Московский беSтиарий. Болтовня брюнетки - Маша Царева Страница 27

– А, Сашка, – обрадовалась она, – представляешь, все произошло так, как я и думала. Эта Наташа надоела ему, не прошло и дня. Она сейчас в «Метрополе», ему пришлось оплатить этой курице номер. Она устроила такой скандал, ты бы слышала!

– Постой, ничего не понимаю… Где ты?

– Как где? Дома, у Валерика. Мы помирились. Он сказал, что я – женщина его мечты, а все остальные – просто мусор. Подарил мне набор серебряной посуды 1812 года. Валерик совсем не умеет делать подарки, – она кокетливо хихикнула, – вечно тащит какую-то ерунду, а потом обижается, если я пытаюсь это продать.

Я была шокирована.

– Лиза… Неужели ты не понимаешь, что твой Валерик – избалованный хам? Да с твоими данными подальше от таких держаться надо. Он же тебя в грош не ставит.

И обязательно выгонит на улицу еще раз, если уж один прецедент был.

– Не выгонит, – она интимно понизила голос, – он обещал на меня эту квартиру переписать. В качестве извинения. Знаешь, я больше не намерена вести себя как размазня. Ты права, пора мне научиться за себя постоять.

– Ну конечно, – обрадовалась я, – возвращайся обратно.

– Нет, ты не поняла. Я имела в виду, что решилась на такое… Короче, Сашка, я продала брюлики!

– Какие еще брюлики? – устало уточнила я.

– Ну те, из медведя! Брильянтовые глаза. Теперь у меня полно свободных денег. Я решила завести сберегательный счет. Эта встряска определенно пошла мне на пользу.

– Ясно.

– Кстати, а самого медведя я оставила тебе, ты не против? Тебе он вроде бы понравился. И потом, он никак не хотел запихиваться в чемоданы. Сашка, ну ладно, мне пора бежать. Хорошо, что ты меня разбудила. Поеду-ка я в салон красоты, наведу марафет перед приходом Валерика!

Повесив трубку, я обернулась – экс-драгоценный медведь, зияя ниточными пустотами глаз, сидел на подоконнике, привалившись спиной к стеклу.

С тех пор я Лизку ни разу не видела.

А вот ее странный прощальный подарок до сих пор живет у меня. Я давно к нему привыкла, и он стал казаться неотъемлемой частью моего подоконника – такой как фарфоровая пепельница, декоративная копилка в виде Микки-Мауса, запылившийся кактус в глиняном горшке и кучка старых пожелтевших от солнца газет…

Это сейчас я как могу камуфлирую досадные отметинки времени. Маскирую тональным кремом еле заметную паутинку крошечных морщинок вокруг глаз. Ношу джинсы и кроссовки, пью витамины и дорогую минеральную воду, иногда даже, сделав харакири собственной лени (возрождающейся из небытия, словно птица феникс), иду в спортзал.

А тогда, в далекую пору беззаботного студенчества, нам с Леркой отчаянно хотелось выглядеть взрослее. Осторожно вкусив первые незрелые плоды собственной взрослости, мы опьянели от нее, как от молодого, терпкого вина. Хотелось еще – немедленно и залпом.

Мы курили кофейные сигарки через мундштук и разговаривали подчеркнуто низкими голосами. Мы носили только кружевное белье, каблуки и чулки с поясом – в любую погоду. Мы мужественно боролись с голодом, вгрызающимся в наши желудки, но экономили на еде, чтобы в конце недели отметиться в модном баре (нам едва хватало на самые дешевые коктейли, но разве в этом было дело?). Мы нарочито небрежно хвастались друг другу нашими сексуальными приключениями (в большинстве случаев нагло выдуманными).

А однажды мы решили попробовать кокаин.

О кокаине нам впервые рассказала Леля, пожалуй, самая заметная из наших однокурсниц. Леля была манекенщицей. В те годы русский модельный бизнес еще не набрал обороты. Поставленная на поток продажа красоты казалась чем-то таинственным и полулегальным. Наташа Семанова еще училась в средней школе и не думала о подиумной звездности, модельные агентства не плодились со скоростью грибкового заболевания, а высокие стройные девушки грезили не о фотовспышках и журнальных обложках, а о поступлении в институт, карьере и семье.

У Лели были родители-дипломаты, пять лет она прожила в Париже, где и вкусила впервые отравленное яблочко осознания собственного совершенства. Она и правда была чудо как хороша – истинная русская красавица. Треугольное личико, огромные серые глаза, умные и почему-то грустные (хотя ее характер принадлежал скорее к истерически-оптимистическому типу), густые русые волосы, достающие до крепких ягодиц. Все на уровне люкс – ноги, грудь, талия. Ей было всего тринадцать, когда она впервые попала на журнальную обложку.

На нашем курсе Леля была звездой. Она и выглядела как иностранка или даже как инопланетянка – изысканная красавица в экзотических нарядах, о которых мы тогда и мечтать не могли.

И вот однажды эта самая Леля была случайно застигнута нами в университетском женском туалете за престранным занятием – в незапертой кабинке она сидела на корточках, склонившись над унитазом, и тяжело дышала.

Сначала мы было решили, что красотке стало плохо. Я встревоженно воскликнула: «Лерка, беги за врачом!» – а моя подруга ответила: «А ты тогда побудь с ней, ее явно тошнит, она же может задохнуться!»

Но тут Леля повернулась к нам, и мы даже отпрянули от неожиданности – ее лицо было веселым и румяным, глаза задорно блестели и смотрели вполне осмысленно.

– Черт, я кабинку не заперла, что ли? – подмигнула она. – Вот вечно так. Но вы, девчонки, никому не говорите.

– Что именно не говорить? – растерялась я, подозрительно оглядывая пространство вокруг красавицы.

По крышке унитаза было рассыпано нечто, напоминающее стиральный порошок, а в руках Леля сжимала свернутый в тугую трубочку тетрадный листок.

Леля вполне могла воспользоваться нашей неопытностью, сказать: «Ничего, я пошутила» – и ликвидировать остатки зрелища, компрометирующего ее кристальную репутацию. Но в тот момент ей, по всей видимости, было море по колено.

– Ну вы даете! Кокс не пробовали, что ли? – усмехнулась она.

– Нет, – мы с Леркой синхронно помотали головами и в ужасе на нее уставились.

Конечно, уж совсем неискушенными нас нельзя было назвать – в конце концов, как будущие журналистки мы регулярно читали прессу, в том числе и бульварную.

– Кокс – это кокаин? – испуганно прошептала Лера.

– И нечего на меня так таращиться, – нахмурилась Леля, – нет, ну вы как будто вчера на свет появились! Все время от времени нюхают кокс. Для тонуса.

– Все? – скептически переспросила я.

– Все творческие люди, – презрительно уточнила Леля, смерив меня оценивающим взглядом. Словно прикидывала, отношусь ли я к таковым.

– Но это же вредно, – передернула плечами наивная Лерка.

– Да брось ты, – улыбнулась Леля, – вот я впервые попробовала кокаин четыре года назад. Мне пятнадцать было. В Париже, один человек дал попробовать. Мой любовник.

Как непринужденно у нее получилось это сказать – «мой любовник»…