Не лучше ли объясниться? - Шарлотта Лэм Страница 26

Пейшенс холодно поинтересовалась:

— Вы делаете такую попытку с каждой девушкой?

— Конечно, нет!

— Тогда зачем вы сделали это со мной? — Ресницы снова поднялись, открыв блестящие от нетерпения или какого-то иного чувства глаза. — Вам показалось, что я увлеклась вами? Хотела, чтобы вы занялись любовью со мной? Вы увлечены мной, Джеймс?

Его бедная голова отказывалась работать, он хотел избавиться от нее и попытаться забыть обо всем происшедшем. Он чувствовал себя идиотом. С чего он решил, что она хочет его так же, как хочет ее он? Поверил, потому что хотел поверить!

— Почему вы молчите? — настаивала она. — Вы не похожи на ловеласа, бегающего за каждой юбкой, почему же вы сделали это со мной?

Он не желал подвергаться допросу, понимая, что она его не хочет, но хочет узнать всю его подноготную, заставить обнажить перед ней душу.

— Извините, но мне кажется, что сказанного достаточно, и, если вы позволите, я должен одеться, — сказал он с холодным достоинством. — У меня свидание, и я опоздаю, если не поспешу.

— Свидание?

— Да, извините. Я должен торопиться. — Джеймс отвернулся и вышел из комнаты. Он готов был бежать как можно дальше от этой женщины. Ему нужно было остаться одному, чтобы никто не пытался читать его мысли и чувства.

Пейшенс пошла за ним.

— Я провожу вас к выходу, — сказал он, не оборачиваясь, но, едва они подошли к двери, кто-то позвонил.

Пейшенс успела открыть, прежде чем он смог остановить ее, и оба увидели на пороге Фиону, чьи арктически-голубые глаза перебегали с растрепанных волос Пейшенс, ее помятого свитера, раскрасневшегося лица и испуганных глаз на Джеймса в махровом халате.

Фиона поджала губы.

— Так вот почему ты опоздал? Я подозревала, что ты еще с кем-то встречаешься.

В наступившей тишине обе женщины смотрели на Джеймса, а он с каменным лицом смотрел в пол. Он не выносил сцен, особенно публичных, терпеть не мог, когда женщины кричали на него, не любил выглядеть смешным. У него был простой способ справляться со всем, чего он не любил. Он просто уходил как можно быстрее.

Сейчас он не знал, что сказать или сделать. Фиона была абсолютно права — как он мог солгать ей? Пора было прекратить отношения с ней. Они не подходили друг другу, и следовало быть честным с ней. Она легко найдет себе другого — красивая женщина из богатой семьи. Множество мужчин рады будут ухватиться за шанс завладеть ею. Большинство из них совершенно не смутит, что она холодна и эгоистична. Он всегда удивлялся тому, что многие из знакомых мужчин женаты на холодных, эгоистичных женщинах и совершенно по этому поводу не беспокоятся. Либо жены были не более чем дорогими украшениями, либо сами мужчины были из такого же теста.

Фиона постепенно доводила себя до состояния всеуничтожающей ярости.

— Если бы я ждала дома, а не приехала посмотреть, что тебя задерживает, я бы так и не узнала, что ты ведешь двойную игру. Верно?

Он не мог спорить. Вероятно, он солгал бы, чтобы избежать неприятностей.

Фиона прочитала признание на его лице и продолжала ледяным голосом:

— Ты соорудил бы какую-нибудь ложь о неожиданном важном сообщении по телефону как раз в тот момент, когда уже собирался выходить, или о пробке на улице, а у меня хватило бы глупости все это проглотить, так? Сколько раз ты уже лгал мне раньше? Ты говорил, что слишком занят на работе, но я полагаю, что ты был занят более интимными делами.

— Извини, Фиона, — напряженно произнес он и почувствовал на себе озабоченный взгляд карих глаз Пейшенс.

Она прошептала, будто Фиона не могла услышать каждое ее слово:

— Джеймс, скажите ей, что она ошибается.

Он помотал головой с выражением неприступной гордости. Зачем Пейшенс пытается толкнуть его в объятия Фионы? Он не собирается падать на колени, исполнять ритуал искреннего раскаяния и молить Фиону о прощении, не чувствуя себя ни в чем виноватым. Все его отношения с ней были ошибкой, и он рад освободиться от них.

Пейшенс серьезно обратилась к Фионе:

— Вы неправильно поняли. Джеймс, поговорите с ней.

— У меня есть глаза. Я все вижу, не волнуйтесь. — Фиона еще раз оглядела их с отвращением на лице, задержала взгляд на измятой одежде Пейшенс, на его голых ногах. — Я все слишком хорошо вижу. Я освобождаю Джеймса от необходимости лгать.

Расстроенная Пейшенс настаивала:

— Нет, вы не понимаете. Это не то, что вы подумали!

Фиона издала нечто среднее между хмыканьем и фырканьем рассерженной кошки.

— Вы бы лучше не лезли. Оставьте его себе, если можете. Но послушайтесь моего совета: не бросайте работу. Нет никаких гарантий, что этот лживый подонок обойдется с вами лучше, чем со мной!

Она развернулась на каблуках и, высоко подняв голову, зашагала прочь с таким видом, будто втаптывала Джеймса в дорожку. Дойдя до своего красного «астон-мартина», она села за руль и завела двигатель. Машина рванула с места с утробным ревом и так быстро скрылась за углом, что, казалось, пламя вырывается из выхлопной трубы.

Она превосходно водит, подумал Джеймс. Вот только чересчур отчаянно, когда злится. Беда в том, что злится она слишком часто и потому может попасть в аварию.

Пейшенс бросила на него неуверенный взгляд:

— Не отпускайте ее так. Езжайте за ней.

— Что, в халате? — Он пожал плечами, а потом по-мальчишески добавил: — И вообще я не бегаю за женщинами!

— Она вам безразлична? — Пейшенс, побледнев, всматривалась в его лицо. — Очевидно, да. Вам все безразлично, кроме бизнеса, так?

— Вот уж спасибо, — с горечью ответил он. Что ж, возможно, он и был таким, пока не встретил ее. Она изменила всю его жизнь. Но он не мог сказать ей этого, не выдавая своих чувств. У него еще осталась гордость.

Пейшенс тихо произнесла:

— Я начинаю понимать, что мать причинила вам большой вред, оставив вас. — Она глядела мимо него на элегантный холл, потом снова посмотрела ему в глаза полным неприязни взглядом. — У вас красивый дом, Джеймс, но это не домашний очаг, а раковина для улитки. Вы в ней прячетесь.

Джеймс побледнел еще сильнее, он не мог принять такого суждения, но не мог и показать ей, как сильно она его ранила. Старые, впитанные с детства правила снова вступили в силу. Скрывай свои чувства, не позволяй другим видеть, что ты оскорблен и несчастен.

— До свидания, Пейшенс. — Если она так о нем думает, нет смысла еще что-то говорить.

В тот вечер он не выходил из дому. Пока Инид собирала для него легкий ужин, Джеймс слушал Моцарта и прочитал пару свежих деловых журналов из Штатов, хотя на самом деле его мысли были далеко от содержания статей и он по многу раз перечитывал одни и те же слова, не понимая, что они значат. Мозг отказывался подчиняться.