Я призываю любовь - Ноэль Бейтс Страница 27

— С кем не бывает.

Розалин чувствовала себя ужасно. Еще год назад невозможно было представить, чтобы отец видел ее переживания, но теперь многое изменилось. Сейчас она ощущала себя обязанной вести этот разговор.

— А ты когда-нибудь ошибался, папа? — Она посмотрела на него в упор, и отец явно смутился.

— Что ж, я не дал тебе всего, что мог бы дать.

— Нет, ты винил меня в смерти мамы?

— Что ты говоришь? — воскликнул он настолько потрясенно, что Розалин стало стыдно из-за своих подозрений.

— Но я знаю, что ты хотел сына…

— Я был счастлив и дочери.

Отец никогда не будет просить прощения, подумала Розалин, сколько бы ошибок ни совершил. Достаточно того, что в душе он признал их. Она неожиданно ощутила, как далек стал от нее Лондон, словно находился в другой ее жизни. Теперь Розалин стала другим человеком. Она не знала саму себя, но сейчас начала узнавать, и неважно, что это могло ее убить.

В тот вечер в ресторане, сидя напротив Скотта, она вела себя так, как подсказывало ей сердце.

— У тебя мечтательное выражение лица, — заметил он, и Розалин улыбнулась, объяснив это действием алкоголя.

Но дело было не в выпитом вине. Ее разум и тело были свободны — или, по крайней мере, близки к этому.

— Ты счастлива? — прошептал Скотт, когда они выходили из ресторана.

— Мы с отцом впервые начали разговаривать друг с другом по-человечески.

— И ты, похоже, потрясена этим.

— Ты был прав, когда посоветовал мне прекратить бегать от самой себя. Тебя это удивляет?

— Как-нибудь переживу.

Пока они добирались до кинотеатра, Розалин болтала не переставая.

— Мне кажется, что наши отношения с отцом основаны на непонимании друг друга. Я была слишком маленькой, чтобы уразуметь: он не отталкивает меня, просто не может оправиться после смерти матери и пытается воспитать меня в силу своих представлений о том, что хорошо, а что плохо.

— И теперь, когда ты это осознала, все будет в порядке? — поинтересовался Скотт.

— Пока еще не совсем, но я решила исправиться и видеться с ним почаще. Может быть, даже взять его в Лондон. Еще не поздно навести новые мосты.

— А ты уверена, что, вернувшись в Лондон, не поймешь, что отец не укладывается в твою схему?

— Что ты имеешь в виду? — спросила Розалин.

— Что в Лондоне ты снова начнешь жить по раз и навсегда заведенному порядку.

Она видела только профиль Скотта, но представила выражение его лица.

— Успокойся, Скотт. Прекрати сверкать глазами — это тебе не идет.

К ее удивлению, он улыбнулся.

— Ты чертовски любишь командовать, Розалин Паркер.

— Большое спасибо! — улыбнулась она в ответ.

Движение на улицах было редким, не то что в Лондоне, где жизнь другая — быстрая и суматошная. Когда это было? Сможет ли она вернуться в ту жизнь?

А Скотт? Сможет ли оставить его в прошлом? Возможно, у их отношений нет будущего, но Розалин не могла мыслить о нем в категориях прошедшего времени.

До сих пор Розалин не понимала, насколько захватила ее работа практикующего врача в сельской местности. Только сейчас она поняла, как ей нравится неторопливый темп здешней жизни.

Розалин отогнала нежелательные мысли.

Когда подъехали к кинотеатру, она уже безмятежно улыбалась.

В темноте зала, глядя довольно длинный фильм со сложной шпионской интригой и множеством насилия, она не могла думать ни о чем, кроме Скотта. Его присутствие рядом ощущалось почти физически.

Когда Розалин наклонилась, чтобы выяснить, кто за кем следит и почему взорвали один маленький самолетик, а заодно и весь аэродром в придачу, Скотт не ответил. Вместо этого дотронулся до ее лица рукой и спросил, нравится ли ей.

— Что — нравится? — не поняла Розалин.

— Сидеть здесь, — пояснил он и добавил: — Но кое-что мне нравится еще больше.

— Что? — снова спросила она.

— Ты, — прошептал он ей на ухо. — Кое-чем я хотел бы заниматься с тобой всю ночь.

Розалин вздрогнула от интонации его голоса. Если бы Скотт приказал ей расстегнуть платье, она подчинилась бы.

Но он не просил ее об этом. Вместо этого они вышли из кино, словно подростки, держась за руки, быстро сели в машину и поехали к его дому.

Когда огни города оказались позади и их окружила ночная темнота, Скотт коснулся ее колена, поднимаясь с каждым движением все выше и выше.

Розалин часто задышала и зажмурилась. Он ехал медленно, держа руль одной рукой. Глаза его следили за дорогой, но пальцы ласкали ее бедро, проникая под кружевное белье.

Розалин сдавленно застонала и услышала, как он сказал:

— Это не дело. Я должен остановиться.

Они затормозили на обочине, в тени густых кустов. И Розалин вдруг почувствовала нестерпимое желание сделать то, что знакомо многим юнцам, но она не пробовала никогда — заняться любовью в машине.

Потом они медленно поехали домой.

Скотт насвистывал, искоса поглядывая на Розалин, но она упорно смотрела в окно, и он не видел выражения ее лица… Сам Скотт чувствовал себя словно родившимся заново. Его переполняли незнакомые чувства, которые он готов был испытывать сутки, год, всю жизнь. Он улыбнулся, забарабанил пальцами по рулю и спросил:

— О чем ты думаешь?

— Ни о чем. Просто трудно поверить, что мы только что…

Лицо Розалин в темноте было неразличимо, но голос звучал проникновенно. Не это ли доставляло ему особое удовлетворение? Он смог увидеть нежную, уязвимую женщину под маской сухого, занятого одной лишь работой врача. Раньше он не догадывался о том, что общение с женщиной сулит столько открытий.

— Секс, — сказал Скотт, — вполне обычное дело между взрослыми людьми, испытывающими влечение друг к другу.

— Ты говоришь так, словно цитируешь учебник.

Он рассмеялся и одобрительно посмотрел на Розалин. Ему нравилось ее чувство юмора. Большинство женщин, с которыми он встречался раньше, понимали только шуточки из шоу Бенни Хилла, а у Ребекки чувство юмора вообще отсутствовало.

— Только не рассказывай мне, что никогда раньше не занималась этим в машине, — бросил Скотт, продолжая улыбаться.

— Разве это так необычно? — удивилась Розалин.

— Не очень. Хотя думаю, что ты и Роджер… Вы никогда?..

— Ни мне, ни ему это и в голову не приходило.

Скотт пожалел, что упомянул Роджера. Радостное чувство улетучилось, и ему стало грустно. Роджер уже стал историей, попытался он успокоить себя. Но было слишком поздно. Она все равно должна была испытывать какие-то чувства к бывшему жениху, и упоминание его имени будило нежелательные воспоминания.