Соблазнить дьявола - Конни Мейсон Страница 27

Все самообладание улетучилось, как только Диабло снова прикоснулся к Девон. Страсть, словно раскаленная лава, бурлила в нем и рвалась наружу. Глаза завороженно смотрели только на нее, а голос мягко и обольстительно увещевал:

— Я хочу тебя, любимая. Обещаю, не сделаю с тобой ничего такого, чего бы тебе не захотелось самой.

Девон смотрела на него. В ее взгляде переплелись надежда и недоверие. Она понимала, что остановить его ей не под силу, если он решится овладеть ею силой, без всякого на то разрешения с ее стороны. В словах обещания она уловила призрачный шанс, ненадежный, но все-таки, какой-то барьер для защиты оставался.

— Что ты имеешь в виду? Ты остановишься, когда я попрошу? Ты… не причинишь мне вреда?

— Тебе — вред? — В голосе чувствовалась такая же угроза, как и в улыбке. — Вот уж о чем совершенно не думал, так о том, чтобы причинить тебе вред. Как я могу обидеть любимое мной существо! Да у меня и в мыслях этого нет. Признаюсь, мне хочется услышать твой крик, но крик удовольствия, а не боли.

Затем Девон почувствовала, как его пальцы затрепетали по лифу ее платья, проворно находя и с величайшей осторожностью расстегивая каждую крошечную пуговку. Когда он отвел воздушную ткань в сторону и потянул за кончик ленты, на которой держались края сорочки, Девон задрожала с головы до пят, но отнюдь не от страха. Возглас восторженного изумления сорвался с губ Диабло: ее белые, словно алебастровые груди, были увенчаны сочными розочками сосков, которые призывно манили страждущего мужчину, столь долгое время дожидавшегося этого упоительного прикосновения.

Благоговейно Диабло тронул крошечный бутон, улыбнувшись, когда тот растерянно сморщился. В ответ он игриво потянул и слегка пощипал, затем потер кончиками чувствительных пальцев, немилосердно дразня розовый кончик груди своим легким, как пух, прикосновением. Сжавшаяся, покрытая пупырышками плоть забавляла и возбуждала его, делая его желание еще более нестерпимым.

Пока пальцы были заняты одной грудью, он наклонился и провел кончиком языка вокруг другого розового бутона, затем несколькими легкими ударами возбудил его, наконец, увлек во влажную глубину своих губ, где снова лихо принялся за свое дело язык — неутомимый амурный танцор.

У Девон все поплыло перед глазами: она совершенно не могла справиться с тем упоительным чувством, которое он заставлял ее пережить. Кровь стучала в висках, сердце похолодело, колени дрожали и подкашивались. Как мог этот мерзкий пират доводить ее до подобного иступленного состояния, если приличным благовоспитанным молодым людям, как Винстон, никогда не удавалось заставить ее пережить нечто подобное. Затем Девон совершенно потеряла способность мыслить: голова стала пустой и легкой, а мысли куда-то исчезли. Она почувствовала, что остатки одежды упали на пол, и она стояла обнаженная, во всем великолепии женской красоты перед горячими алчущими глазами Диабло.

— Бог мой! Девон! Ты подобна редкому шедевру изящного искусства! Хрупкая, но живая: из плоти и крови. Любая другая женщина меркнет в сравнении с тобой. Не знаю, но если только кто-нибудь другой попытается прикоснуться к тебе, я убью его.

Схватив ее на руки, он бережно опустил Девон на кровать, наклонился, чтобы снять с нее чулки и туфельки. Затем он вытянулся возле нее в полном одеянии. Интуиция подсказала, что зажженные от искры его могучего желания угольки ее чувственности тлеют и требуют, чтобы их раздули в такое же жаркое пламя, которое горит в его собственном теле. Нежно его рука обвела контур ее груди, плавно заскользила по шелковистой поверхности живота. Прикосновение было легким и дразнящим, и Девон в смятении обнаружила, что жаждет сладостной агонии полного возбуждения.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спросил Диабло. — Я всегда держу свое слово. — Его язык оставлял влажный обжигающий след на груди, животе, а руки неустанно продолжали поиск самых чувствительных мест на ее теле.

Девон слабо застонала, витая в невидимой дымке чувственного наваждения, где ничто не имело значения, кроме того, что Диабло заставлял ее ощущать. Внутри становилось тепло, словно тело растворялось в расплавленной лаве.

— Скажи, любимая, — прошептал Диабло, — нужно остановиться?

В ответ из горла вырвалась только легкая струйка воздуха, когда безудержные ласки привели его руки к мягкому и горячему гротику, тому самому запретному местечку, которое сразу заныло от его прикосновения. Еще один вздох вырвался из груди Девон, когда его пальцы обнаружили драгоценную влагу и стали еще более нетерпеливыми и настойчивыми. Бдительный взор ни на мгновение не оставлял без внимания ее лицо.

Девон хотела сопротивляться, отчаянно пыталась возразить в полный голос, чтобы прекратить эту нестерпимую пытку, но отказаться от ласк Диабло сейчас было бы невозможно, как если бы вдруг разверзлась земная твердь, и все живое сгинуло в преисподнюю. Ее самому сильному доводу противостояло утонченное мастерство Диабло в обольщении женщин и его безраздельное господство над волей Девон.

— Понимаю, мое сердечко, — пробормотал Диабло, сверкнув своей неотразимой улыбкой. — Не нужно ничего говорить, только расслабься и позволь мне любить тебя.

На мгновение он оторвался от Девон, а когда вернулся снова, она ощутила волосатую жесткость его груди, трущейся о ее чувствительные соски. Он зарылся лицом в душистый шелк ее волос, думая о том, какое маленькое и хрупкое, почти детское, тельце находится сейчас в его руках, тем не менее, грудь у нее уже была вполне женственной и довольно развитой. Все его чувства были под воздействием волшебных чар девушки: ее вкуса и запаха, и ему приходилось прилагать огромные усилия, чтобы сопротивляться оглушительному желанию взять ее резко, любить до неистовства, до потери чувств, пока не будет утолен невероятный голод обладания.

Внезапно Диабло захотелось освободиться от стеснявших движения брюк, и они торопливо скользнули по мускулистым ногам вниз. Затем он отшвырнул обувь, нижнее белье. Его мужская плоть, набухшая и отвердевшая, гордо вздымалась и рвалась навстречу. Девон поспешно зажмурилась, но успела мельком заметить сокровенную часть мужского тела. Она нашла ее удивительной. От одного взгляда на орудие любовных утех у Девон пересохло во рту.

— Раздвинь ноги, любовь моя, — произнес он дрожащим от волнения голосом. Диабло чувствовал себя неопытным юнцом, который впервые оказался наедине с женщиной.

Возвышаясь над ней, Диабло осторожно просунул ногу между ее бедрами и устремился к вожделенной влажной пунцовой щели. Его теплая возбужденная плоть слегка толкнулась в заветный гротик, а Девон уже отпрянула, очнувшись от своего чувственного дурмана. Несомненно, она была слишком мала для него.

— Диабло! Нет! Ты не можешь! Невозможно!

Он удержал ее, проникая глубже; одной рукой обхватил ее за талию так, что пути для отступления уже не было.

— Доверься мне, любимая, это не только возможно, но и доставит тебе истинное наслаждение. Вот увидишь. Только расслабься, я не сделаю тебе ничего плохого.

Она какой-то миг еще сопротивлялась, затем, видя безнадежность своих попыток, расслабилась, как он предлагал, даже не подумав о том, чтобы остановить его натиск. Он завел ее слишком далеко. Сначала Девон вскрикнула от боли, когда почувствовала его огромное копье, заполнившее всю ее и пригвоздившее так, что она, казалось, не могла больше сдвинуться с места. Ее всхлипывания только распаляли его, и он входил сильнее, тверже и глубже в узкий туннель девственности. Затем его яростный натиск приостановился, сдерживаемый последней преградой непорочности. Сделав паузу на очень короткий миг, Диабло бесстрашно ринулся вперед, вошел в нее полностью, почувствовав упоительный миг блаженства и неги, оказавшись зажатым в сладостных тисках горячей и влажной плоти.