Записки Русалочки - Сонда Тальбот Страница 26

Иво стоял, растерянный и смущенный, и продолжал ласково гладить меня по голове. Он не знал, что я чувствую в этот момент, но пытался утешить меня. Его прикосновения уже не пугали меня, они были мне приятны. Они будили во мне то, что раньше было скрыто. Блуждали волшебными огнями по закоулкам моей мятущейся души и открывали во мне что-то неведомое… Потихоньку я успокоилась, и на смену слезам, грусти и горечи пришло какое-то странное, новое чувство. Это было похоже на глоток глинтвейна в промозглый ноябрьский день. Или на влажное дыхание сумерек, сладким сном овевающее душу… Честно говоря, я до сих пор не понимаю, на что именно это было похоже. Наверное, на Любовь…

Наконец я решила оторваться от теплой груди Иво и подняла на него глаза. Если бы я могла говорить, то прошептала бы «спасибо», но, увы, жесты менее красноречивы, чем слова… Впрочем, ни слова, ни жесты мне не пригодились, потому что вместо понимающего и ласкового взгляда Иво я уперлась в холодный взгляд Алисии, которая стояла за спиной моего утешителя.

— Она — просто друг, не так ли? — с холодной издевкой бросила Алисия Иво. — И ты никогда не хотел с ней переспать… Только погладить по головке, правда, Иво?

Иво молчал, окаменев. Судя по всему, он был ошарашен и не знал, как себя вести. Но чего ему-то стесняться? Он ведь просто утешал меня… А вот я… Я была виновата во всем. Я пыталась увести жениха у Алисии, я крала драгоценные минуты времени, которые они могли провести вдвоем… И сейчас я выглядела в глазах Алисии настоящей дрянью, хотя таковой совершенно себя не чувствовала. Может быть, потому что любовь в моих глазах являлась оправданием. Может быть, потому что я знала — Алисия ему не пара, с ней Иво никогда не будет счастливым. А может быть, интуиция подсказывала мне, что Иво не любит ее и женится на ней только потому, что попал в ее силки…

Я отстранилась от Иво. Не отшатнулась, не отпрянула, а просто отстранилась. Так легко и свободно, словно в моей голове не было и мысли о том, что я люблю его, люблю его, люблю… Я не дала Алисии увидеть роскошную палитру чувств, которые переполняли меня в тот момент. Она все равно не поймет… Но ее глаза пытались понять, пытались вызнать, выведать и потому сверлили меня так, будто хотели вторгнуться в душу…

— Алисия, у Доны неприятности. Я просто хотел ее утешить… — Иво вышел из оцепенения, и взгляд-сверло Алисии тотчас же переключился на него.

— Хотела бы я знать, какие неприятности могут быть у девушки, которая устроилась так замечательно, как это сделала Дона? — ехидно поинтересовалась Алисия. — Ей не хватает твоего внимания, потому что ты уделяешь его своей законной невесте?

— Что за ерунда, Алисия… Дона до сих пор не отошла от того, что произошло на «Дуврском голубе», а ты…

На свою беду, Иво начал энергично жестикулировать. Эта привычка появилась у него после того, как мы освоили язык жестов. Непроницаемость и ехидство Алисии как ветром сдуло.

— А я?! Ты даже жестикулируешь, как она! Знал бы ты, как нелепо ты сейчас выглядишь! И не смей шантажировать меня своей гуманностью! Эта девчонка живет здесь на всем готовом и превосходно себя чувствует! Может быть, она и получила травму. Но, готова поспорить, она с легкостью отдала бы свой голос, чтобы оказаться рядом с таким богатым лопухом, как ты!

Тут я не выдержала. Если Алисия считает, что имеет право оскорблять и поносить меня, то она глубоко ошибается! Я могла бы выдержать все, что угодно, но не обвинение в том, что от Иво мне нужны деньги. За этот вечер я устала от оскорблений и угроз. Я посмотрела на Иво и потребовала, чтобы он перевел для Алисии то, что я хочу сказать.

— Дона говорит, что ты, твой брат и Боркью — одного поля ягоды. И если вы считаете, что рядом с человеком можно находиться только из-за его денег, то вы судите по себе. Интересно, что было бы, если бы Иво остался без единого цента в кармане? Его невеста так же рвалась бы выйти за него замуж? — «Переводя» последнюю фразу, Иво опустил глаза.

Не могу сказать, что мне очень полегчало — я поставила Иво в крайне неловкую ситуацию, — но все же грызущее чувство обиды ненадолго смолкло.

— Браво, браво! — захлопала в ладоши Алисия. — Браво, Иво! Ты замечательный переводчик! — Ее голос набирал привычные ледяные обороты. — Эта девица имеет наглость оскорблять меня, а ты помогаешь ей в этом. Отлично… Ну что ж… Думаю, вопрос о нашей свадьбе можно считать закрытым. Прошу тебя только об одном: завершить этот прием без скандала. А потом мы тихо и спокойно сообщим о расторжении помолвки…

Ее ледяной голос подействовал на Иво сильнее, чем крики.

— Но, Алисия… — Его голос задрожал, как тонкое стекло, вставленное в слишком широкую раму. — Алисия… Ты же знаешь, что я хочу… То есть… Ты же знаешь, что это для меня важно… Очень важно… Ты понимаешь, что я имею в виду…

— Отлично. Но не могу сказать, что это так же важно для меня. — Алисия повернулась и, гордо тряхнув копной огненно-рыжих волос, удалилась.

Иво окинул меня взглядом, полным тоски и горечи, и поспешил за своей избранницей. Я побрела в дом.

Конечно же, он женится на ней. В этом можно было не сомневаться… Я шла по ступенькам и отчетливо ощущала, что моя душа рассыпается на лоскутки, как старое платье… Это не любовь. Это не может быть любовью… Это какой-то фарс, какая-то душераздирающая комедия, любовный треугольник, в котором ни у кого нет взаимных чувств. Алисия не любит Иво, Иво не любит Алисию. Я люблю Иво, но он не любит меня… Остается три вопроса. Кого любит Иво? Кого любит Алисия? И что за причина побуждает этих двоих быть вместе? В моей голове творилась полная чехарда, полная неразбериха. И когда я наконец осмелилась опустить голову на подушку, то поняла, что конец моим страданиям наступит только в том случае, если я уеду домой.

Я отчетливо сознавала, что Иво не отпустит меня насовсем, во всяком случае, сейчас. Ему нужен был друг, такой, как я, безмолвный, но понимающий. И я, слабое существо, поддамся на его уговоры и в очередной раз останусь с ним. Единственная уловка, приемлемая и для меня, и для Иво, — краткосрочный отъезд. И я знала, под каким предлогом я могу уехать в Кентербери. Мои розы…

На следующий же день я сообщила Иво о своем желании хотя бы ненадолго оставить поместье. Он согласился, но, почуяв неладное, настоятельно просил меня вернуться.

— Ты до сих пор не выздоровела, — произнес он тоном мистера Колчета. — Поэтому я надеюсь на твое благоразумие. И потом… Конечно, я понимаю, что я ужасный, невыносимый эгоист… Но… Мне сейчас так нужен друг… А ты… Ты лучший друг, которого только можно вообразить…

Наверное, потому что немой, хотела добавить я, но удержалась. Иво проводил меня до ворот — дальше я не позволила — и долго махал рукой вслед уносящему меня автомобилю…

В Кентербери меня ждали мои увядшие розы и сумеречная тишина, подернутая топазовой дымкой грусти. Я с наслаждением вдохнула этот воздух — горьковатый, проникнутый сыростью и душным ароматом летнего сада. Неужели я дома? В это было сложно поверить… На секунду я даже была готова изменить обещанию, данному Иво, и не возвращаться в Дувр. Но этот порыв, увы, был лишь секундным проявлением рассудка. Потому что скоро я поняла, что уже соскучилась по Иво…