Дикая роза - Анита Миллз Страница 27

– Клей Макалестер – ведь так его зовут?

Его лицо оживилось:

– Вы о нем слышали?

– Причем и от той, и от другой стороны.

– Значит, команчи не забыли о нем, как и он о них.

– Да, они его помнят.

Он положил в крошечную чашку три полные ложки сахара, тщательно перемешал, отпил получившуюся смесь, убедившись, что кофе стал сладким, как сироп, – как раз по его вкусу, а она все это время сидела и с изумлением наблюдала за ним.

– Наверно, это можно намазывать на блины, – произнесла она наконец.

– Я иногда так и делаю, – сознался он и, сделав еще один глоток, спросил: – У вас все нормально?

– В общем-то да, но я собираюсь ехать домой.

– Знаете, нельзя во всем винить одного Дейвидсона. Дело скорее в этой чертовой мирной политике. Но следующим летом все должно измениться.

– Это-то меня и пугает. У меня такое ощущение, что, прежде чем это случится, я должна успеть что-то сделать, а время между тем на исходе – словно перед глазами песочные часы и почти весь песок уже высыпался.

– Но этого уже ничем не остановишь, – мягко произнес он. – А может быть, именно после того, как их загонят в резервацию, и обнаружится ваша девочка. Пожалуй, другим способом ее не найти.

– Но я не могу сидеть сложа руки и ждать. Мне нельзя рисковать, зная, что она при этом может погибнуть. Я должна найти ее до этого, сэр. – Она долгое время не отрывала невидящего взгляда от печки, а затем, покачав головой, медленно повторила: – Нет, я не могу позволить себе ждать. Приеду домой – сразу же отправлюсь в Остин.

– Политикам нельзя доверять, миссис Брайс. Лучше уж обратитесь в газеты. Поверьте мне, я знаю. В свое время политики обошлись со мной, скажем так, не совсем красиво.

– Начну с губернатора. Расскажу ему о Сюзанне и послушаю, что он скажет.

– Думаю, немного.

– Но почему вы так уверены? – досадливо возразила она. – У вас нет оснований так говорить! Она все-таки гражданка Техаса, капитан Уокер. И, кроме того, она просто маленькая девочка.

– Поверьте, я вам очень сочувствую.

– Сочувствуете, говорите? Так вот, мне все сочувствуют, капитан, все до единого, однако никто ничего не хочет для меня сделать. Но я не отступлюсь от своего. Даже если весь мир останется глухим к моим просьбам, я все равно вызволю свою дочь, а надо будет, так поеду туда сама, не сомневайтесь, капитан Уокер, – горячо закончила она.

– Ох и нелегко будет найти ее после стольких лет.

– Вы повторяете слова подполковника Дейвидсона.

Она произнесла это с такой горечью, что ему захотелось как-то ее утешить, но что он мог ей сказать?

– Послушайте меня, миссис Брайс, вы должны знать, что шансов найти вашу девочку практически нет. Я прекрасно понимаю, насколько тяжело вам такое слышать, но в вашем положении лучше всего было бы постараться взять себя в руки и сказать себе, что нужно как-то жить дальше.

– И все-таки она жива. Иначе просто не может быть. Учтите, тот индеец отдал за нее коня, значит, он собирался ее у себя оставить.

– Возможно. Но если бы даже о ней заботились, как о своей, нет никаких гарантий, что она осталась жива. Черт возьми, вам же отлично известно, в каких условиях они живут.

– А я говорю вам, она жива!

– Вы должны смотреть в будущее, а не в прошлое. Возможно, в вашей жизни появится другой человек – человек, который… который поможет вам управляться с вашей фермой, и об этом тоже нельзя забывать. Вы ведь такая привлекательная женщина, а поэтому… – Он остановился, заметив вдруг, каким горестным стало выражение ее лица.

– Я скорее умру, чем допущу такое, – произнесла она глухим, безжизненным голосом, крепко сжав переплетенные пальцы рук. – Ко мне больше не прикоснется ни один мужчина – до конца моих дней; мне кажется, от поцелуя мужчины меня попросту бы стошнило. Нет, я уверена в этом.

– Простите, я не хотел вас расстраивать. Но мне кажется, вы причиняете себе напрасную боль.

У нее снова подступил комок к горлу.

– Что ж, вам и в самом деле удалось меня расстроить.

– Но вы можете не говорить на эту тему, если не хотите. Я пытался лишь сказать, что у вас еще вся жизнь впереди.

Она ничего не ответила, и он продолжал:

– В том, что с вами произошло, во многом и моя вина, и я хочу, чтобы вы это знали. У меня такое чувство, что именно я оставил вас тогда в беде.

– Вы? – От удивления у нее широко раскрылись глаза. – Но при чем тут вы?

– Я там был, миссис Брайс, – глубоко вздохнув, признался он. – Примерно через день после того, как это случилось.

– Да, но к тому времени…

– Я состоял тогда в полиции штата, – продолжал он. – Мы вшестером шли по следам военного отряда индейцев уже много дней, начиная с Южного Техаса, и вот тогда-то и набрели на вашу ферму. К тому времени мы отставали от них примерно на день.

– К сожалению, капитан, вы опоздали.

– Мы с Ромеро Риосом похоронили вашего мужа под тополем на заднем дворе, рядом с тем местом, где у вас росли цветы. Этим летом я проезжал мимо и лишний раз убедился, что место для могилы мы выбрали удачное. Мне кажется, вы одобрите. Там очень красиво, а совсем рядом река.

У нее перехватило горло, и она с трудом проговорила:

– Да, место замечательное. Когда наступали жаркие дни, мы расстилали там одеяло и ели на свежем воздухе, а Сюзанне нравилось приносить мне дикие розы.

– Они до сих пор там растут – все кусты были в цветах.

Уже начав свою исповедь, он хотел облегчить душу до конца, поэтому стал рассказывать дальше:

– Но тогда, три года назад, когда мы оказались на вашей ферме, все вокруг было сплошной грязью, и вода в реке поднималась прямо на глазах. Мне как-то удалось перебраться на другой берег, но никаких следов, несмотря на все свои старания, я там не обнаружил. Ничего другого не оставалось, как возвратиться назад, и тогда-то мы и похоронили вашего мужа.

– Спасибо.

Он тяжело вздохнул и, не отводя глаз от коврика на полу, продолжал:

– Если б вы знали, до чего у всех нас было тяжко на душе, когда мы прекратили погоню. Мы с моими ребятами не слезали с коней три дня подряд, чтобы догнать индейцев, но пошел дождь, и мы сдались.

– Вам не в чем себя упрекать, капитан Уокер, – тихо произнесла она. – Даже если бы и не было дождя, все равно вы бы их не догнали. Они ехали не останавливаясь. А первые два дня они вообще не ели и не спали. Они даже не позволили мне сменить мокрые пеленки Джоуди, – она снова закрыла глаза, на сей раз чтобы скрыть наворачивающиеся жгучие слезы. – Они убили моего сына, – прошептала она.