Безрассудная страсть - Лесия Корнуолл Страница 26

Он положил ложку и нахмурился.

– Что-то не так с суфле, майор? – спросил лакей.

– Нет, все в порядке. – Он с недоумением уставился на стоящую перед ним тарелку. Она была почти пустой, но он не помнил, проглотил ли хотя бы кусочек.

Что это на него нашло? Он никогда не сможет жениться на Джулии Лейтон. Стивен добавил ложечку сахара в чай, размешал его, попробовал и поморщился. Напиток оказался невероятно сладким.

В одном он был уверен: Джулия Лейтон совершенно не подходит Темберлею. Он несколько раз встречался с Дэвидом и нашел его настолько же скучным и лишенным эмоций, насколько его брат был экстравагантным и дерзким. Он вспомнил, что Николас даже сделал предложение Джулии, когда вернулся с войны, чтобы принять титул брата, и обнаружил ее, беременную и отверженную семьей. Тогда Стивен не понял, с какой стати новый герцог решился на такой глупый, хотя и, безусловно, благородный поступок. Но это произошло до того, как он познакомился с Джулией. Она отказала Николасу, решив найти свой собственный путь в жизни.

Он полил густыми сливками позднюю ежевику и с удовольствием ощутил во рту ягодную свежесть.

Интересно, сожалеет ли Джулия о своих опрометчивых поступках? Скучает ли о прежней жизни? Она могла стать герцогиней, но взяла на себя роль компаньонки, причем сделала это с достоинством королевы. Он задумчиво улыбнулся, и покрытая сливками ягода скатилась с его ложки на безупречно белую скатерть. И он и лакей несколько секунд взирали на ягоду в полном изумлении.

Похоже, накануне вечером Джулия искренне наслаждалась всем происходившим. Ее лицо светилось, глаза сверкали. Стивен был очарован, даже зная ее неприглядную историю.

Теперь он мог признать: она красива, очаровательна, элегантна и умна.

Разумеется, она еще и страстная женщина. Она доказала это не только своей ошибкой, но и беззаветной преданностью Доротее, своему сыну и новым задачам, поставленным перед ней.

Стивен почувствовал желание и проглотил ягоду целиком. Ежевика на мгновение застряла у него в горле. Возможно, есть другой выход.

У него никогда не было любовницы. Во-первых, для этого не хватало времени, а во-вторых, он еще не встречал женщину, которая привлекла бы его настолько. Он представил себе, как укладывает Джулию в постель, потом будит и наслаждается беседой с возлюбленной.

Он поерзал на стуле и добавил в чай еще ложечку сахара.

Дипломат не может путешествовать с любовницей. Это недопустимо.

Он отложил ложку. Но если Дороти и дальше будет ездить с ним, а Джулия останется ее компаньонкой, все будет выглядеть пристойно. На пути домой после бала Доротея прямо-таки веселилась. Она с удовольствием рассуждала о модах, музыке и угощении. Когда он спросил сестру, понравился ли ей бал, она порывисто обняла его, а желая доброй ночи, поцеловала в щеку. Можно надеяться, она захочет сопровождать его и в будущих миссиях, а значит, поедет и Джулия.

Дверь в столовую распахнулась. Стивен поднял глаза и, улыбаясь, встал навстречу Джулии. Но при виде ее испуганного бледного лица его сердце пропустило удар.

На Джулии было то же самое голубое муслиновое платье, в котором она танцевала на балу, но теперь оно оказалось мятым и грязным. Глаза покраснели, в них стояли слезы.

– Что случилось? – спросил он, отшвырнув салфетку.

– Милорд, Доротея приняла слишком большую дозу лауданума.

Донован резким движением отодвинул шторы, и они, протестующе взвизгнув, впустили в комнату лучи послеполуденного солнца.

– Доброе утро, милорд, точнее, добрый день… почти вечер, – проговорил он с подчеркнутым сарказмом.

Свет резанул по глазам Томаса, вызвав вспышку боли в голове. Несчастный плотно зажмурился и отвернулся, мысленно наградив слугу самыми страшными ругательствами, которые только мог в таком состоянии вспомнить. Содержимое желудка подкатило к горлу, и Томас сглотнул, стараясь сдержать рвоту.

Донован присвистнул и ногой подвинул к кровати ночной горшок.

– Должно быть, веселая была вечеринка, – констатировал он. – Ты явился домой пьяный, как лорд… ну, как тот парень, который был лордом, а теперь зеленый, как обои в этой комнате.

– Пошел вон, – с большим усилием выдавил Томас. Что, черт возьми, он вчера пил? Он уже много лет так не напивался, научившись осторожности, благоразумию и предоставляя пить другим.

Томас открыл глаза и стал следить, как Донован, подняв с пола его одежду, обшаривает карманы. Услышав громкий стук и лязг – это слуга бросил на стол три полных горсти монет, – Томас фыркнул.

– Давай посмотрим, что у нас здесь. Это сувенир? – спросил Донован и открыл крышку. Зазвучала колыбельная. – Надеюсь, ты потратил не очень много усилий, чтобы это добыть? Это слишком личная вещь, чтобы иметь ценность. Кто-нибудь может узнать портреты. Мы никогда не сможем это продать. Такие вещи люди обычно ищут, если теряют.

– Это не для продажи, – простонал Томас. – Дай мне чего-нибудь попить: воды, чаю – все равно. – Но Донован как раз в этот момент заметил бриллиант. Он внимательно рассмотрел его, позволил поймать свет, который тысячей иголок ударил Томасу в глаза. Слуга еще раз присвистнул, и громкий звук оказался для Томаса таким же болезненным, как свет.

– А камень неплох. За него мы выручим несколько фунтов. Может быть, больше. – Он достал из кармана нож.

– Не смей! – воскликнул Томас, но опоздал: Донован выковырнул бриллиант, проверил на свет и пробормотал что-то одобрительное.

Томас встал, обмотался простыней, пошатываясь, подошел к столу и взял часы. Он рухнул в кресло и зажал вещицу в кулаке, чтобы предохранить от дальнейших повреждений. Ему не надо было снова смотреть на портреты. Он их и так помнил. Слишком долго он смотрел на них накануне вечером, прежде чем заснул, стараясь представить себе, как выглядит леди – их хозяйка. Изящные часики наверняка были подарком супруга – мужчины на портрете, а малыш, несомненно, их сын. Идеальная английская семья.

Он им завидовал. Влюблены ли они? Счастливы ли? Лицо мужчины дышало благородством, но в нем угадывалось что-то еще – мягкость, любовь, о существовании которой Томас успел забыть.

Когда экипаж остановился у его дверей – это было уже на рассвете, – Томас решил, что не станет продавать часы, а постарается найти их владелицу и вернуть ей. Леди определенно в Вене. Как иначе столь личная вещь могла попасть к нему?

Он встал и снова присел, на этот раз на край кровати, рассматривая слегка поцарапанную крышку и вмятину на месте, где красовался бриллиант. Будет ли она рада получить свои часы обратно даже без камня?

Томас подумал о своей семье. У них не было принято дарить любимым портреты. Графы Брекон женились ради положения, денег и власти, но никогда по любви. Родовитые и чванливые, они заказывали свои парадные портреты, которые потом развешивали в гулких залах. Иногда они предпочитали мраморные изваяния, что им очень подходило, учитывая суровую и гордую бесчувственность его родственников.