Искушение любовью - Эйлин Драйер Страница 26

Алекс сел в соседнее кресло и улыбнулся отцу.

– Хуже. Она астроном. Но я бы не назвал ее «синим чулком». Она трудно управляема, это да… Впрочем, они обе такие. Думаю, тебе стоит ознакомиться с их перепиской.

– Не похоже на твои обычные рассказы о своих дебютантках. А ты не думал просто оставить ее в покое?

Алекс преодолел возникшее было желание огрызнуться. Отец по-своему прав: ему же неизвестно, какой необычной оказалась Фиона. Не знает он и об обязательствах Алекса перед ее братом.

– Ты полагаешь, что нам следует поступить именно так только из-за ее деда?

Отец достал из кармашка часы, потом носовой платок и вытер лицо.

– А ты не задумывался, почему она не желает, чтобы ее спасали?

Алекс пожал плечами:

– Ну, очевидно, дед каким-то образом сумел внушить ей, что общество ее не примет. Он держал их с сестрой взаперти на протяжении четырех лет, так что у них даже не было возможности с кем-то поговорить.

Сэр Джозеф отложил платок и пристально посмотрел на Алекса.

– А почему, как ты думаешь, он так с ними обращался?

– Потому что они выросли в трущобах.

Отец, демонстрируя христианское смирение, просто вздохнул.

– И это все?

Алекс кивнул, и сэр Джозеф продолжил:

– Прежде чем начнешь ее спасать, а я не сомневаюсь, что так и будет, тебе следует выяснить, не стоит ли за этим делом что-нибудь серьезное, о чем ты не знаешь.

Алекс ощутил неприятный холодок вдоль спины.

– Полагаю, я не знаю многого: например, как чувствуют себя те, кто живет под мостом.

Отец пристально посмотрел на него.

– А еще?

– Еще? Что ты имеешь в виду?

– Не будь глупцом, Алекс. Как им с сестрой удалось выжить? Как долго они жили под мостом, до того как их забрал брат?

Алекс вспомнил смутные намеки и обвинения, которые слышал от маркиза Лейбурна, и ему стало немного не по себе.

– И что ты предлагаешь: устроить ей допрос?

– Нет. Но, как мне удалось выяснить, дед провел в отношении своих внучек тщательное расследование.

В глазах Алекса промелькнула растерянность. Слова отца, а точнее, то, что за ними могло стоять, взволновали его. По спине побежали мурашки, сердце забилось быстрее. Он вдруг понял, что практически ничего не знает о том, как жили сестры до того, как брат их выручил. Почему, в самом деле, маркиз прятал их? Но были и другие вопросы. Действительно ли он хочет узнать это? Имеет ли это значение?

– А ты не думаешь, что это связано с какими-то личными секретами?

Отец печально улыбнулся и со щелчком закрыл часы.

– Думаю, причем с настоящими секретами. Но не лучше ли выяснить это потихоньку самому, чем дожидаться, когда о тайнах узнает общество и девушка будет унижена? По-твоему, она заслуживает этого?

Сердце Алекса забилось еще быстрее. Ему даже показалось, что пол уходит из-под ног, как при землетрясении, и он вот-вот упадет. Но нарастало и раздражение. Поставленный вопрос требовал разрешения. Окончательного. Он решительно повернулся к отцу.

– Но я ни за что не доставлю удовольствия маркизу, попросив рассказать обо всем его.

Сэр Джозеф возмущенно взмахнул руками.

– Кто сказал, что тебе надо расспрашивать его? Я знаю, чьими услугами он пользовался в своих изысканиях. Это отличный агент с Боу-стрит по имени Баркли. Я тоже привлекал его, когда захотел побольше узнать о молодом человеке, который в прошлом году сделал предложение Сисси.

От удивления Алекс немного успокоился и улыбнулся:

– Так вот почему этот парень вдруг решил совершить путешествие на Антигуа?

Настала очередь отца отводить взгляд.

– Я не могу допустить, чтобы любая из моих дочерей связала свою судьбу с проходимцем, который обобрал бы ее до нитки. С агентом мы говорили, так что готов помочь, используя свой обширный дипломатический опыт. Надо?

Улыбка исчезла с лица Алекса.

– Думаю, что справлюсь сам. Спасибо.

Оба поднялись с кресел. Алекс вернулся к столу, на котором лежал листок бумаги с одинокой записью, а отец направился к двери.

– Ты еще не сделал ей предложение, надеюсь?

Алекс так и застыл с листком бумаги в руке, затем коротко ответил, глядя отцу в глаза:

– Нет, сэр.

Сэр Джозеф кивнул.

– Если надумаешь, вспомни Аннабел.

Скажи это кто-то другой, Алекс не задумываясь поставил бы его на место, но в голосе отца чувствовалась столь искренняя озабоченность, что он не испытал ни малейшей обиды, хотя память услужливо подсказала о настоящей обиде, которая занозой засела в его сердце. Сэр Джозеф был прав, упомянув Аннабел. Алекс женился на ней, чтобы спасти. Она тогда напоминала птичку с перебитыми крыльями. Он решил, что его любовь сможет исцелить эту настрадавшуюся от окружающего мира хрупкую девушку, женщину, самооценка которой зависела исключительно от взглядов мужчин. Однако, как выяснилось, их брак был обречен задолго до того, как они обменялись кольцами.

Конечно, Фиона Фергусон и Аннабел – это небо и земля. Изящная Аннабел со своими худенькими руками и огромными глазами напоминала фарфоровую китайскую куклу, которую можно повредить, если чуть сильнее сжать в руках. Именно ее ранимость и беззащитность так привлекали Алекса. И не только его, но практически каждого мужчину, который оказывался на достаточно близком расстоянии, чтобы ощутить этот немой призыв. Всем хотелось смягчить ее тяготы, помочь в решении задач, которые ставила перед ней жизнь, хотя сама она, как казалось, ничего для этого не предпринимала.

Алекс даже улыбнулся, попытавшись описание Аннабел примерить к Фионе. Эта девушка ни от кого не ждала помощи, не нуждалась ни в чьей поддержке и ни о чем не просила. И Алекс полагал, что знает почему. В конце концов, ей при такой жизни наверняка встречалось немало людей, особенно мужчин, которые обманули ее ожидания. Разве может она после этого рассчитывать найти в ком-то опору?

Этого вполне достаточно, чтобы ей помочь, но совершенно недостаточно, чтобы на ней жениться. Да она и сама не согласится. Скорее всего погонит метлой любого, кто будет настолько глуп, чтобы сделать ей подобное предложение.

Но при всем этом… разве запрещено желать позаботиться о ней? Разве это грех – предложить ей избавление от обязанностей, которые лежат не ее плечах как ярмо? Разве грех обнять ее и увезти туда, где он сможет показать ей, что существует и другая жизнь, в которой ее будут любить и лелеять?

Задав себе эти вопросы, Алекс вынужден был признать, что ответ на них один: да, грешно,  – и она права, отвергая все это. Однако логика не помешала разыграться фантазии. Он представил Фиону в своей постели, прикрытую только распущенными золотыми волосами: ее томные глаза, ее разгоряченное после долгого забытья в любовном соитии тело,  – и ощутил напряжение в паху, желание немедленно мчаться к ней, чтобы еще хоть раз поцеловать. Чтобы изменить ее жизнь.