Заговор красавиц - Барбара Картленд Страница 26

Лина представила себе его голос, и ей пришлось признать, что, плохо это или хорошо, но слово «любовь»в его устах звучит так, что задевает какую-то сокровенную струнку ее души.

Когда горничная вошла в комнату, чтобы приготовить Лине ванну, она принесла картонную коробочку, перевязанную серебряной лентой. Под ленту был вложен конверт.

— Это вам, мадам, — сказала горничная. — Ее принесли уже давно, но я думала, что вы спите, и не хотела вас беспокоить.

— Мне? — удивилась Лина. Она села в постели, взяла коробочку и посмотрела на конверт. Ей не было нужды смотреть на подпись. Едва увидев крупный уверенный почерк, Лина тотчас поняла, кем написано это послание. Она застыла, глядя на конверт, словно боясь вскрыть его.

Но наконец она решилась, медленно вскрыла конверт и достала оттуда листок бумаги.

В записке было всего две строчки:

«До вечера, мадам! Мы побеседуем о прекрасном и будем читать мысли друг друга».

Лина изумленно уставилась на лист бумаги.

Она почему-то ждала совсем другого.

Но эта неожиданная и удивительно искренняя записка успокоила ее. Герцог, оказывается, вовсе не такой плохой, как она думала! Теперь его поведение уже не казалось ей столь возмутительным.

Ладно, довольно! Лина торопливо развязала коробочку.

Она еще никогда в жизни с таким волнением не принимала подарок. Коробочка была наполнена папиросной бумагой, среди которой Лина подрагивающими от нетерпения пальцами нащупала другую коробочку, темно-синего бархата.

Открыв ее, Лина остолбенела. На подкладке темного бархата сияла бриллиантовая звезда.

Эта изысканная вещица, должно быть, стоила немалых денег. Лина не верила своим глазам.

Неужто он думает, что она примет такой дорогой подарок от мужчины, с которым едва знакома? Да еще если вспомнить, что она считается замужней женщиной!

А интересно, дарил ли он что-нибудь подобное Китти, Дэйзи, Эви? А если дарил, они тоже отсылали подарки обратно?

Ответа на этот вопрос Лина не знала. Ей вдруг пришло в голову, что, если она скажет о подарке герцога Китти, та заставит ее оставить подарок у себя.

А вот этого Лина не сделает ни при каких обстоятельствах!

Матушка говорила, что леди ни в коем случае не должна принимать подарков от джентльменов, кроме жениха или мужа.

— Конфеты, духи, перчатки — еще куда ни шло, — говорила матушка, — но драгоценности — ни в коем случае.

Разве что это будет свадебный подарок.

Она рассмеялась и добавила:

— Конечно, вряд ли кто-то подарит тебе к Рождеству кольцо с бриллиантом, но мало ли что может случиться! Всегда полезно знать заранее, что хорошо, а что плохо.

Тогда Лина едва не пропустила слова матушки мимо ушей, но теперь, глядя на сияющую звезду, она поняла, что это именно тот случай. Этот подарок необходимо вернуть.

Весь вопрос в том, как это сделать.

Она вскочила с постели. Горничная вышла из комнаты, чтобы налить воды в ванну. Лина поспешно спрятала бархатную коробочку в одном из ящичков своего туалетного столика.

Потом она вынула одну розу из букета, стоящего в красивой фарфоровой вазе, и положила ее в коробку.

Горничная, несомненно, захочет посмотреть, что ей прислали. Она потом поделится этим с камеристкой леди Берчингтон, а та расскажет Китти.

Если Китти узнает, что герцог прислал ей розу, она не удивится. А Лина всегда сможет сказать, что эта роза не подошла к ее платью, потому она ее и не приколола.

Она закрыла коробку и поставила ее на край столика.

Одеваясь, она пыталась придумать, как же вернуть герцогу этот подарок, не только нежеланный, но даже оскорбительный.

Перед балом графиня де ла Тур устроила у себя ужин для многочисленных гостей. Лина смотрела, как съезжались гости, и каждая новая дама казалась ей все красивее и изысканнее. Сколько же из них были возлюбленными герцога? И кому из них случалось получать от него подобные подарки?

Не от него ли Китти получила это изумрудное ожерелье? Не он ли подарил Дэйзи эти бриллианты и сапфиры, которые сверкали на ней, как мишура на рождественской елке? Не ему ли обязана Эви своим колье из жемчуга с бирюзой, которое ей так идет?

«Какие глупости!»— оборвала себя Лина.

У трех граций есть мужья, и они, несомненно, такие же почтенные джентльмены, как и отец Лины. Вряд ли они позволили бы своим женам носить драгоценности, подаренные другим мужчиной!

Но если так, почему же герцог прислал ей подарок, за который любой уважающий себя муж вызвал бы его на дуэль?

«Не понимаю!»— сказала себе Лина. Это был еще один вопрос, ответа на который она не знала.

Когда ужин окончился и дамы поднялись наверх перед тем, как ехать на бал, Лине захотелось еще разок взглянуть на звезду, спрятанную в ящике.

Этот подарок был возмутителен — но так красив!

Лина пообещала себе, что при первом удобном случае выразит герцогу свое изумление и скажет, что завтра же вернет ему этот подарок.

Неважно, какое впечатление производит на нее герцог. Не следует забывать, что все, что он ей говорил, он повторяет далеко не в первый раз. Должно быть, то же самое он нашептывал множеству других женщин, у которых хватило глупости ему поверить.

«Он из тех мужчин, против которых следует особо предостерегать молодых девушек!»— подумала Лина.

Но тут она вспомнила, что герцог не знает, что она девушка, и думает, что она замужняя дама, и что если он обманщик, то ведь и она тоже!

Она обманывает его, притворяется не тем, кто она есть на самом деле, и еще пользуется его гостеприимством!

«Так что, похоже, мы друг друга стоим», — подумала Лина с горькой иронией.

Она представила себе его блестящие глаза, его насмешливую улыбку…

— Вор у вора… — усмехнулась она.

И, улыбаясь, спустилась вниз, чтобы присоединиться к гостям, которые спешили на бал.

Лина с восторгом смотрела на все, что было вокруг.

Что может быть восхитительней и романтичней того чуда, которое сотворил герцог в своем бальном зале и в саду?

Накануне, при свете дня, эта обстановка показалась Лине прелестной, потому что она изображала Венецию, а Лина всегда мечтала побывать в этом чудесном городе.

Но теперь расписные декорации, казалось, стали реальностью, воплощенной мечтой, которая унесла Лину далеко-далеко, к музыке и звездам над головой.

Лина впервые была на балу, и, любуясь танцующими парами, она думала, что не может быть ничего изящнее и изысканнее, чем эти дамы в блистающих драгоценностях и пышных платьях, которых кружат в танце их кавалеры в белоснежных рубашках и черных фраках.