Больше чем скандал - Сари Робинс Страница 27

– Обманщик! – взвизгнула она, пытаясь выбраться из кровати.

Жгучая боль расколола ее голову напополам. В глазах засверкали звезды. Сжав виски руками, она попыталась соединить половинки раскалывающегося черепа, но волны боли продолжали накатываться на нее одна за другой. Живот скрутило в узел, а взгляд вновь затуманился.

Чьи-то руки приподняли ее и поддерживали за плечи, пока ее рвало в горшок. Глаза жгли слезы, выступавшие в уголках век при каждом болезненном спазме. Лицо ныло, а голова трещала от боли, пока Кэтрин не извергла из себя все съеденное накануне. Хватая ртом воздух, словно она тонула, девушка откинулась на подушку, и глаза ее закрылись. Все ее тело покрылось испариной, но, несмотря на это, Кэтрин продолжало трясти.

Чьи-то заботливые руки положили на ее лоб влажную прохладную ткань. Сквозь пелену сознания она услышала чье-то хныканье, но потом поняла, что это плачет она сама.

Стиснув зубы, Кэтрин оборвала жалостные звуки.

На ее грудь положили холодную мокрую тряпку и еще одну – к самым ступням. Затем ее завернули в два толстых шерстяных одеяла.

Удивительно, но боль немного утихла.

Это принесло невероятное облегчение, и ей снова захотелось плакать. Однако Кэтрин предпочла сосредоточиться на радости по поводу утихающей боли.

Постепенно мир обрел привычные черты.

Матрас возле Кэтрин просел под чьей-то тяжестью, и аромат сандала возвестил ей о том, кто ее заботливая нянька. Злость и раздражение охватили ее с новой силой. Ей захотелось ударить Маркуса, закричать на него, однако она была не в силах даже пошевелиться.

– Тебе немного получше, Кэт? – мягко спросил Маркус.

Кэтрин приоткрыла один глаз, но даже это небольшое движение потребовало от нее титанических усилий.

Свечи погасли, и свет исходил только от угольков, тлеющих в камине. Теперь на Маркусе был длинный красноватый халат с золотистыми отворотами.

Кэтрин подавила чувство разочарования по поводу того, что он одет.

– Вы лгали, – резко прозвучал ее голос.

– Да, но без дурных намерений.

– Любая ложь… отвратительна.

Маркус потянулся к ней и снял с ее лба тряпку, которая уже успела нагреться. Намочив ткань в кувшине с водой, он выжал ее и вновь положил на лоб Кэтрин. Ощущение было столь замечательным, что девушка прикрыла глаза.

– А теперь отдохните, Кэт.

– Вы… вы… – она пыталась придумать особо оскорбительное слово, но в голове царила пустота. – Лжец!

Кэтрин поняла, что проиграла сражение, и сдалась.

– Вы снова стали самой собой, и я рад этому, – пробормотал Маркус с облегчением, которое могло показаться проявлением слабости. Он был чуть ли не в восторге оттого, что она так быстро очнулась и чувствует себя достаточно хорошо, по крайней мере, для того, чтобы оскорбить его.

Если бы из-за него с Кэт произошло что-то нехорошее…

Отбросив страшную мысль, Маркус нагнулся и погладил шелковистые волосы девушки. Однако, представляя, как выглядели бы ее разметавшиеся золотые пряди волос на его подушке, он меньше всего желал увидеть подле них окровавленные повязки. Он был не прочь завлечь ее в свою постель, но не таким способом. Под глазами Кэтрин проступили темные круги, а фарфоровая кожа ее лица покраснела и распухла от рвотных спазмов. Маркус провел пальцами по ее лбу, чтобы исчезли морщинки. Лицо Кэтрин совсем разгладилось. Сон одолел девушку, и от ее розовых красиво изогнутых губ исходило легкое дыхание.

С тех пор как они расстались, Кэтрин очень изменилась. Тихое домашнее животное превратилось в львицу, защищающую свое потомство. Вмешаться в уличную драку… и для чего? Она вмешалась, чтобы… спасти его? Абсурдная мысль.

Возможно, она и спасла его, но, скорее всего, ею просто руководил обычный инстинкт. Иначе и быть не могло. Кэтрин никогда не доверяла ему и не упускала возможности сообщить об этом. Возможно, она вообразила, что он повздорил с прохожими, и хотела их остановить. Образ объятой праведным гневом Кэт, которая кидается в драку, намереваясь ее прекратить, показался ему наиболее правдоподобным. И все-таки в глубине его сознания продолжала маячить мысль о том, что Кэтрин его намеренно подстерегала, и это отнюдь не доставляло ему удовольствия.

После своего возвращения Маркус неоднократно наблюдал, как усердно она трудится на благо приюта, как безоговорочно полагается на нее отец и как самоотверженно защищает она тех, кто ей дорог. В глубине души Маркус даже завидовал той преданности, с которой Кэт относилась к его отцу. Он был бы не против, если бы кто-нибудь столь же преданно заботился и о нем самом.

О чем это он?

Маркус поерзал на краю кровати. Он привык рассчитывать только на себя. Одинокий волк, преследующий добычу. Только так и никак иначе. Он не обязан ни о ком заботиться, у него нет никакой ахиллесовой пяты. Связав себя с кем бы то ни было, он станет уязвимым, оставаясь же в одиночестве, он не подвластен ни манипуляциям, ни предательству…

– Вы такого и вообразить себе не могли, сэр, – проговорил из-за его плеча Там.

Маркус вздрогнул. Он чуть не забыл о присутствии сержанта. Судить о его возрасте по обветренной коже, собиравшейся возле глаз и рта в морщинки и ложившейся на лбу волнообразными складками, было затруднительно. И хотя лысина Тама блестела, как отполированная от времени дверная ручка, Маркус подозревал, что ему едва минуло тридцать пять. Там был жилистым и долговязым. Кроме того, у него был большой крючковатый нос, из-за которого некоторые называли сержанта дятлом. Правда, лишь тогда, когда его не было поблизости.

Там отличался редким упорством и все свое время посвящал службе. Три года назад он получил звание сержанта. Маркусу нравилась его самостоятельность и способность принимать неординарные решения. Там не был склонен играть роль агнца для заклания, что нередко делали подчиненные офицеров, выполняя их смехотворные приказы. Как и все прочие, он гонялся за птицей удачи, но никогда не предавал своих. И поэтому хорошо, что он всегда был под рукой.

– Ее лицо скрывал ужасный чепчик, неудивительно, что вы ее не узнали, – продолжил Там.

– Я ее заметил, Там, – возразил Маркус, припоминая свой взгляд, брошенный на Кэтрин. – Просто не посчитал опасной. Мне следовало предвидеть, что она может выкинуть что-нибудь неожиданное, особенно после вчерашнего разговора.

– И она всегда была такой отчаянной?

Маркус медленно покачал головой:

– Я ничего такого в ней и не подозревал, хотя, возможно, я просто не обращал на нее внимания. Я ошибочно считал ее сдержанность робостью, а скромность – слабостью. – Он взъерошил волосы. – Не знаю…

Раздался стук в дверь. Там взглянул на Маркуса и тихо подошел к двери. В его руках появилась дубинка.

Маркус тоже подошел к двери, положив руку на саблю. Не обращая внимания на боль, пронзавшую бок, он был готов отразить любую опасность.