Парижский поцелуй - Барбара Картленд Страница 27

«Никогда, никогда больше!»

Когда Шина одевалась к ужину в этот вечер, она волновалась при мысли о том, что ждет ее впереди. Она нарочно уложила детей в постель позже, уделяя Мэди и Педро больше внимания, чем обычно. Она дарила детям свое тепло и ласку, потому что они в этом нуждались даже больше, чем многие дети из более бедных семей. В Ирландии Шина видела, как дети рыбаков встречали своих отцов после долгой ночи в море, как матери забирали детей из школы. И, окруженные заботой родителей, они были гораздо счастливее.

Мэди и Педро любили мать, и та, без сомнения, любила их. Но они были обделены ее вниманием и от этого несчастны. Они редко видели ее.

— Меня не будет сегодня вечером, — сказала Шина детям. — С вами останется Жанна, если вам что-нибудь понадобится, позовите ее.

— Мы не хотим с ней оставаться, мы ее не любим, да, Педро? — нахмурилась Мэди.

— Это нехорошо, ведь Жанна очень добра к вам, — укорила ее Шина.

— Нет, она не добрая, — стояла на своем Мэди. — С вами лучше, Лои. — Она обхватила лицо Шины своими маленькими ручками и притянула к себе. — Сказать вам секрет? — спросила она.

— Я люблю секреты, — ответила Шина.

И девочка прошептала ей на ухо:

— Мы с Педро любим вас больше всех на свете.

— Кроме вашей мамы, — уточнила Шина.

Последовала минутная пауза.

— Да, кроме мамы, — смирилась Мэди.

— А теперь я открою тебе свою тайну, — сказала Шина.

— И мне тоже! И мне тоже! — закричал Педро.

— Да, и тебе тоже. — Шина помогла ему забраться на кровать и сесть рядом с Мэди.

— А теперь говорите! — закричали оба.

Шина притянула их к себе и прошептала:

— Вы мои самые любимые дети.

Послышались радостные возгласы. Наконец она успокоила их, уложила в кровати, пожелала спокойной ночи и, выключив свет, вышла из комнаты.

Теперь Шина была свободна и могла пойти к себе в комнату.

У нее было только полчаса, чтоб принять ванну и переодеться. Она уже знала, что наденет. Из наблюдений за мадам Пелейо она сделала вывод, что француженки надевают вечерние платья только на официальные приемы. Поэтому Шина выбрала короткое элегантное платье для коктейля и шляпку к нему. Правда, насчет шляпки она беспокоилась, подойдет ли. Но опасения Шины были напрасны. Черное платье со вставками из белого шифона на шее подчеркивало ее юность. Под прозрачным шифоном была видна ее белая кожа, и шляпа, подобно крошечному ореолу из черно-белых бутонов роз, подчеркивала наивное выражение ее глаз.

«Это то, что мне надо», — сказала себе Шина. Никогда мужчина не приглашал ее поужинать. Дядя Патрик, конечно, был не в счет. Она бывала в ресторанах во время скачек в Дублине, Корке и Белфасте, но эти посещения были очень странными.

Дядя Патрик со своими друзьями после скачек отправлялись в какое-нибудь заведение, чтобы выпить. Гурьбой они шли в ближайший дешевый ресторанчик, где можно было заказать отбивные или сосиски с картофельным пюре и затем пить, курить, обмениваться шутками до самого утра.

Шина всегда чувствовала себя скованно с этими странными мужчинами, с которыми дядя Патрик был на короткой ноге. Они бурно приветствовали ее и затем сразу же возвращались к историям о лошадях, собаках или о том, как можно немного подзаработать деньжат, если повезет.

Все эти походы в ресторан и беседы были похожи друг на друга, так что Шина могла их повторить слово в слово. Став постарше, она начала уклоняться от этих длинных и скучных вечеров, где голова раскалывалась от духоты и табачного дыма.

Поужинав, она шептала дяде Патрику, что устала и хочет вернуться в гостиницу или туда, где они остановились.

«Конечно, иди, дорогая, — обычно говорил он. — Я постараюсь не задерживаться и тоже скоро приду».

Шина улыбалась, зная цену его обещаниям. Он приходил под утро, напевая и держась за перила, чтобы не упасть, потом валился в кровать в одежде и тут же засыпал, громко храпя. Шина стаскивала с него ботинки, накрывала одеялом, зная, что утром он будет рассыпаться в извинениях, объясняя, что случилось.

Но то было с дядей Патриком, а это совсем другое. Это был ее первый настоящий вечер в ресторане. И, видя в зеркале свои сияющие от радости глаза, Шина говорила себе, что надо быть осторожной. Она замужняя женщина. Ей двадцать восемь лет. Вдова, которую и раньше приглашали в ресторан мужчины и тем более муж. «Я не должна показывать своего волнения», — думала она.

Шина взяла маленькую бархатную накидку, которая являлась дополнением к платью. Положила носовой платок и косметичку в сумочку, которая стоила, как ей казалось, целого состояния, выбрала пару черных перчаток, которые Фифи отдала ей из-за небольшой дырочки на пальце. И хотя Анастазия заштопала ее очень искусно и незаметно, Фифи не носила их.

Шина восторженно вздохнула, глядя на эти чудесные вещи, от которых отказалась Фифи только лишь из-за крошечных пятнышек. Теперь, когда они висели в ее шкафу, Шина чувствовала себя иначе. Красивая одежда очень много значит для женщины, придает ей уверенность в себе, в том, что она может нравиться, очаровывать. В своем старом твидовом костюме Шина никогда не решилась бы встретиться с полковником Мансфильдом. Она нарочно задержалась, чтобы прийти на пять минут позже.

Когда она спускалась вниз по лестнице, слышался шелест ее шелковых юбок, ореол из черных и белых розовых бутонов обрамлял ее лицо. Полковник стоял в холле. Шина чувствовала его взгляд. И впервые этот взгляд не пугал ее. Ей было не стыдно показаться на глаза любому мужчине в своей одежде. Благодаря ей, возможно, Шина и была приглашена сегодня на один из тех вечеров, которые были частью жизни мадам Пелейо.

«Сегодня я могу гордиться собой», — думала Шина, внутренне посмеиваясь над своим тщеславием.

И она вошла в холл.

— А я уже беспокоился, что вы забыли о нашей встрече, — сказал он.

— Ну что вы, — ответила Шина. — Я с нетерпением ждала ее.

— Правда?

— Ну конечно. — Она слегка улыбнулась, идя впереди него к такси.

«Флиртовать — это говорить о пустяках серьезно или, скорее, непринужденно», — подумала она.

Люсьен Мансфильд сел с ней рядом в машину.

— Я хочу повезти вас в один из самых очаровательных ресторанов в Париже, он называется «Серебряная башня».

— Какое замечательное название! — воскликнула Шина.

— Само место тоже замечательное, — сказал Люсьен. — По крайней мере, я так думаю.

Без сомнения, это было замечательное, но очень маленькое заведение. Расположилось оно на шестом этаже старого здания на берегу Сены. Еда здесь была превосходной, а кроме того, открывался чудесный вид на реку и город.