О любви не говори - Барбара Фритти Страница 26

– А фамилию ее ты, случайно, не знаешь?

– Нет! – покачала головой мать. – Я не раз спрашивала отца об этой женщине, но он всегда отвечал мне, что она его старинная приятельница, и только. А у меня, по его словам, развилась паранойя на почве ревности. Но никакой паранойи у меня не было, поверь мне, Алекс. Я точно знаю, что накануне нашего разрыва у Чарльза кто-то был. Я чувствовала, что он лжет мне, что он стал скрытным, постоянно чего-то недоговаривает. Я пыталась вызвать его на откровенный разговор, но ничего не вышло. И тогда я сказала ему, что подаю на развод. И вовсе не потому, что разлюбила его! А именно потому, что любила его больше всего на свете!

Алексу был мучителен сам разговор о причинах краха супружеской жизни родителей. Из детства он вынес впечатления, что там была не только любовь, но и бесконечные ссоры, упреки и даже скандалы. Сколько раз после очередной ссоры отец яростно хлопал дверью и уходил прочь, а мать запиралась у себя в спальне на целый день. Как они вообще сошлись вместе, недоумевал он в такие дни. Правда, во всех семейных раздорах он чаще винил не отца, а мать. Ее крики он хорошо запомнил, а вот уловки и скрытность отца не помнил вовсе.

– У каждой правды, Алекс, есть два конца! – устало бросила мать. – И так всегда и во всем!

Он внимательно посмотрел ей в глаза, словно пытаясь понять ее правду. Не лжет ли она? Не искажает ли она прошлое? Полной уверенности в том, что это не так, у него не было.

– Ну, я пошел! – коротко обронил он. – Пожалуйста, никому больше не рассказывай о фотографии и о Джулии, ладно?

– Значит, ты, сынок, пока никуда не уезжаешь, да?

– Пока не распутаю эту таинственную историю до конца, да.

– У тебя есть какой-то личный интерес к Джулии?

– Мы с ней едва знакомы, – ушел от прямого ответа Алекс.

– Она красива.

Да, черт возьми, она красива, очень красива, и он постоянно думает о ней. С тех самых пор, как девушка появилась на пороге его квартиры в минувшую пятницу. Но личными переживаниями он с матерью делиться не станет.

– Тебе всегда нравилась эта фотография, – задумчиво обронила Кейт. – После смерти отца я не раз заставала тебя за внимательным разглядыванием фото. Каким-то непонятным образом тебя тянуло к девочке.

– Вот именно что непонятным образом. Я и сейчас не знаю, в чем сила ее притяжения. Но собираюсь узнать!

Соло скрипки, звучавшее в наушниках, было необыкновенно прекрасным. Музыка наполняла негой и успокаивала. Джулия почти физически ощущала, как постепенно спадало напряжение с плеч и шеи и стало легче дышать, но тут снова раздался телефонный звонок. Телефон трезвонил весь день, не умолкая, каждые пятнадцать минут, с тех самых пор, как она вернулась домой после дневного эфира. Звонил один и тот же человек: Кристина Делани, репортер «Трибьюн», всякий раз оставляя на автоответчике одну и ту же просьбу: «Пожалуйста, перезвоните мне. Это срочно». Не собирается она ей звонить! Что она ей скажет?

Джулия сняла наушники, чтобы послушать очередной призыв Кристины перезвонить ей, и поймала раздраженный взгляд Лиз. Ее сестра, облаченная в тенниску и кальсоны, на манер тех, что носят йоги, сидела, задрав босые ноги на журнальный столик, держа на коленях ведерко с мороженым, и пялилась в телевизор.

– Да сними же ты трубку наконец! – сказала она, приглушая звук телевизора. – Она просто так не отвяжется!

– И что я ей скажу?

– Что ты – не та девочка!

– А доказательства?

– Это ты их ищешь в Интернете?

Джулия молча уставилась на дисплей. Да, именно этим она сейчас и занимается, воспользовавшись теми крохами информации, которыми с ней поделился отец. Есть же в этом безбрежном море фактов что-то такое, что может иметь отношение к прошлому их матери.

Лиз поставила ведерко с мороженым на стол и подошла к сестре.

– Ты что, просматриваешь регистрационные списки умерших? – удивилась она, глянув на экран. – Зачем они тебе?

– Вдруг я случайно обнаружу среди них имена родителей мамы. Известно, что они жили в Буффало, что их звали Сьюзан и Генри Дэвис.

– И что?

– Кое-что нашла. Правда, фамилия не Дэвис, а Дэвидсон. Генри Дэвидсон! – Джулия показала пальцем соответствующую строчку на экране. – Имя одно и то же, вот фамилии немного отличаются.

– Мамина девичья фамилия была Грегори!

– Да, я помню! Но папа сказал, что родителей мамы звали именно так: Генри и Сьюзан Дэвис. А почему фамилии разные, он у мамы никогда не спрашивал.

– И что там написано про этого Генри Дэвидсона?

– Уроженец Буффало, умер на восемьдесят втором году жизни после тяжелой и продолжительной болезни. По профессии инженер, в браке состоял пятьдесят девять лет, занимался благотворительностью. О дочери – ни слова.

– Это не они!

Джулия взглянула на Лиз и увидела в ее глазах откровенный скепсис.

– Думаешь? Считаешь, что я гребу всех под одну гребенку?

– Да. Имена у них самые рядовые: Сьюзан и Генри. Таких пруд пруди! И фамилия у них другая. И про дочку Сару – ни слова!

Какие они все же с сестрой разные, думала Джулия, слушая Лиз. Младшая сестра всегда и во всем видит только негатив. Она же, напротив, готова обрадоваться любой возможности. Вот и сейчас она уже почти воспарила душой. Ведь это так здорово – отыскать бабушку и дедушку, родителей мамы! Ну да, факты немного не стыкуются друг с другом, но интуиция подсказывала ей, что она на верном пути.

– Зато они тоже жили в Буффало! – возразила она сестре. – Город совпадает. И возраст подходящий. Надо покопаться в их биографиях поглубже.

– А что еще рассказал тебе папа? – Лиз освободила уголок стола и уселась сверху.

– Он сказал, что мама училась в Северо-Западном университете. Квартировала в одной комнате с девушкой по имени Джеки. Они жили на Университетской улице прямо над магазином «Кофе».

– О, кофе мама обожала! – грустно вздохнула Лиз. – Лично мне никогда не требовалось никакого будильника. Я всегда просыпалась вместе со звуками кофемолки. Каждое утро, ровно в семь! Мама говорила, что человеком она начинает чувствовать себя только тогда, когда выпьет свою утреннюю чашечку кофе. – Лиз снова вздохнула. – Не вижу, как все эти сведения могут помочь тебе.

– Я хотя бы знаю, где училась мама. Я всегда считала, что она училась в Беркли. Может, потому, что мы там жили, когда мама познакомилась с отцом. Папа сказал, что он дважды бывал у нас в Беркли. Правда, точного адреса он не помнит. То ли улица Фэрмонт, то ли Фремонт. В Беркли есть обе эти улицы, и обе очень длинные, по семь-десять кварталов каждая. Потребуется целая жизнь, чтобы обойти все жилые дома и навести справки о том, в каком из них проживала двадцать пять лет тому назад молодая жиличка с маленьким ребенком. – Джулия подавленно замолчала. Наверное, Лиз права. Как можно вести поиск, располагая такими скудными данными? Вот и остается разве что шерстить регистрационные книги. Вдруг эта Сьюзан Дэвидсон еще жива? Если да, то, вполне возможно, она сумеет пролить хоть какой-то свет на прошлое ее матери. – Интересно, может ли мне Интернет выдать адрес Сьюзан Дэвидсон? – пробормотала она вслух и застучала по клавиатуре.