Студентка с обложки - Робин Хейзелвуд Страница 27

Похожи не только девушки, но и сами агентства. Ближе к центру, как «Франсинз», офисы маленькие, на полу ковры мягких пастельных тонов. В районе «Утюга» [43] — а дальше от центра агентств не бывает — офисы на верхних этажах или в бывшем производственном помещении, а пол обязательно из шикарной твердой древесины. Мебель и там и там из хрома и черной кожи, как в кафе — красиво, но не слишком, чтобы глаз не отвлекался от главного: стены с фотографиями. Что касается агентов, в каждом агентстве обнаружились Пупа, Франческа и Оливье. Конечно, их возраст и пол могут быть разными, но суть приблизительно та же. Когда я делюсь своими наблюдениями с Луи, он улыбается:

— Просто все агенты хотят быть тебе мамочкой, подружкой или парнем.

— Спасибо, мамочка!

Луи смеется:

— Пожалуйста.

Короче говоря, модели, интерьер и агенты практически одинаковы. Остаются владельцы.

Да, все встречи с владельцами были деловыми, но все равно напоминали свидания — правда, такие, когда парень не таясь смотрит на твои поры, наклоняется, чтобы увидеть твои ноги, и чуть ли не щупает грудь, а ты в это время тщетно пытаешься заглянуть ему в глаза и задать неприличные вопросы вроде: «Каков процент ваших комиссионных?» и «Как вы представляете себе мою карьеру в ближайшие два года?». Хотя, возможно, в Нью-Йорке свидания проходят именно так.

Каждое собеседование не понравилось мне по-своему. Патрик, владелец «Фэктори», готов был взять меня… если я соглашусь на два года уехать в Европу, чтобы составить портфолио. Такое бывает часто, но я уже решила, что не хочу уезжать. Я отказалась. То, что он не стал пожимать нам руки и постоянно протирал все предметы (в том числе мое портфолио) влажными салфетками, помогло мне принять решение.

Мэри, владелица «Снэп», суровая дама в туго зашнурованных сапогах, за голенищами которых вполне мог прятаться кинжал, предложила свои услуги… если я соглашусь на крупную переработку имиджа. «Я вижу… черные как смоль волосы. Я вижу… много кожи и цепей. Нам надо раскрыть в тебе демона!» — заявила она. Не демона, а диву. Я вижу… полный отстой.

Мартин и Жюли из «Ликуид» буквально меня захвалили.

— У тебя классическая красота, которая так современна! Классическая, но не стандартная! Универсальная, — закричал Мартин. — Ты прямо создана для «Вог». У меня три девушки в этом номере — я говорил? Или для «Базар», но только с Пулманом или Дюраном. «Эль»… Ты не формат «Эль», хотя, думаю, Тайен ты бы понравилась. Может, «Гламур», но иногда они совсем бабские, надо тщательно выбирать. «Мадемуазель»…

Звучит заманчиво. Но Мартин то и дело отлучался в уборную и возвращался с сильным насморком, а Жюли постоянно вскакивала и отбегала куда-то в сторону. За обедом они сами не помнили, что заказали. И блюда какие-то странные… Обугленный каджун? А «махимахи» — это вообще что? Выбор из четырех вариантов, а они едят там каждый день. Да, Мартин и Жюли оказались либо просто сумасшедшими, либо наркоманами. От предложения «Ликуид» я отказалась.

Итак, счет 0:4, а матч близится к концу.

— Луи, мне, наверно, пора в гостиницу. Скоро в университет!

— Мы быстро, обещаю. — Луи всматривается в номера домов. — Четыре… двенадцать… двадцать два… Так. Прекрасно, приехали! Отлично! Спасибо. СПАСИБО!

Таксист игнорирует моего агента или заслушался Дебби Гибсон: мы продолжаем ехать по Восемнадцатой под очередной громогласный хит. Высаживают нас лишь посреди следующего квартала, и то когда мы оба закричали что есть мочи и чуть не разбили плексигласовую перегородку.

— Ну и город! — пыхтит Луи, причем уже не в первый раз.

Пока мы идем обратно, Луи рассказывает об агентстве номер пять, «Шик».

— Его не было в твоем списке, — замечаю я.

— Потому что оно только что открылось. К тому же я не знал, согласится ли Байрон с нами увидеться, но я позвонил ему за обедом, он заинтересовался, так что…

Я уворачиваюсь от женщины с черными пакетами с надписью.

— «Барниз» — это что?

— Универмаг вниз по улице.

Ага! Я стараюсь все запомнить.

— А Байрон — это кто?

Луи читает список.

— Владелец агентства «Шик». Несколько лет работал агентом в «Элит». Наполовину самоанец. Гей. Высокий. Красавчик. Бывшая модель.

Я морщусь.

— Не как Франсина, — поспешно добавляет он. — Слушай, я с ним неплохо знаком. Он хороший парень. Ходят слухи, что «Шик» будет принимать только по приглашениям, никаких людей с улицы — все эксклюзивно. Говорят, у них большое будущее.

— Я думала, большое будущее у «НАУ!».

Луи качает головой.

— У «НАУ!» большое настоящее. «Шик» догонит его через год.

Почему тогда Луи хотел, чтобы я подписала контракт с агентством, которое выйдет из моды еще до того, как я закончу первый курс? Я задаю этот вопрос себе, не вслух. Луи так расписывает мне «Шик», что у меня начинается дежа вю. Я вижу вход: ничем не примечательная дверь, втиснутая между кафетерием и копировальным салоном. Шумно вздыхаю и бурчу:

— Ладно! Только давай не задерживаться.

Может, Байрон и вправду высокий и красивый брюнет-полусамоанец, но я этого не замечаю. Все мое внимание поглощает тиара — сооружение из металла и стразов, поблескивающее над массой его темных кудряшек.

— Эмили, забыл сказать, — шепчет Луи, пока странное явление приближается к нам. — Ты не ездила в Лос-Анджелес!

— Что? Почему?

— Просто не ездила, и все…

— Луи! Эмили! Добро пожаловать!

Приветствуя нас в манере «я с Востока, в Нью-Йорке проездом», Байрон складывает ладони и кланяется, трепеща ресницами. Потом нагибается для неизбежного поцелуя в обе щеки. Когда он подносит голову ближе, я замечаю в тиаре хрустальный кулон — не заметить его невозможно, так как хрусталь с размаху попадает мне прямо в глаз.

Ой-й-й! Я сгибаюсь пополам.

— Ах, милочка, прости, прости меня! Мой хрусталь! — разражается восклицаниями Байрон.

Похоже, он искренне удивлен, что подвешенный тяжелый предмет качается. Его попытки утешить меня объятиями опасны. Как только меня выпускают, я отхожу в сторонку, подальше от тиары, и с тоской смотрю на дверь. Заберите меня отсюда…

Мы пересекаем длинный просторный офис — именно что просторный. Люстр нет, только голые лампочки. И ковра нет, вместо него деревянный пол, покрытый пятнами и грязью. Все предметы мебели — два стола и шесть складных стульев. На стене висят четыре фотографии девушек, причем ни одной с обложки. Мы вскоре знакомимся с агентами: Джон, бледная личность средних лет в рубашке с «огурцами» и восьмиугольных очках, и Джастина, низенькая полная дама с кончиками волос, выкрашенными в зеленый, и усталой походкой дальнобойщика.