В Ночь Седьмой Луны - Виктория Холт Страница 26

Я спросила у Ильзы, могу ли я дать объявление в газеты и попросить его вернуться ко мне.

Ильза пришла в ужас.

– Неужели ты веришь, что человек, совершивший такое, откликнется на твое объявление?

– Я думала... – начала я и поняла бесполезность дальнейших слов. Ильза была убеждена – моего Максимилиана не существовало.

Она терпеливо объясняла мне, что, если я упомяну графа Локенбургского, меня сочтут сумасшедшей и, возможно, возникнут неприятности.

Следовательно, мне ничего не оставалось делать.

Я знала, что Ильза права, предлагая мне не ехать домой. Тети придут в ужас, если им придется приютить незамужнюю беременную племянницу. Можно было легко представить скандал. Вряд ли кто поверит истории с нападением в лесу, хотя мало кто воспримет и другую версию о моем необычном замужестве.

Я нуждалась в доброте и искренности Ильзы в подобной ситуации и знала, что могу положиться на нее. Очень скоро она обрела присущее ей спокойствие и практицизм.

– Тебе, кажется, придется остаться здесь до рождения ребенка, а потом посмотрим, что делать.

– У меня есть немного денег, но их недостаточно, чтобы содержать себя и малыша и дать ему образование.

– Подумаем об этом позже.

Вернулся Эрнст. Его здоровье, видимо, поправилось. Услышав новость, он, также как и Ильза, пришел в ужас и проникся ко мне состраданием. Они были очень добры и беспокоились обо мне, так как считали себя виновными за случившееся.

Они с Ильзой беспрестанно обсуждали мои дела, что же касается меня, состояние эйфории захлестывало меня, и временами я забывала обо всем, кроме желания иметь ребенка. Иногда мне приходило в голову: может бьгть, доктор Карлсбергдал им какие-то средства, чтобы сделать меня счастливой. Однажды я подумала в ужасе, что моя беременность – результат его воздействия, и я просто представила себя беременной. Наверно, это было не так, едь Ильза и Эрнст восприняли ее как трагедию. Но будучи однажды субъектом такого эксперимента, невольно станешь подозрительной.

Мы все пришли к единому решению до поры до времени ничего не сообщать тетям и обдумать в последующие месяцы дальнейший ход действий. Тем временем необходимо было изобрести предлог для о пребывания в Германии. Ильза взяла это на себя и написала тете Каролине, что я вынуждена остаться еще немного из-за ухудшения здоровья Эрнста и необходимости в моей помощи.

– Маленькая невинная ложь, – сказала она с гримаской.

Итак, я осталась в Денкендорфе, и недели замелькали сменяя друг друга. Приступы тошноты исчезли, и все мои мысли были о будущем ребенке. Я купила материал и принялась готовить приданое. Часами в думах просиживала я за шитьем.

Явился доктор Карлсберг и сообщил мне, что теперь за моим здоровьем будет следить его друг, доктор Кляйн, владелец небольшого родильного дома в Кларенгене, городке неподалеку отсюда. Скоро он отвезет меня к нему и познакомит. В клинике доктора Кляйна мне предстояло рожать.

Я поинтересовалась, сколько это будет стоить, не Глайберги не захотели обсуждать этот вопрос, а в моем нынешнем состоянии мне было не до расспросов.

Однажды Ильза предложила мне после рождения ребенка найти себе место учителя английского языка в одной из местных школ и устроиться вместе с ребенком.

– Вы считаете это возможным?

– Возможно, доктор Карлсберг поможет в этом. Он и его коллеги всегда в курсе происходящего. Они все разузнают и, если вакансия существует, будут только рады тебе помочь.

– Вы все так добры ко мне, – сказала я с благодарностью.

– Мы чувствуем себя обязанными, – ответила Ильза. – Эрнст и я никогда не простим себе, что это случилось в нашей стране, и более того, когда ты была у нас на попечении.

У меня не было возражений против их планов, что было совсем непохоже на меня, с моим независимым характером. Казалось, что Седьмая луна заколдовала меня и внесла разброд в мои поступки.

И я не возражала против ласковой опеки Ильзы. Меня мало интересовало, что происходит. Я не отрывалась шитья распашонок и рубашек и с умилением складывала готовые в специальный ящик комода. Белые, голубые, розовые. Мне сказали – голубые для мальчика. Поэтому шила и розовые, и голубые для девочки или мальчика. Я вязала, шила и читала. Прошло лето, наступила осень.

Тетя Каролина в письмах выражала удивление, что мне нравится житье в заморских странах с иностранцами, а не дома, но тетя Матильда, принимая во внимание, что у кузена Эрнста что-то с сердцем, а с сердцем шутки плохи, проявляла понимание, что я должна помогать Ильзе.

Писала миссис Гревилль. Она прослышала, что я остаюсь помогать кузине ухаживать за мужем, и считала это хорошей школой для меня.

Тем не менее, вся их семья, включая Энтони, ждала моего возвращения.

Все эти люди существовали в другом, отдаленном мире реальности, с иным, размеренным укладом жизни. Фантастические приключения недавнего времени еще более отдалили этот мир от меня.

Однажды Ильза поведала мне, что у доктора Карлсберга есть новость.

– Монахини твоего Даменштифта готовы взять тебя учить английскому языку своих воспитанниц. Ты могла бы взять ребенка с собой.

– Вы так много делаете для меня, – сказала я взволнованно.

– Это моя обязанность, и потом, я люблю тебя. В любом случае мы должны думать о твоем будущем.

Я полнела на глазах. Я чувствовала движения ребенка и всякий раз радовалась этому. Неужели можно радоваться, спрашивала я себя, если жизнь во мне – результат встречи с диким насильником в лесу? Я никогда не прекращала верить в те упоительные дни – пусть.

Доказывают и говорят, что они – плод моих галлюцинаций.

При случаях Ильза представляла меня как госпожу Трант, безвременно утратившую своего мужа и ожидавшую ребенка после его смерти. Все глубоко сочувствовали моему горю и были добры ко мне.

Когда я появлялась на рынке, они интересовались моим здоровьем. Я болтала с ними о всяких разностях, женщины рассказывали о беременностях, мужчины – о тягостных бдениях в ожидании родов.

Приехал доктор Карлсберг и повез меня в Кларенген к своему другу-доктору, владельцу родильного дома. По его мнению, необходимо было показаться врачу на этом этапе.

После осмотра доктор Кляйн рекомендовал мне приехать в его клинику в начале апреля и готовиться к рождению ребенка. Он называл меня госпожой Трант и, несомненно, был в курсе моей недавней тяжелой утраты.

В дороге доктор Карлсберг сказал, что я могу положиться на доктора Кляйна и что он лучший специалист по этой линии в здешних местах.

Я поинтересовалась стоимостью его услуг.

– Мы позаботимся об этом, – ответил он.

– Я не смогу принять...

– Легко дающему, – сказал доктор меланхолично. – И тяжко принимающему. Но именно вы даете нам удовлетворение, принимая нашу помощь в подобной ситуации. Мне известно, что ваша кузина страдает от угрызений совести и успокоится, если сделает для вас все возможное. Что касается меня, то вы чрезвычайно помогли в моей работе, дали возможность подтвердить мою теорию. И моя благодарность беспредельна. Скажите мне, пожалуйста, готовы вы теперь принять правду?