Притяжение красоты - Фрида Митчелл Страница 26

Миссис Верн несколько оторопело уставилась на пожилого сеньора, раздумывая, не хочет ли тот предостеречь ее от пустой погони за столь замечательным сыном.

— Все это не очень хорошо для положения Федерико, — Бартоломео все еще держал ее за руку, — потому что будит в нем чувство пресыщения и недоверия одновременно, которое отталкивает его от женщин. Мой сын — высокоинтеллигентный человек, и все понимает. Он познал женскую природу, и для него не загадка, что можно ожидать от, так сказать, некоторых представительниц прекрасной половины человечества.

Маргарет кивнула, соглашаясь с ним. Потом насупила брови.

— Не понимаю только, зачем вы мне это говорите? У меня абсолютно нет желания кружить голову вашему сыну.

Да кем бы он ни был, я не стала бы с ним связываться!.. Правда, это не стоит говорить Бартоломео, все-таки старый человек.

— Дорогая, я просто объяснил некоторые особенности поведения моего сына сегодняшним вечером. — Бартоломео по-отечески пожал ее руку.

— Понятно.

Хотя для Маргарет ничего не было понятно.

— Но одну вещь, Маргарет, я желаю добавить. В жизни Федерико уже были разочарования, сделавшие его поведение несколько циничным. И все же он — хороший парень. Хороший, но сложный.

Да вся семейка такая! Замысловатая настолько, что Маргарет тут же вновь задумалась, стоит ли рисковать, оставляя Карен даже на какое-то время здесь одну. Некоторым усилием воли молодая женщина выдавила улыбку.

— Да уж. Внешность и внутренняя суть людей — веши очень разные. Моя мама говорила... — Маргарет сделала паузу: продолжать ей или не продолжать? В конце концов этот пожилой господин — отец Федерико...

— Да? — переспросил Бартоломео. — Что ваша мать говорила?

Она понимала, что слишком открылась перед Бартоломео, и разговор завел ее уже далеко.

— Мама часто повторяла, что мужчины и женщины могут быть самими собой только с маленькими детьми. Друг перед другом взрослые постоянно выстраивают стены.

— Вы верите в это? — Глаза Бартоломео внимательно изучали лицо гостьи.

Она пожала плечами.

— Не совсем. Мой отец плохо поступил со всеми нами. Он бросил и ее, и нас. Это было для нее ударом.

— Печально. — Бокерия-отец низко склонил голову. — Скажу вам. Я всегда естественно чувствую себя с Камиллой, а она, можно надеяться, со мной. Эта удивительная женщина знает все, что происходит с ее мужем — и хорошее, и плохое, да всякое...

Он улыбнулся. Его последние слова должны были как-то смягчить тяжелый разговор, и Маргарет улыбнулась тоже.

— Да, вы с Камиллой счастливые.

— Чаще всего нужно собственной душой, сердцем и великим терпением обеспечивать счастье, о котором все так любят говорить, — произнес Бартоломео. — Понимаешь это особенно отчетливо лишь с возрастом.

Он взял ее под руку, проводил до дверей.

Позднее, лежа в теплой темноте своей спальни, Магги обнаружила, что все еще смущена, и душа ее растревожена больше, чем прежде. И ее отношения с людьми складываются теперь как-то сами по себе, без оглядки на привычные правила.

Обычно перед сном она успокаивала себя, зажав руку между коленей. Сегодня ей не захотелось этого делать. Пометавшись на горячих простынях, Маргарет забылась тяжелым сном.

Миссис Берн совершенно не выспалась. Невозможно было вспомнить, что ей снилось. От прошедшей ночи у нее осталось ощущение разбитости, и на душе — неясная тревога. Уже в разгаре было солнечное утро. Она привела себя в порядок. Приняла душ, сделала легкий массаж плеч, рук и ног, перед зеркалом заставила себя несколько раз улыбнуться: этот прием помогал ей поймать хорошее настроение.

Ее усилия дали свой результат. Завтракая вместе с Карен, Рикардо и родителями Федерико, молодая женщина буквально излучала радостную беззаботность. После Магги отправилась на прогулку с Рикардо, они довольно далеко ушли от усадьбы Бокерия, любуясь сказочно красивыми окрестностями. Затем тетя и племянник поиграли в теннис, проведя пару сетов, на большее сил у них не хватило. А остаток длинного и, что там спорить, великолепного утра оба просидели в бассейне. В это время Карен, Камилла и Бартоломео были в городе, ходили по магазинам.

Маргарет и Рикардо могли тоже поехать с ними. Но когда она посмотрела на мордашку племянника, то поняла, что тому совершенно не хочется таскаться по раскаленным тротуарам чужого города и пялиться на какие-то там товары. Для мальчишки это тоска смертная! Так что они остались развлекаться дома.

Общий сбор семьи предполагался к ланчу, поэтому Кристина накормила Маргарет и Рикардо жареной рыбой и овощами. Трапеза прошла около бассейна.

Перекусив, Магги настояла, чтобы мальчик, и так уже перекупавшийся в бассейне, отдохнул. Она уложила племянника в шезлонг, стоящий в тени огромного дерева, спасающего от палящего жара, и накрыла его махровым полотенцем.

Все утро Маргарет выглядела спокойной, отдохнувшей. Она уселась в кресло, отпивая из бокала по глоточку ледяной лимонад и поглядывая на спящего ангела под махровым полотенцем. Ей хотелось ни о чем не думать, ни о чем не мечтать, ни о чем не вспоминать. Под ярким солнечным светом в благоухающем воздухе, под монотонный звон цикад Магги ощущала себя ребенком. И, сама не желая того, вдруг заснула.

Когда Бокерия-родители и Карен вернулись, то разбудили и ее, и малыша. А потом все вместе замечательно провели время — час или два, просто болтая, попивая прохладительные напитки, наблюдая за играющим в воде Рикардо. Мальчик самозабвенно возился с огромным пластиковым китом.

Когда стрелки на часах подползли к половине шестого, семейство вернулось в дом.

Ребенок снова отправился пить чай — уже с милой, добродушной Кристиной. Взрослые разбрелись по своим комнатам отдохнуть перед обедом. Маргарет, войдя в свои апартаменты и скинув у порога туфли, поймала себя на том, что.., напевает. К чему бы это?

Она прошла в ванную, набрала воды, напустила прекрасной пены и только хотела погрузиться во все это великолепие, как в дверь постучалась Аинка.

— Вас спрашивают к телефону. Вы можете подойти?

— Меня? — удивилась Маргарет. Она тут же предположила, что звонит из Копенгагена секретарь Анна с каким-либо срочным сообщением, которое вынудит ее срочно вернуться в Данию.

Но в трубке раздался глубокий завораживающий голос, который мог принадлежать только одному мужчине на земле. У нее кровь застучала в ушах, как проносящийся мимо экспресс. Не было никакой возможности бороться со своим вторым «я». Она облизнула моментально пересохшие губы и спросила:

— Федерико?

— Я звоню, чтобы еще раз уточнить, — семь часов подойдет? — Голос был заботлив и предупредителен. — Весь день провозиться с Рикардо — нелегкий труд.