Летящая на пламя - Лаура Кинсейл Страница 26

Они остановились на улице, и сэр Шеридан заплатил мужчине двадцать фунтов за бумаги, которые подписал Фиш.

Затем сэр Шеридан убрал документы под свитер, обнял Олимпию за плечи и потрепал ее по щеке.

— Жирный, как морская свинка, так, кажется, назвали тебя, мой милый? Будем надеяться, что таким ты и останешься, несмотря на предстоящие трудности долгого пути.

Мужчина, заключивший сделку с Фишем, окинул ее ироническим взглядом.

— Я всегда говорю таким, как ты: «Следуй всем указаниям своего хозяина, и с тобой не случится ничего плохого», — он осклабился, — делай все, что он от тебя потребует. Все, заметь себе! Тебя купили для того, чтобы ты доставлял своему хозяину удовольствие; не отказывай ему ни в чем и не перечь! Иначе сильно пожалеешь о том, что не послушался меня.

— Ладно, хватит, можешь проваливать. Ты напугал мальчишку до полусмерти. Возвращайся в свою берлогу, мой друг, и дожидайся следующего клиента. — И он повернулся в другую сторону, увлекая Олимпию за собой. — Вонючий ублюдок! — тихо добавил сэр Шеридан, когда они немного отошли, направляясь к реке.

Пройдя несколько ярдов, Шеридан остановился и, купив у уличного торговца пакетик со сладостями, протянул его Олимпии.

— Вы отлично держались, — заявил он, бросив взгляд в сторону таверны и вновь обнимая Олимпию за плечи. — А сейчас нам предстоит сесть на корабль. Ведите себя так, как будто вы… глупый ребенок. Если хотите, можете поплакать, это как раз то, что нужно.

— Но я хотела попрощаться с Фишем!

— Ешьте конфеты, — сказал Шеридан, как будто не слышал ее слов.

— Я не хочу. Неужели мы не можем на минутку вернуться… и…

Шеридан крепче обнял ее, вцепившись сильными пальцами в плечо Олимпии. Она вскрикнула от боли и попыталась вырваться.

— Этого нельзя делать. Ешьте конфеты, — зло одернул ее Шеридан, причем его тон никак не вязался с ласковой улыбкой и нежным взглядом, устремленным на Олимпию. — Этот вонючий вербовщик до сих пор не спускает с нас глаз. Неужели вы хотите, чтобы он догадался, кто вы, рассмотрев вас вблизи? Даже если он и не поймет, что вы женщина, его может охватить праведный гнев истинного христианина к такому содомиту, как я, и он украдет вас, чтобы перепродать тому, кто предложит хорошую цену.

— Украдет меня! — испуганно воскликнула Олимпия.

— Вот именно. А если вы думаете, что мне приятно выдавать себя за содомита, то вы жестоко ошибаетесь. Из-за этого мне пришлось заплатить за вас двойную цену.

Олимпия взглянула на него огромными глазами и ничего не сказала.

— Ешьте конфеты, — произнес он еще раз. — Нам нужно быстрее уходить отсюда.

Олимпия сунула в рот леденец.

— Ну вот и отлично, — сказал Шеридан и потрепал ее по щеке. — Молчите, никому ничего не говорите.

Но он не трогался с места и вдруг, все так же крепко обнимая Олимпию за плечи, наклонился и поцеловал ее. Ошеломленная, Олимпия вся сжалась и попыталась вырваться, но Шеридан цепко держал ее в своих руках, его щетина больно колола нежный подбородок девушки.

«О Господи!» — подумала Олимпия, испытывая ужас и одновременно блаженство.

Шеридан выпрямился.

— Ну вот, — упрекнул он сам себя за несдержанность, — этот поцелуй навсегда испортил мою репутацию в глазах женщин близлежащих кварталов.

Их каюта на борту судна «Джон Кэпбелл» была совсем крохотной. Шеридан за время своей службы на флоте привык к более просторным помещениям, хотя и скромно обставленным. Нагнув голову, чтобы не задеть потолок, Шеридан прошел по узкому коридору и, распахнув дверь каюты, пропустил Олимпию вперед.

Он не мог войти вслед за ней, а должен был дожидаться, пока она не заберется на единственную койку и не освободит место для него у порога, Шеридан постоял немного в коридоре, видя, какой ужас отразился на лице Олимпии, и пряча улыбку.

Она бросила взгляд вокруг и застыла в растерянности. Одетая в смешную шляпу, нахлобученную на лоб, и старый изношенный свитер, Олимпия имела сейчас очень забавный вид.

— Здесь так тесно…

— Зато здесь есть иллюминатор, — бодро заявил Шеридан. — Посмотрите, какой вид открывается нашему взору!

Олимпия хмуро взглянула на грязное круглое окно с зеленоватым стеклом.

— А ваша каюта находится рядом?

Он не стал сразу же сообщать ей неприятную новость, решив немного подготовить девушку. На пороге он подхватил ее за талию и посадил на койку. Девушка была довольно тяжелой, закутанной в толстую шерстяную одежду, сквозь которую ее тело даже не прощупывалось. Шеридан почувствовал сильное искушение потрогать ее еще раз и выяснить, насколько верно было его первое впечатление, но не решился это делать. Встав вплотную рядом с койкой, он с трудом закрыл за собой дверь.

— Моя каюта здесь! — сообщил он наконец.

— Здесь? Но этого не может быть.

— Почему же?

Она взглянула на него с ужасом.

— Я не могу оставаться здесь с вами, — возмущенно сказала Олимпия — Вам же негде спать, кроме как…

Она замолчала, охнула и закрыла лицо руками.

— Вы должны потерпеть всего лишь одну ночь, — сказал он, обращаясь к ее шляпе, поля которой скрывали лицо девушки. — Завтра мы прибудем в Рамсгейт. Думаю, что принцесса, решившаяся на такой дерзкий побег, должна уметь смиряться со многими неудобствами.

Олимпия сжала руки.

— Ах, если бы только я могла попрощаться с Фишем! Ее голос дрожал. Шеридан знал два способа, как обращаться с плачущими женщинами, причем первый из них не годился, поскольку ее высочество была своеобразной девушкой и Шеридану представлялось чертовски затруднительным прямо сейчас перейти к ее обольщению.

Поэтому он приготовился бежать в коридор. Отступив на шаг, он наткнулся спиной на дверь каюты.

— Вы написали письмо? — спросил Шеридан.

Она кивнула и засопела, доставая его из-под свитера. Не глядя на капитана Дрейка, Олимпия протянула ему объемистый пакет. Шеридан вскрыл его, заметив, что принцесса даже не запечатала пакет как следует. Какая небрежность! Ему захотелось обругать ее последними словами. Ведь в пакете, кроме письма, лежали драгоценности. Однако он сдержал себя, рассудив, что недипломатично поступать подобным образом сейчас, на столь ранней стадии их знакомства.

Вынув письмо, Шеридан бросил пакет на колени Олимпии. По кровати рассыпались жемчужные серьги, броши, усыпанные сапфирами, браслеты с бриллиантами и золотые кольца. Шеридан даже не взглянул в их сторону, как будто они его вовсе не интересовали.

— Мы отплывем, когда начнется прилив, — сказал Шеридан. — Около полуночи. А сейчас мне нужно немедленно отправить это письмо.

Олимпия кивнула, не поднимая головы.

— Не выходите из каюты, — приказал он.