Единственный - Кейт Литл Страница 26

На новом месте дни для Лорел проносились невероятно быстро. Она начинала работу рано, приезжала частенько в семь утра, а покидала кабинет в девять вечера, а иногда и позже.

Коннор, по всей вероятности, понимал, какой груз лег на ее плечи, и никогда не жаловался, а только беспокоился о здоровье жены. И все же Лорел порой задавалась вопросом: не подозревает ли Коннор, что она проводит в офисе так много времени, избегая его? Но Коннор ни одним намеком не выдавал подобных подозрений. Он дожидался ее, с интересом выслушивал, как прошел рабочий день, какие новые нарушения вскрылись.

Если она не успевала наскоро перекусить в кабинете, Коннор готовил для нее нехитрый ужин сэндвич или омлет, и за стаканом вина они делились впечатлениями дня.

У Лорел складывалось впечатление, что говорит большей частью она. Болтливость никогда не была ей свойственна, но у нее накапливалось много информации. И новости, как правило, были плохими.

Увы, растрата была самой тяжелой, но не единственной проблемой, которую Филипп скрывал от нее. В течение первых недель она рассказала Коннору о нескольких неприятных ситуациях, и все его советы были точными, умными, а подчас и бесценными.

Коннор помогал Лорел увидеть картину в целом и направлял ее к наилучшему решению. Лорел не слышала в его голосе снисходительности или высокомерия. А Коннор не забывал поздравлять ее с большими и малыми достижениями, которых она добивалась самостоятельно.

Временами у Лорел возникало ощущение, что время потекло вспять, что они вернулись в далекое прошлое, когда они с Коннором мыслили настолько в унисон, что он казался ей самым близким человеком на свете. Но, к несчастью, старое ощущение возвращалось только во время деловых бесед и лишь потому, что в практических вопросах у них с Коннором был одинаковый образ мыслей.

А это еще не означает, что он любит ее. Или она его.

Случались вечера, когда разговоров было мало. Или не было вовсе. Когда Лорел приходила домой, Коннор обнимал ее, гладил, как бы массировал напряженные шею и плечи, и эти прикосновения казались Лорел манящими. И неотразимыми.

Одно движение переходило в другое, и очень скоро, какой бы опустошенной, разбитой и угнетенной Лорел ни входила в квартиру, ей становилось легко, и она всей душой рвалась Коннору навстречу.

Иногда даже посреди самого напряженного трудового дня мысли Лорел уносились далеко, к наиболее страстным, сладостнейшим минутам, проведенным в объятиях Коннора. В глубине души она сознавала, насколько ее влечет к Коннору, как она жаждет окончания дня, а значит, возможности вновь сполна предаться пиршеству страсти.

Каждая их встреча казалась новой, неповторимой, и неодолимая тяга друг к другу находила выражение в бесконечном разнообразии форм.

Еще до свадьбы Лорел как-то подумала, что истинным мотивом поступка Коннора была сексуальная одержимость и она, Лорел, надоест ему раньше, чем ему кажется. Однако сейчас было похоже, что их взаимное желание никогда не будет исчерпано, и с каждой ночью они воспаряют все выше и выше.

Раз или два, выбрав спокойную минуту, Коннор пытался возобновить разговор с Лорел о прошлом. Эти попытки она успешно пресекала. Что прошло, то прошло — такова была ее позиция. Разве не достаточно того, что она вышла за него замуж? Зачем же он настаивает, чтобы она простила его поступок, который причинил ей столько горя?

Сделавшись главным управляющим, Лорел стала ездить в офис даже по субботам. Ей было хорошо известно, что большинство молодых мужей не одобрили бы такой трудовой энтузиазм, но Коннор проявлял чудеса понимания. Несколько раз он даже сопровождал Лорел на работу, и тогда они справлялись с ворохом дел вдвое быстрее. К тому же Лорел обнаружила, что получала в эти дни значительно больше удовольствия, чем тогда, когда трудилась одна в пустом кабинете. Однажды, ближе к вечеру, просмотр архива плавно перешел в самозабвенное перебрасывание скомканными бумажными листами, а закончилось это побоище на полу, когда переплелись руки и ноги. Беззаботная битва вылилась в захватывающие дух ласки.

Когда их тела слились воедино, какой-то дальней частью рассудка Лорел осознала простой, но поразительный факт: она счастлива. Счастливее, чем была долгие годы. Семь лет, если говорить точно. Но у нее достало здравого смысла, чтобы сказать себе: это мгновение столь же преходяще, столь же эфемерно, сколь драгоценно. То, что стоит вспоминать, когда Коннор снова исчезнет.

По воскресеньям Коннор решительно отстранял Лорел от какой бы то ни было работы; он хмурился, даже если она брала телефонную трубку.

Лорел поздно просыпалась и заставала мужа за чашкой кофе и воскресной газетой.

Они часто гуляли в парке, осматривали живописные старинные постройки или играли в теннис в клубе, членом которого был Коннор; они оба очень любили теннис и в детстве играли едва ли не ежедневно. Коннор до сих пор сохранил убийственную первую подачу, и оказалось, что Лорел не утратила способности брать ее. Она по-прежнему умела разводить мячи по углам корта, а Коннор не забыл приемы, при помощи которых сокрушал ее при выходах к сетке.

После позднего завтрака остаток воскресного дня молодожены проводили в музее. Или шли в кино, на один из иностранных философских фильмов, которые любила Лорел. Затем следовал легкий обед в уличном кафе или открытом ресторанчике. У Коннора обнаружилась слабость к пряным экзотическим блюдам, о которых Лорел раньше не имела понятия; больше всего он любил индийскую, тайскую и кубинскую кухню. Чем острее, тем лучше, провозглашал он. Лорел оставалось только удивляться его «луженому желудку».

Оказалось, что его редкостная способность переваривать практически что угодно чрезвычайно удобна; Лорел открыла это для себя, когда ей хотелось что-нибудь для него приготовить. В ее семье всегда была кухарка, и в юности у Лорел не было шанса подвергнуть испытанию свое кулинарное мастерство. А во взрослой жизни ей не хотелось осваивать какие-нибудь сложные рецепты для одной себя. Но, как выяснилось, стряпня успокаивала ее, и она вскоре стала находить вкус в приобретении различной кухонной техники и в выборе всякого рода необычных ингредиентов. К сожалению, успех не всегда сопутствовал ей, и случалось так, что они с Коннором пробовали плоды ее творчества, переглядывались и начинали хохотать.

Время от времени Коннор решал провести выходные вне пределов города. Лорел не удивилась, узнав, что у него есть частный самолет, который он пилотирует сам. Они летали на фешенебельные курорты Восточного побережья — в Сэг-Харбор или Хэмптон. Если в их распоряжении было побольше времени, они отправлялись на юг, к мысу Гаттерас, или в Северную Каролину. Коннор обладал чутьем на старые удобные гостиницы и отменно предугадывал желания Лорел. Все эти вылазки позволяли Лорел почувствовать неподдельную заботу Коннора; этого чувства она не испытывала долгие годы.

Но где бы они ни проводили свободное время, воскресенье неизменно заканчивалось кофе со сладостями в их любимой кофейне. У них был постоянный столик у окна — великолепное место для наблюдений за людьми. Они сидели тихо и почти не разговаривали. Коннор брал обеими руками руку Лорел и задумчиво изучал ее. Она не знала, о чем он думал, и не решалась спросить. Да и ей не хотелось нарушать очарование минуты.