Опасная стихия - Патриция Пелликейн Страница 27

Генри стиснул руки, вспоминая, как он заткнул навсегда ее мерзкий рот.

Только не вышло того, что он задумал. Не заткнул он ей рот. Он вечно слышал ее голос в своих снах. Было время, он верил, что Мэгги сможет избавить его от этих снов, но этого не случилось. Хуже того, она тоже стала его врагом.

Генри спустил ноги на пол и сел, закутавшись в плед. Древние часы пробили час ночи. Он проспал бог знает сколько времени, но это ему не помогло. Усталость продолжала его одолевать.

Генри коснулся кончиками пальцев головы и застонал. Он не хотел трогать голову. Всякий раз, когда он это делал, ему казалось, что он становится слабее — и физически, и умственно. К тому же его донимала лихорадка — не говоря уж о непрекращающейся тошноте. Прежде чем отсюда убраться, нужно было найти бинты и лекарства и хотя бы в малой степени облегчить свои страдания.

Генри встал и пошел по комнатам; он держался за стены, чтобы не упасть — его в прямом смысле валило с ног. Он искал ванную комнату, чтобы раздобыть медикаменты. Но прежде он обнаружил мертвую собаку, которая лежала у дверей спальни. Генри переступил через нее и заглянул внутрь. В комнате было темно и тихо.

В общем, он не хотел их убивать, просто ему требовалось найти место, где можно укрыться и переждать опасность. Разумеется, убить женщину было все равно что раздавить навозную муху. Другое дело — мужчина. Он не заслуживал смерти…

Генри наконец удалось обнаружить ванную. Там на стене висело зеркало. Осмотрев себя со всех сторон, он облегченно вздохнул. Рану можно перебинтовать, а если прикрыть бинты шапкой, то он будет выглядеть вполне пристойно. Генри расхохотался: никто никогда не узнает, что он ранен. Ни один человек не поймет, что он преступник.

Оставаться на ферме было опасно — слишком уж близко от брошенной машины. Снег шел по-прежнему, так что по следам его не найдут. Но вдруг полицейские на всякий случай захотят проверить одиноко стоящий дом?

Генри тщательно промыл и перебинтовал рану на голове. Когда он смыл засохшую кровь с лица, шеи и ушей, то почувствовал себя гораздо лучше. Потом он снова вошел в спальню: ему нужно было подобрать для себя одежду — желательно теплую и удобную.

Тела лежали точно так, как он их оставил. Кровь на простынях и одеяле уже начала подсыхать.

Генри улыбнулся, вспоминая, с какой легкостью он расправился с этими людьми, и прошел к шкафу, где висела одежда.

Часом позже, надвинув на уши толстую вязаную шапку, он выехал из гаража фермы на небольшом пикапе. Одежда, которую он нашел в шкафу, отличалась необъятными размерами, но соответственно его пожеланиям была теплой и удобной. Генри заботило тепло, поскольку он не знал, где и когда ему доведется в следующий раз обогреться.

В машине находились одеяла, подушки, пледы, винтовка с запасными обоймами и пистолет, оставленный Мэгги. В багажнике лежало провизии не меньше чем на неделю.

Теперь главное — разыскать Мэгги. С тех пор как он решил ее выследить, все остальное потеряло для него всякий смысл. После того как он ее прикончит, у него будет достаточно времени, чтобы подумать о том, как жить дальше.

Так уж получилось, что Мэгги в гости к Мириам не пошла. Она прибралась на кухне, вымыла посуду и ощутила такую усталость, что ей снова захотелось прилечь. Когда же к ней вернутся силы? Когда она наконец станет такой, как прежде?

Склонившись над тазиком с мыльной водой, она размышляла над тем, хватит ли у нее сил дотащить его до ванной комнаты. Тут дверь, которая вела на задний двор, отворилась и на кухню вошел Абнер.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался он, бросив на нее внимательный взгляд.

— У меня все хорошо. Устала просто, вот и все.

— Похоже, не все так просто, — заметил Абнер, подводя ее к креслу и помогая усесться. Потом он вышел.

Мэгги услышала пронзительный свист, а через некоторое время — тяжелые шаги хозяина дома. Не прошло и нескольких минут, как Майк уже входил на кухню.

— Что случилось? — спросил он.

— Ровным счетом ничего.

— По-моему, она едва не грохнулась в обморок, — пояснил Абнер, вваливаясь в дом вслед за Майком.

— Ничего подобного.

— Вы были бледны как стена.

Теперь, когда Мэгги сидела, уютно устроившись в кресле, самочувствие у нее значительно улучшилось.

— У меня на лице толстенный слой крем-пудры. Как, интересно знать, вам удалось определить, что я побледнела?

Абнер, не ответив, посмотрел на Майка:

— Ты сам отвезешь ее к доктору Бишопу, или мне к нему сгонять?

— Я отвезу, — сказал Майк, привычно беря инициативу в свои руки.

— Погодите! Я вовсе не хочу никуда ехать.

— У входной двери висит куртка. Там же — шарф. Принеси-ка их сюда, — скомандовал Майк Абнеру. И, повернувшись к Мэгги, бросил: — Вы едете, и все тут, — отметая тем самым все возражения.

Вернулся Абнер с курткой в руках. Мэгги посмотрела на него, потом на Майка и тяжело вздохнула. Вступать с ними в пререкания у нее не было ни сил, ни желания, но, как видно, этого было не избежать.

— Вы зря тратите свое время, джентльмены. Я никуда не поеду. Я просто устала.

Майк стащил с себя куртку. Под ней у него были две фуфайки, надетые одна на другую. Он снял одну из них, и в мгновение она оказалась над головой Мэгги. Когда Майк натянул на нее этот мешковатый балахон, выяснилось, что фуфайка длинновата и вообще сильно ей велика. Когда она поднялась, обнаружилось, что фуфайка доходила ей до середины бедер.

— Посмотрим, как наша гостья понравится доктору в таком наряде.

Мэгги оставалось только терпеливо ждать, когда ее оденут, поскольку, как она поняла, ее желание здесь в расчет не принималось. Когда на нее надели короткую толстую куртку, она спросила:

— А где мое пальто?

— Мириам пытается вывести с него пятна крови.

Тут у Мэгги закружилась голова, и она непременно упала бы, если бы ее не поддержал Майк.

— Устали, говорите? — хмыкнул он. — До такой степени, что не держитесь на ногах?

— Это скоро пройдет.

Ей ужасно не хотелось выходить из теплого дома. Кроме того, она считала, что все это бесполезно. Нужно лишь немного поспать.

Некоторое время они стояли лицом к лицу, скрестив взгляды в своеобразном поединке. Мэгги казалось, что верх одерживает она, хотя для того, чтобы вонзить в Майка полный негодования взор, ей пришлось высоко вскинуть голову. От этого у нее усилилось головокружение, и она снова качнулась на нетвердых еще ногах. Майк тут же поймал ее в свои объятия, и она снова увидела его глаза — теперь они находились от нее совсем близко. Разумеется, она напрочь позабыла про Абнера, который стоял в дверях кухни и с интересом на них поглядывал.