Пленница судьбы - Лора Бекитт Страница 26

Постепенно вместе с грустью в душе девушки рождалась отчаянная, горячая решимость. Она пойдет туда и все узнает, и если он там и жив и его воспоминания не поблекли, она извлечет на свет все то потаенное, невысказанное, что, быть может, соединит вновь, исцелит их сердца.

Мари выскочила из сарая и побежала. Вот он — дом в окружении теней и слабом трепетании бледных язычков маленькой лампы. Ей захотелось плакать.

Мари остановилась. Она изнемогала от нерешительности, страха и… предвкушения. Колени и руки ослабли, у нее сердце билось в груди, точно птица в клетке. Наконец она подошла и тихо постучала в окно. Никакого ответа. Но Мари продолжала ждать.

Внезапно дверь приоткрылась. Шанталь, стоя на пороге, вглядывалась в темноту.

Увидев мать Кристиана, Мари ощутила близкую к ликованию радость и… страх.

— Кто вы? — спросила Шанталь, заметив девушку. — Что вам нужно?

У Мари перехватило дыхание.

— Я Мари. Мари Мелен.

Шанталь подалась вперед и встретилась с ней глазами. Мари ожидала увидеть во взгляде женщины презрение и ненависть, но… там были только горестная усталость и тревога.

— Я желаю видеть Кристиана. Он здесь?

— Да. Зачем он тебе?

— Я… вернулась. Я хочу с ним поговорить.

Шанталь нервно стянула на груди концы шали. Даже в темноте Мари заметила, что женщина одета совсем не так, как прежде, и выглядит по-другому. Как предугадала Мари, Шанталь отказалась от своих нарядов; теперь она, в темном, наглухо застегнутом платье и плетеной шали, походила на всех остальных островитянок. Легкие изящные туфельки сменили тяжелые ботинки из грубой кожи. Волосы были гладко причесаны и стянуты в тугой узел. И — ни пудры, ни румян, ни духов…

— Ему стало хуже, — вдруг сказала Шанталь. — Он давно никуда не выходит, и я знаю, что у него постоянно болит голова. Лекарства не помогают. Ты пришла, чтобы украсть у него остатки жизни?

Мари задрожала.

— О нет! — прошептала она. — Я хочу вернуть то, что когда-то взяла!

Шанталь застыла, не говоря ни слова, и Мари прошла мимо нее.

Кристиан сидел на диване. Он «смотрел» в одну точку, и казалось, его душа тоже замерла в неподвижности.

— Кристиан!

Ее голос словно выплыл из пустоты, и он тревожно произнес:

— Кто это? Кто здесь?

— Мари. — И, не сдержавшись, промолвила: — Я вернулась.

Он долго молчал с непонятным выражением лица, потом вдруг промолвил:

— Дай мне руку!

Она сделала то, о чем он просил, и услышала тихую фразу:

— Почему ты ушла и так долго не возвращалась?

— Потому что не смогла понять свое сердце.

— А… теперь?

— Я тебя люблю, — сказала Мари, — я знаю, это всего лишь слова, и все же…

— Ты и тогда меня любила, — быстро произнес он, — просто не понимала этого. Что-то заслонило твою любовь, как облака заслоняют солнце. И ты… ослепла.

— Да, и теперь я желаю ослепнуть еще раз — именно от любви. Если только… ты сумеешь меня простить.

— Я не сержусь, правда. Это было бы глупо, да и потом… у меня не так уж много времени.

— О чем ты? — с тревогой произнесла Мари.

— О нет, ни о чем! Я просто хотел сказать, что самым страшным для меня было время, когда от тебя не осталось ничего, кроме воспоминаний. Это ужаснее смерти, правда…

Мари упала на колени и приникла к нему всем телом.

— Кристиан!

Он сжал ее руки в своих.

— Прошу тебя, ни о чем не думай! Если ты хочет рассказать мне о том, где была и что делала, то расскажешь, а если нет, то не надо. Ты что-то пережим, я это чувствую, и в то же время… осталась прежней.

— Не совсем, — прошептала Мари и тут же решила пока что не говорить Кристиану ни о своем замужестве, ни о Талассе.

— Уже ночь. Ты останешься здесь? — с надеждой произнес он.

— Да.

— Мари останется, — взволнованно промолвил Кристиан, обращаясь к вошедшей в комнату Шанталь.

— Пусть остается, — покорно ответила та. — Я пойду к себе.

Едва шаги Шанталь стихли в соседней комнате, как Мари расстегнула палеринку, обвила руками шею Кристиана и прижалась к его груди.

В ту ночь они изведали все, что только могут изведать любящие друг друга мужчина и женщина, когда наконец сомкнут объятия. Они растворялись один в другом, и испепеляющие жадные поцелуи с трудом заглушали срывающиеся с губ стоны наслаждения, страстного трепета и немыслимого, на грани безумия, счастья. Мари оплела Кристиана руками, ногами, волосами, и он задыхался в сетях любви, радости и всеобъемлющей первобытной страсти. И эта радость, и жаркая тьма, и счастье, и страсть имели одно имя — Мари.

Проснувшись утром, она поняла, что все сбудется: отныне каждую ночь они буду спать в объятиях друг друга, а днем гулять, говорить, читать. И она чувствовала, как в ней нарастает сила, упорная, несгибаемая сила, которая поможет ей вынести все — с ним и ради него.

Неприятное чувство шевельнулось в ее душе, когда она увидела Шанталь. Мари было неловко, но женщина держалась невозмутимо и не выказывала осуждения и неприязни.

После завтрака, оставшись наедине с Мари, Кристиан предложил:

— Пойдем на то место, где мы впервые встретились? Мне хочется прогуляться.

И тут Мари вспомнила.

— Твоя мама сказала, что тебе стало хуже и ты никуда не выходишь, — нерешительно проговорила она. — Это правда?

— Нет, — быстро произнес он. — Забудь. Я не выходил только потому, что не было тебя.

Он выглядел как прежде, он улыбался, и девушка успокоилась.

Они шли по берегу. Воздух наполнял шум бегущей воды. Скалы светились на солнце и напоминали высокие золотые дворцы. Кристиан и Мари держались за руки и болтали о чем придется.

— У меня есть ребенок, — без всякого перехода заявила Мари. — Не твой. И еще я вышла замуж. Но с мужем жизнь не сложилась, и мы расстались.

— Я знал, что ты уехала не одна. А где… ребенок?

— Это девочка, я оставила ее у сестры. И она… может побыть у Коры до тех пор, пока ты не захочешь увидеть… то есть познакомиться с нею. Она еще совсем маленькая, ей нет и года. — И, ощущая какую-то смутную угрозу, добавила: — Я рожу тебе сына, Кристиан.

Он улыбнулся мимолетной болезненной улыбкой:

— Признаться, я думал, мы вообще откажемся от возможности иметь детей.

— Почему?

— Чтобы заботиться только друг о друге и еще… чтобы на свете было меньше несчастливых людей. Но я тебя понимаю, ты женщина, тебе нужны дети. Если ты этого хочешь, то они у нас будут. Я готов дать все, что тебе нужно, по мере сил, только… не отрекайся от меня во имя чего-то призрачного, притягательного, неизвестного, что не дает нам наслаждаться тем, что мы имеем.