Авдотья и Пифагор - Ребекка Уинтерз Страница 27

– Интересно, как ему удается подтверждать летный сертификат этого чуда? — тихо поинтересовался Александр Федорович.

– Никак не удается, — рассмеялся Николас. — Да вы не переживайте. Он еще ни разу не упал.

– Что, несомненно, плюс, — вынужден был согласиться Богданов.

Внутри самолетика оказалось неожиданно уютно. Продавленных, узковатых, но довольно удобных кресел было ровно шесть, так что паковаться селедочным образом не пришлось.

Убедившись, что все — на своих местах, Ханс включил зажигание. Маленькие винты на крыльях провернулись, закрутились и, разогнавшись, слились в прозрачные диски. Процесс сопровождался ужасным грохотом и не менее ужасной вонью: выхлопные газы, щедро выплевываемые старыми изношенными движками, стелились над аэродромной землей и легко попадали внутрь негерметичной кабины.

– Оно действительно полетит? — спросил Богданов.

– Не сомневайтесь, — подтвердил Николас, с интересом смотря в окошко.

И оно действительно полетело.

Разогналось, жестко подпрыгивая на неровностях самодельной ВПП, а потом задрало нос кверху и прямо-таки вонзилось в небо — Ханс, видно, в прежней жизни был летчиком-истребителем. Заложив крутой вираж, аэроплан пересек береговую черту и направился в открытый океан.

Летели довольно долго.

Пейзаж не менялся ни на йоту: вверху — синева, внизу — синева. Иногда, правда, внизу что-то менялось: то остров нарисуется, весь зелененький, в желтом ободке пляжей и белом — прибоя. То кораблик прошуршит маленький — с лайнерами здесь было не густо. Зато в полете практически не воняло выхлопом — струю газов с крыльев срывало назад. Да и к шуму постепенно привыкли.

Ханс ни на секунду не отрывал взгляда от приборов и горизонта, лишь изредка поворачивая какие-то верньеры и щелкая тумблерочками.

Очередной остров заметили издалека, по белым линиям прибоя. Совсем маленький: немножко деревьев, немножко травы, одна лысая гора-холм.

Не слишком романтично. Ну, да в их положении не повыбираешь — летчик явно собирался приземляться.

Ханс мастерски посадил свой пепелац, не дав тому и разика подпрыгнуть на кочках местного летного поля. Аэродром оказался еще хуже, чем в Сан-Педро.

Зато на нем имелась выкрашенная в красный цвет емкость с горючим и стоящая рядом раздаточная колонка.

К ней и подрулил старый пилот. Ловко выпрыгнул из кабины, подтянул заправочный шланг к горловине бака и включил насос.

Вот тебе и раз! Оказывается, воздушное путешествие вовсе не кончилось.

После заправки «Сессна» вновь поднялась в небо. По дороге садились еще трижды: где-то отдали посылку, извлеченную Хансом из багажника, где-то передали пакет с лекарствами и тому же получателю — не слишком логично — два ящика рома. В третий раз заправились, сказывались приобретенные с возрастом технические особенности конкретно взятой «Сессны». Да и далековато от Сан-Педро оказался остров Нандао, минимум на тысячу с хвостиком километров юго-восточнее, а может, и на все полторы.

Зато этот остров был ничем не похож на первый, с заправкой-самообслуживанием. Огромный, сильно вытянутый в длину — так, что южная оконечность только угадывается вдали. С выраженным красивым рельефом — от плоского гигантского песчаного пляжа до высокой горы, «сплошь покрытой зеленью», как пел герой старой кинокомедии. Тут даже свой вулканический кратер имелся, хорошо, что недействующий.

Они вышли из самолетика, разминая затекшие от долгого сидения ноги. Поблагодарили Ханса (Николас рассчитался с ним заранее), старик собирался сейчас же и улетать, чтобы успеть вернуться в Сан-Педро до темноты.

А прибывшие уже здоровались с встречающими.

– Привет, губернатор! — обнял Николас пожилого седоватого мужчину с властным взглядом. Его сопровождали двое гораздо более молодых вооруженных людей.

– Привет, друг! — сердечно ответил тот, обнимая хилера.

– Как супруга? Я ее посмотрю сегодня.

– Только на тебя и рассчитываем. Пока — все слава богу.

Потом Антонио, так звали местного босса, по очереди поздоровался с мужчинами и галантно поцеловал руку женщине.

– А почему они с автоматами? — улучив момент, спросил у Августина Пиф.

– Здесь недалеко мятежные территории. Но на острове всегда тихо, не волнуйтесь, — объяснил сын хилера.

– Вы сильно устали? — приветливо спросил Антонио у гостей.

– Прилично, — за мужа ответила Ольга Николаевна.

– Тогда сразу пойдемте отдыхать.

Они двинулись в сторону деревянных бунгало, расположенных на границе пляжа и джунглей. Однако там селить их не планировали: подъехавший микроавтобус, наподобие знакомого синего, только ярко-желтый, повез их через лес по уходящей серпантином вверх дороге.

По пути дважды видели обезьян, один раз — маленькую лесную антилопу и еще пару раз — неизвестных зверюшек. Все как Пушкин написал: неведомые дорожки, невиданные звери…

Доехали до места быстро. На самом верху горы стоял белый красивый дом-шале, перед ним — европейского типа, аккуратно подстриженная лужайка. Ни дать ни взять Альпы, причем в недешевом варианте. Слева от дома — две тарелки: телевизионная и спутниковой связи.

Сюрприз ожидал за домом.

Там тоже раскинулась прекрасная альпийская лужайка, над которой явно потрудился ландшафтный дизайнер. Только завершалась она не лесом, а величественным обрывом.

Соленый вкусный ветер щекотал ноздри, одиноко кричала какая-то лесная птица, внизу о черные скалы бился океан. А дальше в бескрайнее пространство темнеющей воды лениво стекала малиновая магма заходящего солнца.

Пиф почувствовал, как у него защемило сердце.

Вот место, в котором он хотел бы прожить жизнь и вырастить детей. Для международной финансовой деятельности тоже вполне пригодно — спутниковая связь уничтожила словосочетание «глухая провинция». Разве что больницы хорошей нет, где можно устроить прекрасное реанимационное отделение. Вот тогда бы жизнь удалась.

Как показало следующее утро, на острове Нандао для счастья имелось все. Даже больница.

Это был очень длинный день.

Проснулся Пифагор в половине пятого утра от пиликанья будильника в телефоне, который сам же вечером и запрограммировал. Конечно, прямой необходимости в таком раннем подъеме не было: Николас не нуждался в помощи Пифа, тем более когда хилера постоянно сопровождали Луис и Августин. Но сам Светлов считал иначе: Александр Федорович был его пациентом, а сегодня утром Николас приступал к новому этапу лечения. Значит, Пиф тоже должен быть рядом.

Когда он вышел из дома, все уже собрались на темной лужайке, освещаемой лишь электрическим светильником. Пришли и Николас с помощниками, и Богдановы.