотом окрасил загорелую кожу Стива и высветил пламя наслаждения в его глазах, она чуть не отдала ему рубашку. Но хотелось, чтобы в ней не было ни малейшего изъяна, а она еще не успела как следует ее отгладить старинным чугунным утюгом, который отыскала в кладовке хижины. Чтобы отчистить эту старину, понадобилось невероятное терпение и изобретательность. Но дело того стоило. Теперь рубашка была прекрасно выглажена. Обновка радовала глаз.

В десятый раз Моника заверила себя, что босс Дик не рассердится, если она воспользуется его лошадью для поездки на ранчо, не вызванной острой необходимостью. Луг от ее отсутствия не пострадает. Все фотографии и записи в книге сделаны. Конечно, босс Дик поймет…

Хватит уверток, твердо сказала она себе. Стив предупредил, что в ближайшие дни не сможет приехать на Луг, а бал послезавтра. Если я не отдам ему рубашку сегодня, он вообще не сможет меня пригласить.

Моника глубоко вздохнула и с пакетом в руках пошла седлать лошадь.

Эту корову с бельмом на глазу Стив поливал такими словами, от которых покраснели бы скалы. Но корова скалой не была, ему ее было жалко.

— Босс Дик! Вы здесь? — завопил Роджер.

— А где же еще, черт подери! — рявкнул Стив, разозлившись, что ему опять мешают. — Вожусь битый час…

Из-за встреч с Моникой он так запустил дела, что теперь работники ранчо каждые десять минут прибегали к нему за решением вопросов, которые следовало бы утрясти еще несколько недель назад.

— Все с этой глупой коровой? — спросил Роджер.

— Ни черта подобного. Мастерю дурацкую салфетку из бумаги.

Роджер заглянул в стойло, как раз в тот момент, когда далеко не чистый хвост с убийственной точностью хлестнул хозяина по лицу. С неподдельным интересом ковбой выслушал все, что босс Дик думает о коровьих предках, ее привычках и умственном развитии, узнав заодно и о том месте, куда буренка, несомненно, угодит после смерти. Одновременно босс не переставал смазывать многочисленные раны и порезы, которые эта старая дура заработала в упорных попытках протиснуться сквозь колючую проволоку.

— Она, верно, твердо решила уйти с того пастбища, а? — заметил Роджер.

Стив заворчал и в очередной раз приложил к коровьей шкуре тампон.

— Тебе от меня чего-то надо или так просто зубы полощешь?

— Звонила ваша сестра, — быстро сказал Роджер. — Ваш отец приедет, если только у него не будет заседания и он не опоздает на утренний самолет. Вам придется встретить его в городе. С ним едет куча приятелей. Человек восемь, как я понял. Мисс Сандра пыталась его отговорить, но ей это не удалось. Его приезд неотвратим, как смерть и налоги.

Закрыв глаза, Стив едва сдержал желание двинуть под дых ковбою, принесшему плохую новость.

— Замечательно, — процедил он сквозь зубы. — Просто замечательно. — И тут ему пришла мысль, от которой губы растянулись в злорадной усмешке. — Я прямо-таки вижу сияющее личико его любимой крошки, когда до нее дойдет, что танцевальный зал — это просто конюшня…

Роджер весело улыбнулся.

— Да, на это стоит поглядеть. Сколько уже ваш папаша тут не был?

— Десять лет.